***.
Следующие сутки прошли без эксцессов. Никто не назначил нам командира и не выдал задач, а потом все отдыхали, чередуя ничегонеделание прогулками и общением с местными. Ну а я отходил от замечательного сна, который привязался, точно репей и не желал пропадать.
Айне таки сводила Иоганна в приют, и тот несколько часов на удивление серьезно и совершенно спокойно рассказывал детям об артефакторике, проверял их на врождённые магические способности и отвечал на миллион вопросов. Мы же с Сюин и Ганьей оказались лишь жалким довеском к воспитателю, произведшему на детей неизгладимое впечатление.
А потому весь день мы проторчали у детей. И, в принципе, я даже как-то втянулся.
Впрочем, не все страдали фигней. Илэр с Морвин за это время вдоль и поперёк облазали населенный пункт, и с их слов Ананда нарисовала весьма толковую карту. Похоже, в магической академии грудастую красотку учили не только варить магический мет и пытать людей до смерти.
Близнецы также пообщались с местными и выяснили массу интересного, жаль, ничего из этого не могло помочь нам здесь и сейчас.
А вот Айш-нор, напротив, принёс массу важных здесь и сейчас сведений.
Архидемон, старавшийся лишний раз не отсвечивать, внимательнейшим образом исследовал окрестности и передавал мне массу ценных сведений. В результате карта Ананды изрядно обогатилась разными пометками.
На третий день нашего пребывания здесь я не пошел к детям, решив вместо этого получше изучить окрестности и познакомиться с местными. Черт его знает, надолго ли мы застряли, но раз уж клятва, данная Патрику, держит меня в группе покрепче любого аркана, не давая слинять, нужно попытаться хотя бы извлечь из этого какую-нибудь пользу.
Не могу сказать какую именно, но такой фигней я решил не заморачиваться – придумаю на месте.
Вот только что-то не думалось. Я бродил туда-сюда, приставал с расспросами к людям, но ничего толкового не узнал. Минуты складывались в часы, а я пытался убедить себя, что действительно пытаюсь найти что-нибудь серьёзное, а не избегаю общения с детьми.
Получалось всё хуже. Похоже, мне уже грозит звание отец пятилетки, а там, глядишь, и до родителя декады недалеко. Говорят, конечно, что дети – это не для всех, но сбежать от товарищей спустя двое суток общения с весьма адекватными подростками….
Наводило на неприятные мысли.
Эти самые мысли завели меня на обширную площадь, забитую разномастным людом. Посреди неё, на импровизированной трибуне стоял Киан, что-то горячо втолковывающий обывателям. .
- … И поймите, пока вы не возьмете под контроль орудия труда, которыми добываете хлеб, пока не захватите фабрики с шахтами, пока не отберёте землю у благородных, вы останетесь никем! И ваши дети! И их дети тоже. Богатая сволочь продолжит тянуть из вас все соки, жирея и богатея, и рассказывая сказочки о том, что нужно не роптать, много работать, и тогда всё будет хорошо, потому что правила игры – вот они, всем известны. И знаете что?
Он сделал драматическую паузу, оглядел собравшихся, и продолжил:
- Если вы так поступите, они просто изменят эти самые правила! Как было перед восстанием. Ну что, скажите, разве никто не слышал о грядущем закрепощении? М?
Люди одобрительно загомонили.
- Вот-вот, про это говорили уже не один год. И, заметьте, рассказывая о том, как вам всем будет хорошо под отеческой рукой доброго помещика, который за вас, неразумных, всё решит. Правда, забывают об одной ма-аленькой такой детальке. Закрепощённый люд в герцогствах севернее гор пашет и на своем поле, и на барском и должен всё успевать. Это в Куимре хорошо, там народу мало, а лесов много, и у паладинов всё замечательно - эти-то для себя стараются. Ну а вассалы их могут творить что хотят, лишь бы к войне были готовы, это все знают.
Гул стал громче, к нему примешались нотки злости.
Лично у меня вызывала серьёзные вопросы возможность введения какой-нибудь формы крепостной зависимости. Ну какой в этом толк? Да и деревни, по которым мне довелось пройтись, выглядели весьма зажиточными, а народ – сытым и довольным. Ну и не идиоты же гейские паладины, чтобы в одной из ключевых точек обороны вдруг пытаться свободных охотников превратить в сервов или вообще рабов? .
С другой же стороны, фиг его знает как у них тут дела обстоят. Папочка Эрика выглядел как козлина, способный ради трехсот процентов прибыли продать не то что кости бабушки, а саму старушку. Целиком или по частям – как клиент захочет. Не удивлюсь, что в какой-то момент он и его братья по разуму задумались о душе. Ну, чтобы каждый получил душек по двести-триста.
А Киан не унимался.
- И когда дело дойдет до войны с южанами, а оно дойдёт, можете мне поверить, именно вас бросят под огонь махансапской артиллерии, а ваших жен и детей заставят вырабатывать удвоенную или утроенную норму, потому как не становиться же им беднее из-за войны?
А вот с этим, увы, спорить не получалось. Даже если Киан врубил режим проститутки Троцкого и звездит как дышит, ни на миг не сомневаюсь, что из податного населения выжмут все соки, как только начнется стрельба.
Правда… Местным высокоранговым колдунам для этого не понадобится закрепощать их. Думаю, справятся и обычными средствами.
Впрочем, мне хватало ума держать мысли при себе и сделать рожу кирпичом, потому что Киан разошелся не на шутку!
Каждый новый лозунг всё сильнее и сильнее распалял сердца собравшихся и подводил их к очевидной мысли: лишь славная социалистическая революция спасет Дамхейн от полного уничтожения. .
И, надо заметить, его слушали. Ему верили.
Агитатор говорил ещё минут пятнадцать, и я никуда не уходил, внимая его аргументам и пытаясь поймать на несоответствии. Увы, не получалось. Киан показал себя поистине великолепным оратором, превосходно владеющим методами формальной логики. Другими словами, даже если он нёс пургу, у меня попросту не хватало навыков, чтобы грамотно опровергнуть его тезисы.
Ну что поделать, нефиг было в универе прогуливать курсы философии и логики.
Утешало разве что то, что я неплохо разбирался в левых теориях и хотя бы понимал о чём идет речь. Не знаю, то ли Ленин исэкайнулся в Дамхейн, то ли Сталин умер не от кровоизлияния в мозг, а по причине знакомства с Грузовиком-саном, но Киан рассказывал вещи, сильно напоминающие те, что встречались в работах классиков марксизма-ленинизма.
Причём он заметно упростил материал, чтобы даже неграмотным охотникам и хлеборобам было всё ясно с первого раза, а истинный талант заставлял неотрывно следить за лектором.
Если и остальные агитаторы, подбивавшие народ на восстание, были такими, то, в принципе, нет ничего удивительного в скорости, чёткости и организованности бунтующих.
Легко верю в то, что Киан с друзьями могли взбаламутить местных. Правда, нужно понимать, что без мощной и деятельной помощи элит Сиафа у них ничего бы не вышло. Но я уже достаточно насмотрелся на местных аристократов и с уверенностью могу сказать: эти дегенераты на ровном месте организуют с десяток подобных мятежей. Достаточно вспомнить идиота-пиромана, из-за которого, собственно, за мной и стал гоняться Геральт из Хренивии.
Митинг закончился, и я собрался было свалить по своим делам, как вдруг сзади меня окликнули:
- Аластар, погоди.
Я обернулся и недоуменно посмотрел на говорившего. Им оказался Киан, деловито протискивающийся через толпу ко мне. И ведь запомнил моё имя, зараза такая!
- Да? – нахмурился я.
- Ничего такого, - открыто и дружелюбно улыбнулся мне он, - просто любопытно, понравилось ли тебе выступление? Всё ли понятно?
- Да вроде бы, - кивнул. – Я, правда, не с начала был, слушал с того момента, как вы начали рассказывать про собственность на средства производства.
Глаза Киана расширились и стали похожи на плошки.
- Как ты сказал? – прошептал он.
И тут я понял, что облажался. Причем – крупно.
Слишком много думал на марксистском и применил термин, который простому безграмотному наёмнику просто неоткуда.
- Это… - промямлил я, но Киан схватил меня под локоть и потащил прочь с площади.
- Поговорим в тишине, - бросил он, заводя меня в небольшой переулок и перегораживая его, скрестив руки на груди. – Ну и?
Все произошло столь стремительно, что у меня попросту не хватило времени придумать нормальную легенду и я выпалил первое, что пришло в голову:
- У меня брат старший увлекался этим делом. Много читал вслух, вот я и запомнил. Сам то я неграмотный почти, только учусь.
- Брат? Как звали?
- Эрик, - не нашел ничего умнее я.
- Где жили?
- К западу от Ойлеана, там дырища такая, что даже названия нет, вы не слышали, наверное.
- Неужто где-то в Састе?
Я неопределенно кивнул. Неужто он поверил в эту галиматью? Или я, ткнув пальцем в небо, попал прямо в цель? Ну ладно, продолжим плыть по течению.
- А что с ним? – продолжил допрос Киан.
- Пропал лет пятнадцать назад, - пожал я плечами, выдав первое, что пришло в голову.
- Всё сходится, - Киан почесал подбородок, затем развернулся и махнул рукой, - следуй за мной, разговор есть.
Он привёл меня в местный трактир, занял свободный столик, на который сразу же опустилось целых четыре кружки пива и тарелка простой, но сытной закуси.
Я с сомнением посмотрел на бухло.
- Угощайся, - неверно истолковал мои колебания бунтовщик, - за мой счет.
Не хотелось объяснять человеку, что мои проблемы с алкоголем Дамхейна носят, можно даже сказать, экзистенциальный характер, но и обижать парня, способного с лёгкостью предать меня суду революционного трибунала тоже не входило в планы.
А потому я попросил у офонаревшего хозяина чистой воды и закусок, отбрехавшись, что желудок не выдерживает алкоголь. Искомое принесли и, наконец-то, настало время поговорить по душам.
- И многое ты запомнил? – спросил Киан, сделав долгий глоток.
- Изрядно, - кивнул я.
- Не знаешь откуда брат добыл книги?
- Нет, - покачал я головой.
- Жаль, - вздохнул Киан.
- А что с ними не так? – поинтересовался я.
Бунтовщик отхлебнул пива, забросил в рот пару орешков, напоминающих кедровые, после чего тихо произнес:
- Эти книги были запрещены в империи перед Последней Войной. Их сжигали на площадях. Ходят слухи, что вместе с читавшими.
Я поёжился и сделал зарубку на будущее: поменьше трындеть за политэкономию. Здесь, похоже, таких не любят.
- Что ещё помнишь? – продолжил, меж тем, допрос мой собеседник.
Тут пришлось собраться и постараться в сжатом виде озвучить основные постулаты вроде отчуждения прибавочной стоимости и эксплуатации трудящихся. Так как я не знал, что именно писали местные коммунисты, то рисковал, а потому старался особо ничего не цитировать, чтобы можно было сослаться на проблемы с памятью.
Вроде бы, прокатило. Киан слушал внимательно, время от времени поправлял и, в целом, выглядел на удивление довольным.
Похоже, поиск единомышленников у него шёл далеко не так просто, как хотелось бы. По крайней мере, пару раз на мрачном лице Киана проступала едва заметная улыбка.
- А сам ты что думаешь о брате и этом всем? - он неопределенно взмахнул рукой, подразумевая, похоже, отнюдь не убранство трактира.
Я хлебнул водички, чтобы выгадать пару секунд. Мысли лихорадочно метались внутри черепной коробки. Прочитал ли он меня? Или реально поверил? А если поверил, то как отвечать? Проще всего, конечно, сказать что-нибудь в духе «я с вами, товарищи, Рот Фронт!, но тогда ко мне появится резонный вопрос «если ты у нас тут дофига коммунист, да ещё и с братом, отличившемся на почве революционной деятельности, то почему до сих пор не в Красной Гвардии?
Ответить на него, увы, нечего.
Но и отказ идти не стоит, а то ещё посчитают меня контрреволюционным элементом и сделают нам а-та-та всей башки. В профилактических целях.
А потому пришлось аккуратно подбирать выражения.
- Мой брат был дураком! – начал я, постаравшись изобразить на лице обиду. – Он бросил меня, бросил мать. Ушел, погнавшись за мечтой….
Я сжал губы, демонстрируя внутренние переживания и боль.
- Но….
- Но? – Киан подался вперед. Было видно, что ему действительно интересно узнать что я думаю.
- Его цель была благородна, - я взял еще одну паузу, прищурился, и закончил, - а ваша?
Я рисковал. Не нужно было затевать этот разговор. Не стоило пытаться вывести опытного оратора на откровенность. Вообще не надо было выходить из дома сегодня.
Но раз уж нырнул в горную реку - будь добр плыть по течению. Попробую выудить что-то полезное для нас. .
Да, я никогда не был топовым переговорщиком и не умел читать людей точно открытую книгу. Особенно таких, как мой нынешний собеседник. Но, всё же, годы в продажах кое-чему научили, и я намеревался использовать свой опыт на полную катушку.
Киан отставил кружку и наклонился почти вплотную ко мне. После этого прошептал:
- Да. Мы очистим этот гнилой мир, и на его руинах выстроим новый, справедливый, правильный, такой, в котором людям не придётся воевать друг с другом во славу кучки ублюдков.
От его слов потянуло таким жаром, а в глазах светилась такая фанатичная вера, что я отбросил мысли о притворстве. Нет, передо мной не лицедей, жаждущий сыто пожрать и получить бабла. Я разговаривал с фанатиком. Отбитым на всю голову, полностью уверенным в собственной правоте. Готовым убивать и умирать за свои идеалы.
Наши глаза встретились всего на миг, но этого оказалось достаточно. Я поверил Киану целиком и полностью. Этот спалит планету дотла и пересоберёт заново. Вот только….
- Ва… - я запнулся, едва не ляпнув лишнего и поправил себя, - наши предки уже сделали это. И руины – всё, что нам осталось.
Киан поморщился:
- Ты понимаешь, что я имею в виду. Уж ты-то – точно.
- Возможно. А что вы будете делать с нехваткой электроэнергии? – невинно поинтересовался я.
- Когда барьеры границ рухнут, нам не придется делать столько оружия друг против друга, а значит, освободившуюся энергию и фабрики можно будет использовать для мирных целей, - тотчас же ответил он.
Похоже, Киана частенько спрашивали об этом, раз он так наловчился отвечать.
Можно, конечно, было попробовать расспросить его конкретно об этом восстании и о том, как именно оно приблизит мировой коммунизм, но я решил не дёргать тигра за усы. В целом, ответ на главный вопрос уже получил. Не стоит жадничать.
- Хорошо, - я кивнул. – Думаю, у вас заготовлены аргументы на любой случай, а потому не стану спорить. Пусть так. Вы спрашивали мое мнение о брате и революции, думаю, оно получено.
Киан улыбнулся одними губами и кивнул:
- Да, я узнал, что хотел. Кстати, нет желания сменить нанимателя?
- Не обсуждается, - немедленно ответил я.
- Так и думал. Жаль, ты бы пригодился нашему делу. - Он допил пиво, поднялся и кинул монету на стол. - За мой счет, удачного дня… товарищ наёмник.
И один из лидеров восстания покинул трактир. А я сидел, потягивая воду, бросая в рот орешки и думая: кто же из нас двоих узнал больше - я или всё же он?
Отдохнуть мне, увы, не дали: с улицы послышался шум, и в пивную заскочил взлохмаченный мужик, который, оглядев собравшихся мутным взглядом, заорал:
- Старшой вернулся, все бегом!
Народ точно с цепи сорвался: все бросили свои дела, оставили недопитое пиво и помчались на выход. Я, чтобы не выделяться, влился в этот ручеёк, который уже на улице превратился в полноводную реку. Кажется, едва ли не всё население городка высыпало наружу, чтобы встретить большой конный отряд.
Выглядели новоприбывшие колоритно. Ну, примерно так же, как и парни Киана, но только если бы те ограбили цыганский табор. И это я ещё его бойцов в махновщине обвинял!
Серьёзно, в ватаге, увешанной оружием, украшениями и одетых в шелка и парчу, сложно было узнать вчерашних – буквально! – охотников. А может, они и не были ими? Кто знает.
В любом случае, отряд из добрых двух сотен всадников, разряженных как павлины, охранял одного единственного человека – высокого мужчину в возрасте, чьи седые длинные волосы, собранные в толстую косу и перекинутые через плечо, доходили едва ли не до пояса. На лице, выдубленном ветрами и потемневшем от солнца, непоколебимой верой горели ярко-зелёные глаза, полные губы растянулись в искусственной улыбке, а в аккуратно подстриженной – точно после барбершопа – бороде сверкали яркие бриллианты.
Нифига себе охотничек! Да уж. Чего-то я не понимаю в этой жизни, впрочем… А не пофиг ли? Это их дела, меня они не касаются, пусть выбирают себе вожаком хоть орангутана!
В это самое время навстречу колонне уже выезжала делегация встречающих, среди которых я заметил и Киана, и других членов штаба. Они пересеклись совсем недалеко от меня, а потому разговор я слышал превосходно.
- Приветствую, Нуада, - холодно улыбнувшись, проговорил Киан. – Как твоя поездка?
- Отлично! Парни готовы к делу, уже собираются.
Мой коммунистический знакомый нахмурился.
- Собираются?
Нуада широко улыбнулся, но от меня не укрылось с какой злобой и страхом во взгляде он смотрел на Киана. Впрочем, и тот не отличался добродушием, буравя как бы командира тяжёлым взглядом.
- Да, но это мы обсудим в штабе, проводи меня туда, - распорядился Нуада.
Киан поиграл желваками пару секунд, после чего сказал:
- Слушаюсь, командующий, следуй за мной.
И колонна возобновила движение.
А я стоял, наблюдал за проезжающими бойцами и думал.
То, что эти двое друг друга недолюбливают, не заметил бы лишь слепой, и то, что Киан терпел этого странного типа, означало одно: пока за Нуадой идут люди, наш пламенный революционер обязан считаться с тем, кого местные советы, или что там бунтовщики организовали, поставили главным.
Наверное, биография этого Нуады была интересной, но, повторюсь, меня сейчас больше занимали наши дела, а не жизнь замечательных людей Дамхейна. Ситуация, определённо, ухудшается, не просто же так он вернулся, знать бы ещё что происходит.
Чёрт с ним! Увидим.