Сегодня, ровно 105 лет назад, 14 апреля 1919 года, части Красной Армии подошли к Севастополю. Эта статья приурочена к этой дате, являющейся из важнейших в истории Крыма в лихие месяцы весны-лета 1919 года.
Вступление
Совсем недавно вышла в свет монография “Форпост Союза на юге... : очерки истории Крымской АССР (1921–1945 гг.)”.
Помимо истории самой Крымской АССР, авторами была также затронута проблема крымских государственных образований в годы Гражданской войны (1917-1920 гг.) в главе “Первые опыты крымской государственности в годы революции и Гражданской войны: мифы и реалии” (с. 7-45). Её авторами выступили Сергей Алексеевич Ефимов и Вадим Петрович Петров.
В частности, ими были описана история Крымской ССР, существовавшей в мае-июне 1919 года. Авторы главы уделили данному эпизоду мало внимания - всего лишь 5 страниц (с. 37-41). Однако, несмотря на это, нам есть что обсудить.
Причины создания Крымской ССР
Авторы объясняют причины создания Крымской Советской Социалистической Республики таким образом: “В официальных опубликованных документах, провозглашавших образование Крымской Советской Республики, слово «автономная» отсутствовало, и это не случайно. Весь смысл её провозглашения в том и состоял, чтобы военные действия с интервентами вела формально независимая республика”. Здесь мы сталкиваемся с главной проблемой авторов данных строк - ими были некритично использованы концепции, созданные украинской историографией. Её краеугольным камнем стала так называемая “буферная теория”, основной тезис которой изложен выше.
Автором данной теории являются П. И. Гарчев и В. В. Овод, изложившие её в статье “О создании Крымской Советской Республики”, вышедшая в 1992 году.
Для того, чтобы понять, насколько верна данная теория, обратимся к хронологии установления советской власти на территории Крыма в апреле-мае 1919 года.
В ночь на 4 апреля части Красной Армии численностью 3 тыс. человек начали наступление на Перекоп, который обороняли 2500 бойцов ВСЮР и 600 греческих солдат, по итогам которого РККА смогла выйти к Солёным Озёрам и начать полномасштабное наступление вглубь Крыма. Греческие войска отступили на Джанкойское направление в деревню Аджайкот (совр. Орденоносное Джанкойского района), и затем отошли к Севастополю, где советские части вновь столкнулись с войсками Антанты. 15 апреля в нескольких километрах от города вспыхнули бои, продолжавшиеся всю ночь. Утром 16 апреля с советской стороны была предпринята первая попытка начать переговоры с союзным командованием, которая, впрочем, потерпела неудачу, и вечером боевые действия продолжились. Обстрелы продолжалась вплоть до 10 часов утра 17 апреля, пока вновь не возобновились переговоры, в результате которых 18 апреля заключено перемирие на данных условиях: «признание единой власти в городе — власти ревкома со всей советской конституцией, свободный выезд из города, организация в городе советской милиции и введение батальона красной пехоты. Вот условия, на каких советские войска не войдут с боем в город в данный момент, а будут ждать ответа от высшего французского командования о Севастополе». К 29 апреля Севастополь был очищен от войск Антанты, и в город торжественно вошли части РККА.
В монографии процесс деоккупации Севастополя описан крайне сжато и сумбурно, и вышеприведённые факты оказались опущены. Наиболее важным упущением является игнорирование факта боевых действий в городе. Между тем, этот факт сильно бьёт по “буферной теории” – между боями в Севастополе 15-17 апреля и провозглашением Крымской ССР и формированием Крымской Советской армии прошло три недели.
Статус Крымской ССР (часть 1).
Теперь поговорим о статусе, который приобрела Крымская ССР. Действительно, республика не приобрела статус автономии. Однако, если обратиться к документам той эпохи, вопрос статуса Крыма раскроется с совершенно другой стороны. Откроем пятый номер “Известий Феодосийского военно-революционного комитета” от 30 апреля 1919 года, раздел “Партийная жизнь”: До установления в Крыму автономной Советской республики, Центр нашел необходимым учредить в Крыму временной Совнарком из 9 комиссаров, из числа которых 4 места Областным Комитетом решено предоставить татарам, им же представляется место управляющего делами Совнаркома.
Временный статус крымского правительства подчёркивается в дальнейшей крымской советской документации. Сложение полномочий временного крымского совнаркома было запланировано на готовившийся съезд Советов Крыма, о чём говорят строки из декларации о создании Крымской ССР от 6 мая 1919 года: «Временное Рабоче-Крестьянское правительство приступает к организации Советской власти на местах и к скорейшему созыву съезда Советов для окончательного конструирования Советской власти в Крыму и установления взаимоотношений с Советскими Республиками России и Украины». Как мы видим, в тексте не сказано о взаимосвязи даты созыва съезда с действиями Антанты в Северном Причерноморье, что позволяет нам говорить об отсутствии влияния действий Антанты на процесс формирования крымской автономии.
Но почему тогда Крымская ССР не стала сразу же автономией Советской России? Ведь если обратится к примеру Бессарабской ССР, провозглашённой 11 мая 1919 года, то она себя сразу объявила себя автономной республикой в составе РСФСР. Поговорим об этом в следующем разделе.
Ошибки в датировках
Вот что авторы “Очерков” пишут про дальнейшую трансформацию статуса Крымской ССР: Временное рабоче-крестьянское правительство КССР приступило к организации советской власти на местах и скорейшему созыву съезда Советов для окончательного конструирования советской власти в Крыму Россией и установления взаимоотношений с советскими республиками и Украиной. Однако долго ломать голову над тем, как правильно поступить, крымским руководителям не пришлось. Уже в день появления декларации (о создании Крымской ССР - Р. И.) принято решение Политбюро ЦК РКП(б) о том, что Крымское правительство «действует на правах губисполкома, подчиняясь ВЦИК и соответствующим наркоматам по принадлежности, а областной партийный комитет приравнивается к губкому, связанному непосредственно с ЦК РКП(б)».
Прежде всего хотелось бы обратить внимание на ошибку авторов в датировках. Во-первых, декларация о создании Крымской ССР была выпущена не 28 апреля (а авторы отнесли эту декларацию именно к этой дате), а 6 мая. Во-вторых, директива ЦК РКП(б) была принята также не 28 апреля, а месяцем позже - 28 мая. И если вторая ошибочная дата корнями уходит в работы А. Г. и В. Г. Зарубиных, где она пережила все три издания их монографии по истории Крыма в Гражданскую войну, то ошибочная датировка декларации о создании Крымской ССР является новой ошибкой, ранее не мелькавшей в научных работах. Но на каком основании эта датировка была сделана?
Дело в том, что 28-29 апреля в Симферополе проходила VI (или же III) Крымская областная партийная конференция, на которой также присутствовали представители РСФСР и УССР. На ней, помимо прочих решений, было решено поддержать решение ЦК РКП(б) о создании Крымской ССР (которое было принято пятью днями ранее, 23 апреля). И на этом основании авторы “Очерков” решили передатировать декларацию с 6 мая на 28 апреля. Между тем, процесс написания декларации мог начаться уже после этой даты, и какие-либо фрагменты текста декларации 6 мая не фигурировали в документах конференции.
Статус Крымской ССР (часть 2).
Вернёмся к директиве ЦК РКП(б) от 28 мая 1919 года. Авторами монографии была процитирована только запись из протокола. Процитируем же сам текст директивы:
«1. Руководство всеми комиссариатами Крыма принадлежит соответствующим Нар. Комиссарам РСФСР, распоряжения которых обязательны для наркомов Крыма.
2. Крымская армия во всех отношениях (формирование, снабжение,
управление и проч.) является только частью Красной Армии РСФСР
и входит в состав Южфронта, подчиняясь непосредственно во всех
отношениях Реввоенсовету Южфронта на правах дивизии. Никакие самостоятельные действия и формирования на Крымском полуострове вне
общих указаний Реввоенсовета Республики и распоряжений Реввоенсовета Южфронта недопустимы.
3. Флот, порты, охрана побережья и проч. находятся в непосредственном ведении и управлении Всерос. М[орского] Штаба.
4. Областной Крымский партийный комитет действует исключительно
на правах губернского партийного комитета и ему сверх этого не присваивается никаких прав и связывается непосредственно с ЦК РКП».
Учитывая, что мы уже обозначали, что Совнарком Крымской ССР носил статус временного органа власти, и после созыва съезда Советов и формирования постоянного правительства республики первый пункт директивы, с большой долей вероятности, оказался бы аннулирован, и в оборот были бы введены новые партийно-государственные декреты и указы, которые должны были бы регулировать взаимоотношения между автономной Крымской республикой и Советской Россией, так что заключение авторов “Очерков” о том, что директива ЦК РКП(б) предвосхитила дальнейшие взаимоотношения между Крымом, Россией и Украиной в том числе и на период после созыва съезда Советов Крыма представляется ошибочным.
Также стоит отметить, что второй и третий пункты затрагивали вопросы, связанные исключительно с военными силами на территории Крыма. Связано это было с постоянными конфликтами Крымской Советской армии под командованием П. Е. Дыбенко с гражданскими властями Крыма.
Ошибочным также является и данное высказывание авторов монографии: “Приведённый документ (директива ЦК РКП(б) от 28 мая 1919 г. – Р. И.) опровергает утверждение В. Е. Возгрина о том, что КССР, «входя в РСФСР, по статусу своему приравнивалась к той же России, Украине, Белоруссии, Латвии, Литве, поскольку считалась равноправным членом военно-политического союза советских республик». В принятом 1 июня 1919 г. декрете ВЦИК об объединении перечисленных выше республик в военно-политический союз Крымская ССР вообще не упоминается”.
Между тем, по нашему мнению, неправыми являются обе стороны. Авторы “Очерков” не правы в том, что якобы Крым не упоминался в вышеназванном декрете: “Мобилизовав против Советской власти все силы монархической и капиталистической контрреволюции, мировой капитал стремится общим наступлением на всех фронтах задушить власть рабочих и крестьян. Отпор этой попытке вновь ввергнуть в рабство десятки миллионов русских, украинских, латышских, литовских, белорусских и крымских рабочих и крестьян требует от них теснейшего объединения боевых сил, централизации и руководства в тяжелой борьбе на жизнь и на смерть.
<...>
Поэтому, стоя вполне на почве признания независимости, свободы и самоопределения трудящихся масс Украины, Латвии, Литвы, Белоруссии и Крыма… <...> Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов признает необходимым провести тесное объединение: 1) военной организации и военного командования, 2) советов народного хозяйства, 3) железнодорожного управления и хозяйства, 4) финансов и 5) комиссариатов труда Советских социалистических республик России, Украины, Латвии, Литвы, Белоруссии и Крыма с тем, чтобы руководство указанными отраслями народной жизни было сосредоточено в руках единых коллегий”
Тезис В. Е. Возгрина также не является верным – фигурирование Крымской ССР в вышеназванном декрете не является признаком её признания как государственного образования, равного по положению с РСФСР, УССР и прочими советскими республиками, так как данный декрет не противоречит директиве ЦК РКП(б) от 28 мая и никоим образом не отменяет её действие. Вообще, стоит рассматривать два данных документа в контексте статуса Крымской ССР не как противоречащие друг другу (что якобы является следствием буферного статуса Крыма), а наоборот, как дополнение друг к другу. Синтез этих указов стал основой взаимоотношений РСФСР и Крымской ССР как на государственном, так и на партийном уровнях.
Вот что пишут авторы “Очерков” о статусе Крыма далее: “Т. Б. Быкова обращает внимание и на то, что в некоторых документах, которые подписывал в том числе и исполнявший обязанности председателя Временного рабоче-крестьянского правительства Д. И. Ульянов, Крымская ССР именуется «Крымской Советской Федеративной Республикой», «Крымской Социалистической Советской Федеративной Республикой». По её мнению, это был способ подчеркнуть своё равноправие с РСФСР”.
Здесь мы сталкиваемся с ещё одним вектором, в котором развивалась украинская историография (а Т. Б. Быкова является историком из Киева) – её авторы крайне активно пытались найти признаки некого “крымского сепаратизма”, нежелания крымских большевиков идти в ногу с Москвой.
С какой целью эти поиски предпринимались? Дело в том, что данная теорема позволяет выставить СНК РСФСР и ЦК РКП(б) (а, следовательно, и Россию как государство в целом) как якобы орган, беспощадно подавлявший местную инициативу и не терпевший какое-либо отступление от своих указов. В своей сути эта теория является антисоветским и антироссийским конструктом и порождением украинского национализма.
Вновь обратимся к “Известиям Феодосийского ВРК”, №22 от 24 мая 1919 года. В нём мы увидим текста “Декрета совнаркома УСФСР об упорядочении дел о лицах, содержащихся под стражей”.
Но уже в самом декрете Советская Украина именуется как УССР. Таким образом, можно предположить, что появление статуса “федеративности” в документах советских республик на Юге России был связан, в первую очередь, с непониманием некоторыми партийно-государственными работниками Украины и Крыма понятия “федерация”, а не стремления показать свои государственные образования равными по статусу с РСФСР.
Статус партийных организаций Крыма
Перейдём к вопросу крымских партийных организаций. Авторы впервые поднимают данную проблему в этих строках: “На двойственность «автономно-самостоятельного» характера КрССР-1919 обращали внимание многие исследователи. С одной стороны, полагает большинство историков, она на автономных началах входила в состав РСФСР. Об этом свидетельствуют оперативное переподчинение в начале мая большевистских парторганизаций Крыма непосредственно Центральному комитету РКП(б)...”.
Между тем, датировка о переподчинении парторганизаций Крыма началом мая 1919 года является неверной. Совсем недавно автором статьи была выпущена статья “Борьба внутрипартийных группировок Крымской областной партийной организации большевиков в апреле – июне 1919 года”, посвящённая проблеме взаимоотношений внутри Крымского обкома коммунистической партии. На неё мы и будем опираться в ходе дальнейшего обсуждения проблем, связанных с крымскими партийными организациями.
Итак, в октябре 1918 года крымская областная партийная организация, находившаяся в тот момент в подполье, по решению ЦК РКП(б) была передана КП(б)У. Это было вызвано, в первую очередь, географическими причинами – наличие сухопутной связи между Украиной и Крымом делало организацию подпольного движения на полуострове через украинскую коммунистическую организацию более приемлемым вариантом, чем через российскую. 28-29 апреля 1919 г. в Симферополе состоялась уже ранее упомянутая VI (или же III) Крымская областная партийная конференция КП(б)У. По её итогам конференции был избран новый обком РКП(б). Этот политический шаг выглядит крайне важным: на начало конференции обком был частью КП(б)У, а переформирован как часть РКП(б), причём это было сделано не по указанию “сверху”, по решению самих делегатов (хотя, конечно, возможное влияние представителей УССР и РСФСР отрицать нельзя).
Таким образом, формально Крымский обком перешёл в состав РКП(б) именно 28-29 апреля. Но почему же тогда в четвёртой пунте директивы ЦК РКП(б) от 28 мая сказано о том, что обком “связывается непосредственно с ЦК РКП”?
Дело в том, что несмотря на решение VI Крымской областной партийной конференции, ряд местных партийных комитетов продолжали себя причислять к КП(б)У. Порой ситуация доходила до абсурда: некоторое время в Симферополе сосуществовали одновременно городской комитет партии, считавший себя частью КП(б)У, и обком, который уже включил себя в состав российской компартии.
Подобные разночтения побудили секретаря Крымского обкома И. Шульмана отправить 6 мая 1919 г. телеграмму в ЦК РКП(б): «С образованием Крымского правительства необходимо разрешить зависимость партийных организаций Крыма». Именно в дни отправки данной телеграммы на территории Советской Украины вспыхнуло восстание под руководством Н.А. Григорьева, в результате чего телеграмма прибыла к адресату только через две недели. Пока телеграмма из Крыма шла в Москву, 9 мая ЦК КП(б)У отправил телеграмму в ЦК РКП(б): «Относится ли Крымский полуостров к ведению Цека РКП(б) или принадлежит Цека КП(б)У? Просим срочно выяснить». 10 мая эта телеграмма дошла до адресата и уже 13 мая секретарём ЦК РКП(б) Е.Д. Стасовой был дан ответ: «Крымский полуостров относится к ведению Цека РКП». Однако в тот же день ЦК КП(б)У отправило вторую телеграмму в ЦК РКП(б) (она была получена 14 мая), где просило уточнить кому подчиняются крымские организации, так как уже получили от них запросы на выдачу средств.
Наконец, 20 мая телеграмма И. Шульмана дошла до адресата, и 25 мая секретарь ЦК РКП(б) Е.Д. Стасова дала ответ уже и крымским большевикам: «Согласно постановлению VIII съезда партии Крым приравнен к области, организационно связан с Цека РКП(б)». Однако в решениях VIII съезда РКП(б) про Крым ничего не было сказано – на момент его проведения (18-23 марта 1919 г.) на полуострове ещё не была установлена советская власть. С учётом двух ранее цитировавшихся телеграмм от ЦК КП(б)У, прибытие телеграммы от Крымского обкома окончательно заставило ЦК РКП(б) решить возникшую путанницу с подчинением путём издания 28 мая ранее упоминавшийся директивы.
Таким образом, процесс перехода крымских партийных организаций в состав РКП(б) проходил с 28 апреля по 28 мая.
Далее авторы “Очерков” заявляют следующее: ”В периоды временного существования советской власти на полуострове, ознаменовавшиеся провозглашением Социалистической Советской Республики Тавриды и Крымской Социалистической Советской Республики, местный партийно-советский актив однозначно ориентировался на РСФСР, пытаясь укрепить свой статус в тесном контакте с официальной Москвой”.
Между тем, сейчас исследователям известно о наличии нескольких группировок в составе Крымского обкома. Вспомним, что в середине мая в ЦК КП(б)У дошёл запрос из Крыма с просьбой выдать средства. Между тем, так как руководство Крымского обкома считало себя частью РКП(б), то и финансирование коммунистических организаций должно идти из российской компартии. Кто же тогда мог попросить деньги у Киева?
В 2010-х годах российским исследователем Михаилом Васильевичем Владимирским была найдена телеграмма, в которой содержится просьба о присылке помощи от ЦК КП(б)У, датируемая 28 апреля 1919 г.
Текст данной телеграммы выглядит очень интересным. Во-первых, её авторы сообщают о том, что «большинство партийных работников арестованы», однако данных об арестах крымских партийных работников на данный момент не имеется. Во вторых, в документе пишется о «бездействии областного комитета и отклонении назначения общего собрания», что противоречит иным документальным источникам – 28 апреля, в день отправки этой телеграммы, открывалась VI Крымская областная партийная конференция, что не позволяет говорить о «бездействии» работников Крымского обкома. В-третьих, любопытен запрос «людей и ревизии» авторами телеграммы. Если сравнить с текстом телеграммы ЦК КП(б)У для ЦК РКП(б) от 13 мая 1919 г., то именно запрос «людей и денег» поставил украинских коммунистов в замешательство, так как к тому моменту Крымский обком причислял себя к РКП(б). Поэтому автор настоящей статьи предполагает, что именно телеграмма от 28 апреля 1919 г. из Симферополя и стала причиной сразу двух телеграмм от ЦК КП(б)У, отправленных на имя ЦК РКП(б).
М.В. Владимирский приписывает эту телеграмму сторонникам У. Маркуса. У. Маркус активно проводил раскольническую деятельность – возглавлял так называемую «бахчиэльскую группу», которая пыталась организовать самозванный обком, за что в конце апреля на короткий срок был арестован, затем в июне попытался организовать нелегальный крымский ревком, но после занятия Крыма белыми ушёл в подполье.
На данный момент выделено два этапа деятельности «бахчиэльской группировки». На первом этапе, датируемый апрелем – первой половиной мая, группировка ориентировалась на ЦК КП(б)У, противилась переходу Крымского обкома в состав РКП(б) и стремилась к захвату власти путём создания альтернативного обкома, находящегося в составе КП(б)У. Группировка также выступала категорически против сотрудничества с социалистами. Однако кратковременный арест У. Маркуса в период деятельности VI Крымской областной партийной конференции (28-29 апреля) оказал влияние на взгляды и ориентацию «бахчиэльцев». Всё это привело к тому, что с середины мая, вплоть до падения советской власти в Крыму (20-е числа июня) наступает второй период деятельности «бахчиэльской группировки». В этот момент основным союзником группировка видела не ЦК КП(б)У, а более конфликтную КСА и её командующего П.Е. Дыбенко.
Но на “бахчиэльцах” проблема внутрипартийных группировок в Крыму не ограничивается. Внутри обкома также существовала и проукраинская группировка, состоявшая, по меньшей мере, из М.Д. Шустера и Черноусова, ориентировавшаяся на ЦК КП(б)У.
Данные представители Крымского обкома в своих сообщениях в Киев стремились преувеличить влияние КСА и лично П.Е. Дыбенко на события в Крыму. С учётом адресата сообщений вероятно, что таким сгущением красок авторы докладов стремились спровоцировать вмешательство украинских партийных органов в дела крымского правительства. В случае успеха итогом этого, скорее всего, стало бы возвращение Крымского обкома в состав КП(б)У и, возможно, реорганизация крымского Совнаркома с возможным усилением влияния партийно-государственных органов УССР в нём.
Ей противостояла пророссийская группировка, ориентировавшаяся на российские партийно-государственные органы. В её состав входили Ю.П. Гавен (член исполнительного бюро Крымского обкома, нарком внутренних дел Крымской ССР), И. Шульман (член исполнительного бюро Крымского обкома, секретарь Крымского обкома до 20-х чисел мая), В. Хайцевич (секретарь Крымского обкома с 20-х чисел мая). В ряды группировки также входили деятели Мусульманского бюро при Крымском обкоме и иных национальных организаций, тесно связанных с Крымским обкомом – М. Сухби, А. Боданинский, С. М. Меметов, И. Арабский, С. И. Идрисов, И. К. Фирдевс и др. Также, с учётом того, что идея создания республики активно поддерживалась именно Советской Россией, в пророссийскую группировку также, скорее всего, входили те члены обкома, которые одновременно входили в крымское правительство: C.Д. Давыдова-Вульфсона (нарком продовольствия и торговли, представитель продовольственного отдела Моссовета), И.М. Полонского (нарком труда), Я.Ф. Городецкого (председатель Крымского совнархоза).
Таким образом, тезис о том, что крымские большевики однозначно ориентировались исключительно на Москву является примитивным и не раскрывает всю палитру происходившего внутри Крымского обкома. Безусловно, основное ядро обкома в лице пророссийской группировки действовало в полном согласии с СНК РСФСР и ЦК РКП(б). Однако внутри Крымского обкома существовали и альтернативные точки зрения на место Крыма среди советских республик.
Заключение
Подводя итоги, хочется сказать о том, что авторами «Очерков» были допущены существенные ошибки и искажения при датировке и описании ряда событий в истории Крымской ССР и Крымского обкома КП(б)У-РКП(б). Также их слабостью стала опора на украинскую историографию в ряде своих тезисов. Ими не были учтены политические условия, в которых писалась история Крыма в 1917–1920 гг. Т. Б. Быковой и прочими украинскими авторами — в период пребывания Крыма в составе Украины украинское руководство всячески стремилось урезать крымскую автономию с перспективой её полной ликвидации и превращения полуострова в рядовую область. Это отразилось на тезисах украинских авторов — в них Крымская ССР (равно как и прочие крымские советские государственные образования в лице Республики Тавриды и Крымской АССР) предстала как «буферное государство», созданное «исключительно для внешнего использования». Таким образом, в головы читателей внедрялась мысль об искусственной природе крымской автономии. Также авторами «Очерков» не были использованы наработки российских авторов по истории Крымской ССР — в первую очередь речь идёт о работе М. В. Владимирского «Красный Крым 1919 года», вышедшей в 2016 году. Конечно, в силу отсутствия у автора исторического образования данный труд является скорее публицистическим, но вместе с тем в нём приведено множество новых документов и фактов, связанных с историей Крыма в апреле–июне 1919 года.
Конечно, утверждения авторов монографии являются значительно более мягкими и менее радикальными, чем их украинских предшественников. Однако эти отличия являются лишь внешней оболочкой — «внутренности» концепции заимствованы целиком и полностью из украинской историографии. Данная преемственность наносит значительный вред объективности исследований и тормозит их, являясь «балластом» прошедшей эпохи.
В современной российской историографии гражданской войны на территории Крыма за 10 лет созрел запрос на концептуальный разрыв с украинской историографией 1990–2000-х годов. Однако на данный момент этот процесс наблюдается только в единичных исследованиях и не приобрёл массового характера. Вместе с тем представляется обоснованным, что разрыв с украинской историографией является неизбежностью и рано или поздно он будет осуществлён новым поколением историков.
Автор: Руслан Изетов.
