Мы оставили нашего маленького героя в теплой постели за мощными стенами Луврского замка, куда его доставил Жан Бесстрашный, перехватив по дороге в Мелен, куда сбежала королева Изабелла и герцог Орлеанский. Судя по всему, ребенок заболел во время этого спешного бегства из города и, скорее всего, был рад вернуться в знакомый замок под пуховую перину к горящему камину. Однако предоставим слово большому другу нашего канала, лингвисту-переводчику, историку и писателю Зои Лионидас, продолжающей рассказывать нам эту историю:
Между тем за стенами уютной спальни, где наш герой постепенно выздоравливал, события неслись вскачь.
Чтобы закрепиться в Париже, герцогу Бургундскому во что бы то ни стало нужно было заполучить в свои руки короля, королеву и королевскую казну, без всего этого узурпация власти была бы понятна даже самому недалекому. Исполнить все вышеперечисленное следовало достаточно быстро, т.к. было совершенно непонятно, как отреагируют на случившееся все прочие владетельные сеньоры, и не пожелают ли они стереть временщика в порошок вместе с его армией, чтобы предотвратить сползание страны к неизбежной гражданской войне.
По сути дела, момент был критическим – бургундцу следовало либо каким-то немыслимым образом переломить ситуацию в свою пользу, либо волей-неволей признать, что этот раунд закончился поражением, и кое-как сохранить хорошую мину при плохой игре.
Впрочем, Жан Бургундский не был бы собой, не попытавшись испробовать все возможности, и потому в качестве следующего шага, выказывая свою деланную «преданность» монархии, он передал дофина под опеку Жана Беррийского – старшего брата покойного регента, при том, что герцог Беррийский был известен своей трусостью и готовностью пойти на что угодно, лишь бы предотвратить войну – причем этот страх преследовал его постоянно, и как мы увидим, небезосновательно. В качестве следующего шага, бургундец отправил посольство в Мелен, пытаясь склонить короля и королеву к возвращению в Париж – читай в плен к временщику.
Изабо в ответ на все уговоры и даже запугивания, проявила неожиданную твердость, и стала в ответ требовать, чтобы ей отдали детей, (в первую очередь дофина) а вплоть до того момента наотрез отказалась о чем-либо говорить с бургундскими послами. Конечно же, ни о чем подобном герцог Жан не хотел даже слышать, и сгоряча предложил собственным советникам взять в осаду Мелен и под угрозой голода принудить монархов к повиновению. Этот безумный план, к счастью, никогда не воплотился в жизнь – крепость была сильна, а за то время, покуда бургундские войска были бы вынуждены бессмысленно топтаться под ее стенами, туда успели бы подойти армии герцога Орлеанского, да и прочих феодалов, чью реакцию предсказать было еще невозможно – и дальше дело могло бы принять совершенно непредсказуемый оборот.
Переговоры продолжались, превращаясь в дуэль нервов с обоих сторон. Желая укрепить свое положение и доказать всем и каждому, что сам дофин Франции находится на его стороне, Жан Бургундский приказал устроить комедию «королевского совета», на которой председательствовать полагалось дофину. Если быть совсем точным, еще не до конца оправившемуся от болезни ребенку требовалось попросту сидеть на месте отца и молчать, одним своим присутствием выражая «согласие» с узурпацией власти. Надо сказать, что нелепое «заседание», в самом деле, было устроено, однако, никого ни в чем не убедило.
Между тем Людовик Орлеанский из Мелена принялся рассылать во все стороны письма, обвинявшие бургундца в попытке вооруженного переворота, на что герцог Жан отвечал не менее пламенными посланиями, в которых обвинял брата короля в казнокрадстве и желании выдворить вон из Парижа его дочь Маргариту. Конфликт затягивался, ни одна из сторон не желала идти на уступки, и надо сказать, что время в данном конкретном случае играло на руку королевскому брату. Орлеанские войска плотно блокировали Париж, в котором заперся узурпатор вместе со своими людьми, после чего для герцога Жана выяснилась еще одна нехорошая проблема: срок службы феодальных отрядов, состоявших под его началом, подходил к концу, и они засобирались домой, что касается наемников, им попросту нечем было платить, а государственная казна благополучно обреталась в Мелене, в руках у королевского брата.
Со своей стороны, Людовик также не мог силой занять Париж – одну из самых мощных крепостей того времени, однако, этого и не требовалось. Ему достаточно было спокойно ждать, покуда голод и безденежье сделают свое дело. Чем дальше затягивалась ситуация, тем яснее становилось самому герцогу Жану, что опасная авантюра, которую он затеял, ни на йоту не приблизила его к цели, зато всерьез напугала королевский совет, который отныне будет видеть в бургундце человека, способного на все (и не слишком в этом ошибется).
Волей-неволей, приходилось мириться, стараясь хотя бы для внешнего наблюдателя сохранить лицо, Жан Бургундский объявил, что делает это для того, чтобы угодить королю, и наконец, при посредничестве старого герцога Беррийского шаткий мир был заключен. Бургундские войска убрались восвояси, после чего королевское семейство благополучно возвратилось домой, а оба противника разыграли комедию «примирения», которая никого не обманула. Что касается дофина, то все попытки запугать его разлукой с женой, он встретил с полным безразличием, прекрасно понимая, что холостым ему остаться все равно не позволят, а та или другая… да какая в сущности разница, если его мнение все равно не будет никого интересовать?...
Ну а как складывалась судьба юного дофина дальше, мы, как всегда, узнаем из следующей части нашей истории, поэтому подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить что-то интересное. А начало нашего рассказа, как и много других увлекательных историй о героях Столетней войны, можно найти здесь:
