Мальчик с неестественно белыми волосами медленно брёл по темной тропе. Отголоски света, окрашивающие единственную в округе деревню, остались далеко позади. Жители ближайших деревень по этой дороге после заката ходить не рисковали, слишком много историй передавалось из поколения в поколение. Редкие дураки и дети забредали себя вне похоронных обрядов, никогда не задерживаясь надолго, и уж точно никто в здравом уме не посещал территории старых могильников после заката.
Мальчик же шел так, будто ему не нужен ни источник света, ни защита. Шел он медленно, будто не охотно, но при этом не спотыкаясь, ни разу не наступив в лужу или грузь, не глядя обходя их так, будто уже сотню раз делал тоже самое, а может быть и больше. Взгляд его при этом был направлен в небо. А пока его темные глаза отражали бесконечное количество звезд, ноги снова свернули в знакомый пригорок, а здесь даже ему пришлось вернуться в суровую и хлюпающую под ногами реальность. Спуск заканчивался обрывом, дно которого исчезало в темноте, а над обрывом проходилил узкий выступ, воспользоваться котором можно было прижавшись к скалам вплотную, передвигаясь боком. Он уже пару раз пробовал прокладывать другую тропу, вешать веревку, или сделать ступеньки в утесе, но раз за разом, веревки рвались, ступеньки падали в пропасть, а тропы зарастали еще большим бурьяном.
— Старая дорога, Али приветствует тебя - буркнул он, явно недовольно. — Знаю я тебя. Сейчас промолочу, и мне потом обязательно либо камень на голову упадёт или нога опять соскользнет на ровном месте…
Из под его ног привычно прошла крошечная волна вибрация, протряхивая перед собой дорогу, будто ключ щелкнул в замке - проход был открыт.
В самом старом склепе заброшенного кладбища, на котором деды дедов, приходили навещать могилы прадедов, со скрипом отворилась тяжелая мраморная дверь. В неё вошел худой маленький, беловолосый мальчик которому на вид было около 8 солцестояний, его плечи были опущены и он явно с нежеланием передвигал ногами.
— Дорогой, ты наконец пришел - тут же раздался женский голос.
— Да, мам, всё в порядке, я дома - мальчик попытался улыбнуться. Но сил улыбаться больше не было и улыбка быстро сползла с его лица. Он снял ботинки и метким пинком отправил ни в чем не повинные вещи в угол.
— У кого-то тут нет настроения? - женский голос звучал ласково и участливо. - Что случилось, дорогой?
Мальчик упорно молча сопел.
— Ты же знаешь, что всё можешь рассказать мне? - она снова зазвучала по-доброму и принимающе.
Мальчик сел на каменный пол, покрытый тонким слоем пыли.
— Помнишь, я раньше пытался подметать тут. Тропинки делал, красивости, а склепу нравится когда пыльно и душно. Не хочу здесь больше ничего переделывать.
Мать в темноте мудро молчала, будто показывая, что она здесь и слушает.
— Рассказывай. Что случилось? - мамин голос звучал достаточно терпеливо.
Он еще какое-то время растерянно смотрел в темноту, а потом, глядя вниз заговорил, неожиданно, даже для самого себя:
— Знаешь, я раньше думал что я не такой как все. Я боялся того, чего не боятся остальные, и не боялся того, чего они боялись. Я боялся света. А потом я узнал, что есть жизнь по-другому. Не такие как… Как здесь. Я узнал, что есть места лучше, чем то, в котором мы живем. Даже сейчас, когда я это говорю, я ведь должен уточнить, что не оскорбляю склеп и благодарен ему, за кров, потому что если он посчитает, что это так, он нас похоронит, верно?
— Спасибо за уточнение, сын, да это так. - голос матери прозвучал на этот раз довольно нервно.
Мальчик продолжил — А еще море...
— Море… - эхом вздохнул её голос в темноте. Это запретное слово еще долго раздавалось эхом, ударяясь о пыльные стены глубоко уходящего вниз пещер склепа.
— Я хочу уйти - голос мальчика звучал спокойной и ровно.
— Я давно хотел тебе рассказать, но я боялся. Сначала я боялся тебя. А потом боялся за тебя. Мне казалось, что если я уйду, то ты останешься тут одна.. Я пытался тут всё изменить. Но сегодня я понял, что дети с которыми я познакомился с которыми я познакомился, когда впервые пошел в деревни к людям - их уже нет. А их дети уже имеют своих детей… Я хочу пойти искать, пока не знаю что, но мне надоело здесь.
Мальчик замолчал и свернулся а Темнота подняла его и начала легонько раскачивать. От его кожи начал исходить легкий, едва заметный бледно-молочный свет. Этот свет разрезал темноту и в ней стали видны очертания лица красивой женщины, которая умиротворенно покачивала на руках смысл своего существования. Свет, касаясь её кожи обжигал её, но она будто ничего не замечала боли, а лицо её постепенно начинало выражать крайнюю решимость.
_____________________________________________________________________________________
Глубоко под поверхностью земли, там где свет переставал иметь хоть какую-то силу, сеть темных коридоров уводила всё дальше в бездну. Там, на глубине, на которой не ступала нога обычного человека, быстро передвигалось живое существо. Человеком она была только на половину. Нижняя часть её тела была паучьей. Бронированное тело, восемь длинных черных ног, каждая из которых при желании легко пробила бы щит стражника императорского легиона. Камешки, которым не повезло встретить её вес, рассыпались в мелкую труху, издавая легкий скрежет. Постепенно проход сужался настолько, что даже ей, рожденноё здесь, пришлось замедлиться, чтобы протолкнуть своё массивное тело дальше. Из прохода на открытое пространство она вышла, замедлившись окончательно, с явным трудом протолкнув себя в узкую щель.
Когда выбралась полностью, и встала во весь свой трехметровый рост, перед ней открылся вид на огромное подземное озеро, к которому со всех сторон, открывались такие же щели-проходы.
Легкий, едва заметный свет создавали сталактиты, висящие над озером. В аболютной тишине, она замерла на мгновение, перед тем, как собраться с силами, и вновь ускориться - на этот раз, для того, чтобы приблизиться к краю воды.
Подойдя к воде, она склонилась в поклоне, наклонившись к самому подножию воды, и прошептала:
— Я приветствую тебя, Эфенди - и коснувшись губами края воды, замерла в ожидании.
От её губ волна, создав едва заметное сначала колебание побежало во все стороны, постепенно нарастая, и к центру озера достигло высоты взрослого мужчины, а затем, ударившись одновременно о противоположные края, затихло, вернувшись к все еще стоящей у воды, коснувшись её губ, будто поприветствовало. По краям озеро пришли в движение далекие тени. Мелкие обитатели тьмы в ужасе разбегались по своим норам, все знали, что будет если потревожить хозяина этого проклятого места. Какими бы сильными, страшными и опасными они не были на поверхности, сколько бы мастеров охотников они не поразили, каждый хищник точно знает своё место в пищевой цепи. И с Его появлением все они становились не более, чем крысами в руках любопытного ученого.
Спустя несколько мгновений, над озером появилось чье-то присутствие. Сильное, властное, присустствие злой воли, враждебной, обволакивающей собой всё пространство.
— Ты снова здесь - раздался насмешливый голос, слышимый ей одной. - Я рад тебя видеть.
— Я снова здесь,… - удрученно повторила Дзёрогумо не поднимая глаз. - и вновь приветствую тебя, Эфенди.
— А ты как будто и не рада вернуться. Ну, что тебе в этот раз нужно? - голос был чарующе мягким, будто находя отзвучие внутри самой паучихи.
— Мне… Мне нужен совет… - сказала Дзёрогумо и резко замолчала, ожидая реакции.
— Со-совет? - голос изумленно переспросил. Совет! - закричал голос, и засмеялся. Озеро пошло ходуном, а окружающие сталактиты пришли в движение, а тени, которые не успели раствориться в своих проходах задергались под укрытями из камней вокруг озера. Дзёрогумо сотрясло, и она уткнулась лицом в землю, не выдерживая давление древнего духа. — Совет! - продолжал смеяться голос. — А ты всё еще умеешь меня удивлять, дорогая. Я думал что тебе как и всем этим мышкам, тебе нужны силы, способности и прочие мелочи, но ты хочешь спросить у меня совета?!
— Да, Эфенди, умоляю - почти прохрипела Дзёрогумо, чувствуя, как бронестойкий хитин начинает подрагивать мелкой сетью трещин, не выдерживая давления энергии её господина.
— У меня, при том, что я уже четвертую тысячу лунных затмений заточен в этой проклятой гробнице. А знаешь, почему бы и нет? — голос зазвучал задумчиво. — У меня хорошее настроение. Я выслушаю твою просьбу, развлеки меня.
— Мой мальчик… - начала Дзёрогумо.
— Опять твой пацан. — заворчал Эфенди, — Я мог бы и предвидеть. Этот нарушитель спокойствия, живая душа на моей территории. Помниться, ты отдала своё время взамен на то, чтобы он смог жить здесь. Помню, помню. Что с ним опять?
— Он хочет уйти - вскрикнула она, не выдержав переполняющих её эмоций. - он хочет уйти - повторила она снова совсем тихо.
— Аааа, ну дело молодое. Поправимо. Хочешь привязать его? Стереть его память? Поработить желания? Ты же знаешь, я могу всё, в этом месте. Мои оковы держат меня, но они уже ослабли достаточно, чтобы я владел всеми, кто ниже поверхности. Я могу оставить его с тобой навсегда, хочешь, чтобы я извратил его желание и развернул его назад? Цена будет высокой - вкрадчиво и тихо зашептал Древний.
— Мне нужен совет, как защитить его там, во внешнем мире, потому что я знаю, что он уйдет. Он решительный я знаю, что он уйдет, просто потому что он уже решил. Уйдет, чтобы подтвердить своё решение. И мне нужен совет, знание, о том как его защитить. Потому что он начал испускать свет, в моменты когда тьма подбирается к нему близко и…
— Твоё дитя испускает внутренний свет? - внезапно перебил её голос. - в нём частица тьмы, он не может испускать свет.
Дзёрогумо окончательно обмякла, почти потеряв волю, глаза, на её бледном лице закатились вверх, и она слушала происходящее покачиваясь на лапах, отдавая контроль какой-то посторонней энергии внутри своего тела.
— Да, он начал обжигать меня, когда я приближаюсь, всё сильнее в последнее время. - Дзёрогумо отвечала медленно, слыша свой голос откуда-то издалека
— Дитя испускающее свет, с частицей тьмы. А ты продолжаешь удивлять меня, маленькая паучиха. Ждать! — команда прозвучала, разрезая воздух, парализуя всех, кто обладал частицами энергии на огромной площади.
Невидимая сила растянулась во все стороны покрывая зону вокруг озера, и свет сталактитов изчез во тьме. Тени, так и не успевшие сбежать, в одно мгновение оказались мокрыми лужами крови и ошметков слизи, мяса и крови, не успев даже понять, что произошло. Из глубины озера, к поверхности потянулась сфера черной энергии, тонкой, как нить. Сформировав сферу, она создала идеальную защиту вокруг озера, где в живых, если можно так назвать, остались всего два существа.
— Ну вот, теперь приватный разговор. — голос вернулся к ней. - Есть способ защитить твоего мальчика.
— Да? - она вся встрепенулась жадно слушая каждое слово, не поднимая головы, частично сбрасывая с себя чужое присутствие.
— Приведи мальчика ко мне.
Время для Дзёрогумо замерло. А затем, когда смысл слов дошёл до неё, ужас стянул её, сковав полностью. Прошло несколько мгновений, которые показались ей вечностью. Ей показалось, что она совершила самую страшную ошибку в своей жизни, придя сюда. Большую, чем когда-либо. Она протрезвела, собрав всю себя в одной единственной точке, её сознание очистилось, и она с размаху ударилась лбом об землю.
— О Великий Эфенди, этот мальчик не стоит твоего внимания и я… - начала она быстро, но договорить ей не дали. Будто гигантская рука легла ей на спину, прижимая к земле и мешая дышать.
— Не тарахти, паучиха. Ничего я твоему пацану не сделаю. Я заключу с ним контракт Хранителя. - голос был спокоен. - Дам ему свою защиту. Или у тебя есть что-то лучше?
— Господин, я могу узнать, почему ему? - прохрипела она, выдавливая из себя силы.
— Он подходит. Даю вам времени два дня. Если не явится, отправлю личное приглашение. - голос бросил последние слова, и стало понятно, что больше он не заинтересован в этом разговоре. Давление пропало, Дзёрогумо почувствовала себя свободной, и распластанной по земле. Исчез голос, и ничего не сообщало о его присутствии. Она поднялась с земли, чувствуя себя выпитой, обессиленой и уставшей, и собралась в обратную дорогу. Зайдя в проход, через который она зашла, она не увидела, что все проходы к озеру, все сети коридоров закрылись, затянулись, будто хозяин закрыл все двери, кроме одной. Той, по которой глубокой ночью, ползла наполовину женщина, наполовину паучиха, размышляя, как ей теперь уберечь своего сына из той западни, которую она ему организовала.
_____________________________________________________________________________________
В ночном лесу, далеко на западе от заброшенного склепа, Луна освещала небольшую опушку. На опушке сидел, огромный оборотень. Он выглядел как старик и волк одновременно. Грязная борода свисала с нижней челюсти, зубы присутствовали не все, а поломанные когти на пальцах были желто-грязными от времени. Одной лапой он задумчиво потирал бороду, в другой лапе держал зеленую грязную бутылку с мутной жидкостью, периодически прихлебывая из неё.
— Старина Фирс, какими судьбами? - раздался над его головой весёлый и задорный голос.
Оборотень брезгливо подняв верхнюю губу, показывая, что он думает о сегодняшней встрече.
— О, настроение прям как всегда. - не унимался голос.
— Заткнись Варух, без тебя тошно - рыкнул Фирс.
— Ой-ей, вы посмотрите на этого пушистика. Опасен, силён, разозлен? - голос наполнился иронией и стал будто еще более радостным. — ну давай. Ты же принёс мне то, что я хочу?
Ответом ему была тишина.
— Жаль, — продолжил задрорный голос — А я-то раздобыл бутылочку старого вермейского, думал пригодиться, ну нет, так нет… - как будто невзначай продолжил голос.
— Вермейского?! Да ты чешешь! - Фирс разом преобразился. Губы расплылись в оскале, а из пасти на землю потекли нитки слюны.
— Это ты там себе чешешь, это по вашей собачьей части. - голос явно играл с огнём упоминая собак при оборотне, но будто знал, что за ту цену, которую он назвал обортень стерпит и не такое. — Просто была удачная сделка, скажем так. Но вот ты - что ты можешь дать мне, за бутылку вермейского? Оно уже двадцать-тридцать лунных затмений, как нигде не встречается. Антиквариат можно сказать. — голос будто задумался.
— Да, принёс, принёс. Вести с полей, давай сюда бутылку - Фирс не выдерживал, и аж привстал, заставив старое дерево застонать, от своего веса.
— Ты мне донесения, я тебе пойло. Сделка, помниться мне, всё еще в силе. - голос построжел.
— В силе - грустно вздохнул Фирс. - то что вчера было, как раз на бутылку вермейского.
— Ты мне расскажи, ая сам решу, стоит это бутылки или нет. - услышал он уклончивый ответ.
На минуту Фирс замолчал, будто прокручивая что-то в голове. Он вспоминал, каким образом так оказалось, что он, могучий оборотень, один из немногих, доживших до почтенного возраста старейшины, стал практически доносчиком слабого раздражающего ворона, который даже при дневном свете имеет только 1 из 10 шансов победить его.
— Что, вспоминаешь проклятье того светлого мага? - уточнил участливо голос.
— Чтоб его Двенадцать Демонов по кругам… - прошипел Фирс.
— Ну да, заставить оборотня каждое новолуние пить бутылку нового алкоголя, это он забавно придумал конечно. - расхохотался голос. - Ты не меняешься. Ты же знаешь, что каждый раз его вспоминешь перед тем, как принести мне новости?
— Да пошел ты. - беззлобно проворчал Фирс, расслабляясь. - Ладно. Я прошлой ночью был на Озере Забытой Бездны. - он откинулся назад, навалившись на дерево с видом хозяина этих земель, демонстративно закрывая глаза. - Так что я в курсе ЧТО там было.
— Где где ты вчера был? - тут же раздался голос слева от Фирса.
Фирсу не нужно было открывать глаза чтобы понять - проняло. Хитрый ворон спустился с дерева, а значит информация важная и своё он получит.
— На Озере Забытой Бездны. - сказал Фирс, смакуя каждое слово. Он наконец соизволил открыть глаза и повернуться к собеседнику. Перед ним стоял юноша, с черными волосами чуть закрывающим широкое лицо. Одет он был в темно синий костюм, который причудливо, слой за слоем, покрывал всё его тело, оставляя внутри достаточно пространства. Узкие глаза не отражающие света пристально смотрели на оборотня. Он ничем не отличался от людей, за исключением небольших черных крыльев, за его спиной. В руке он держал тонкий бронзовый посох, с завершением в виде круга, на котором виднелись три кольца.
— Держи. Даю авансом, - Варух, бросил рядом с обортнем бутылку запечатанную сургучом, которую последний схватил и одним легким движением когтя, срезал горлышко бутылки, смачно вдохнув выходящий из неё аромат,.
— Надо же и вправду вермейское - удивился оборотень, и перевернув бутылку позволил всему содержимому за раз провалиться в бездонную пасть. Сладко рыгнув и вытерев губы, он повернулся к собеседнику, который терпеливо ждал.
— В общем я был вчера ночью на Озере Забытой Бездны. Решил срезать через подземные коридоры, уходил от трех мастеров-охотников из дальней западной части. Время близилось к часу кошмаров, поэтому в катакомбах на подходах к озеру было не протолкнуться. Кого там только не было, в общем как всегда. Мне нужно было заскочить к старому Рисли, отдать его долю с охоты, ну там знаешь - оборотень рассказывая, внимательно смотрел на реакцию ворона, но тот стоял не шелохнувшись. А раз тот, кто обычно тот всегда обрубает незначительные детали молчит, значит информация была действительно важной. - так вот, я уже сделал свои дела, и был возле входа в нужный туннель, когда кто-то вызвал Эфенди.
— Самого Эфенди? - изумленно переспросил Варух, явно не веря.
— Ну да, самого Господина. Ты же знаешь, это ни с чем не спутать. Это сковывающее чувство и ощущение, что ты мошка, которую сейчас раздавит чей-то сапог. Я откусил себе язык, а потом левую лапу, чтобы кровь дала сил двигаться. Дал деру, и залез в ближайший проход, который под лапу повернулся. Ну и отлеживался потом, регенерация, сам понимаешь…
— И это всё? - явно раздраженно произнес Варух. - Ты почувствовал, что кто-то призвал Эфенди, и дал дёру?
— Ну потом, конечно, любопыство сыграло. Считай последний раз это было лунных затмений 200 назад…
— Нет, с последнего раза прошло 186 . — Варух не любил неточности в информации.
— Это кто это? Я чёт не помню — Фирс задумчиво зачесал бороду, раздался мерзкий скрежещащий звук, будто наждачка режет металл.
— Мастера Гильдии Охотников убили ковен красных ведьм, а глава ковена смогла уползти. Она себя, остатки жизненной силы, тень и аниму, чтобы проклясть всех участников, организаторов и заказчиков той охоты.
— Проклятье от Эфенди? Мурашки по коже. — оборетнь на несколько секунд сжал голову в плечи, став похож на побитую собаку.
— Да, у неё самой бы не хватило силы. Это же додуматься надо, проклясть семь поколений, на жизнь мясом наружу… Но мы отвлеклись, итак, сыграло любопытство.
— Да, Я отполз в коридоры, и обратился в слух. Я слышал как Эфенди приветствут кого-то. Это оказалась Дзёрогумо, ты её наверное не знаешь.
— Паучиха-отшельница из склепа. Слабая и безвредная. - кивнул Варух.
— Да, кароче как я понял Дзёрогумо просила что-то для своего пацана, а потом Эфенди накрыл территорию защитной сферой, и закрыл все проходы.
— Что просила? Конкретно. - ворон явно терял терпение.
— Защиты вроде просила. Хочу защитить его, а Господин, как взял да размазал там всех, кто соскользнуть не успел, я там уже дальше хвост под живот и когти в лапы. В конце уже слышал Еще что-то она про свет говорила.
— Какой свет? - тихим шепоотом переспросил Варух.
— Да ты думаешь я разбирался, пацан кажется свет испускает, но это точно бред невозможный. А может я не расслышал, потому что уже на несколько десятков прыжков оттуда отрывался.
Лицо Варуха не выражало никаких эмоций. Он пристально посмотрел, на оборотня.
— Варух, а ты со вчерашней ночи, кого-нибудь еще видел из наших? - мягко спросил ворон, глядя в сторону, а рука его чуть крепче сжала посох.
— Не, отлеживался остаток ночи и весь день, этой ночью пришел к тебе за платой. Это Рисли пусть землю носом роет. - явно с пренебрежением и брезгливостью, заявил Фирс.
— Предлагаю контракт. Я тебе еще две бутылки вермейского. Разных годов выпуска, естественно. - в руках у Варуха появились изниоткуда две бутылки, даже внешне выглядящие очень дорого.
— Ага, кого сожрать? Я согласен. - обортень тут же уставился в две бутылки перед мордой, которые завораэивали. В его голове защелкали счеты. Две новые бутылки, значит еще два новолуния спокойной охоты, без необходимости заходить в людские поселения и заключать сделки.
— Жрать никого не надо. Дашь обет молчания, о мертвом озере. - повёл плечами Варух.
— Да как крестьянке голову откусить - оскалился Фирс.
В свете ночной луны можно было заметить, как молодой человек с черными крыльями за спиной и огромный оборотень в полтора раза выше его ростом, встав друг на против друга, размахнувшись ударили друг друга по ладоням. После громкого хлопка, на месте удара рассыпались искры красные, после чего две бутылки древнего, невероятно ценного вина перекочевали к оборотню.
— Ну всё, пернатый, не горюй - оскалился Фирс - пора мне.
После чего в два прыжка оказался в десятке метров от опушки. Он нёсся вперед, облизываясь, предвкушая два месяца полноценной охоты.
Оставшись один, молодой человек повернулся к луне, глубоко вдохнув, еще какое-то время приходил в себя от новостей.
— Мальчишка значит… Рисли точно в курсе, старая крыса, доберусь я до тебя. Наконец-то началось - многозначительно произнёс он. Взамхнув крыльями, он оказался в воздухе. Он торопился в убежище, ему предстояла большая работа.
_____________________________________________________________________________________
В маленькой хижине на окраине деревни, сухая сгорбленная старушка заваривала травяной чай. Пока чайник согревался на огне, она привычным движением запустила пальцы в деревянную плошку, с солью, и только когда ногти царапнули дно, хватая последние крошки, она вспомнила, что уже несколько дней забывает доложить, а все запасы иссякли. Старуха чертыхнулась, и в этот момент скрипнула дверь. Вернее, криво сколоченные доски, которые использовались вместо двери. В хижину вошла девочка, чьи пухлые щеки и растерянные глаза выражали вину и готовность к взбучке за то, что пришла после наступления темноты. Ей уже не раз прилетало, поэтому она была готова к заслуженному наказанию. Но вопреки её ожиданиям, старушка обернувшись,, и засеменив к ней, быстро, насколько могла, схватила за плечи, развернула её в выходу.
— Хима, хорошо что пришла, беги к старосте, скажи что у старой Флики закончилась соль, а уже ночь на дворе. Возьми мешочек, скажи с рассветом Флика сама принесет плату, и добавит его любимое яблочное вино, за беспокойство и срочность. - старушка говорила торопливо, подталкивая тормозящую внучку. Но на пороге остановилась, будто вспомнив что-то. - Хима, ты же помнишь как пользоваться солью? - её глаза с прищуром смотрели испытующе, а нижняя губа была закушена, будто она раздумывала над чем-то.
Думать было явно некогда. Девочка, не раздумывая, кивнула. Она знала, что делать с солью.
— Да, бабуля. Если в чистом поле, то щепотку соли по лицу и на язык, и по крошке на четыре стороны вокруг себя. Если в узком проходе, то сзади, спереди, под себя и на голову по крупице. А если в доме, то крошку на пороги, на окна, на камин, на чердак и на подвал. - Хима оттараторила всё, что знала, чтобы показать бабушке, что она уже взрослая девочка и конечно она знаёт всё, что полагается знать взрослому. - и если открываешь дверь после заката, то посыпать ручку двери.
— И? - строго спросила старая Флика
— И никогда и ни за что не оборачиваться в темноте. - немного расстроенно добавила Химе, ругая себя, что не сказала очевидное сразу же.
Бабушка расслабилась, её плечи разжались. Будь она моложе хотя бы на 5 солнцестояний, она бы не раздумывая сама побежала в центр деревни. Но в последние пару циклов колени совсем отказывали, а поясница не желала разгибаться, и старушка всё замедлялась и будто приклонялась к земле.
— Хорошо Химе, больше нигде не задерживайся, как возьмешь у старосты соли, сразу беги домой. И сразу сыпани щепотку у калитки, раз уже мы сегодня после заката. - она клюнула девочку в пухлую детскую щеку и в последний раз подтолкнула её к выходу. - Надеюсь Она не обратит на тебя внимания. Пожалуйста, пропусти её, у меня никого нет, кроме неё - она сложила ладони на груди и склонила голову, читая молитву.
Химе бежала быстро и запоминала всё отдельными кусками Вот часовые которые сидели, по бокам от входа в центральную часть их деревни, и даже не обратили внимания на Химе, видимо играли в кости. Вот Староста, который понимая серьезность ситуации, быстро вернулся к порогу с заветным мешочком тяжелой белоснежной соли. Вот обратная дорога, которая становилась всё темнее, чем ближе она приближалась к дому. И никак не проходящее ощущение что кто-то смотрит внимательно из темноты. Необъяснимая тревога, постепенно перерастала в страх, который липкими мурашками стягивал спину, которой казалось вот-вот коснется чья-то чужая холодная рука, схватит и заберет от живительно тепла. Химе пыталась сначала просто идти, но вскоре побежала изо всех сил, позволяя страху гнать её, прижимая к груди заветный мешочек. Хижина встретила её теплом, запахом любимого яблочного пирога, и звуком чашек, которые Химе беспорядочно выставляла на столе.
— Наконец-то, а то пока ты плелась, я уже пирог приготовить успела, садись к столу скорее - проворчала бабулька, но Химе всё же расплылась в улыбке. Она знала этот тон и понимала, что бабушка не могла усидеть на месте, всё время, пока Химе не было дома. Точно так же было и в тот раз, когда половину соседней деревни снесло горным селем, старуха Флика два дня не присаживалась, ни разу, пока не пришли новости о том, что её дочь, и её семья в целости и сохранности, как и их хозяйство. За те два дня Флика навела такой порядок, и наготовила столько еды, что Химе еще неделю ходила по соседям и продавала то, что осталось, стрепня Флики пользовались популярностью у местных.
Флика, взяв мешочек, быстро прошлась по углам, бросив щепотку в каждый угол, к старому, закрытому окну, печке. Подвала и чердака в их хижине не было. Химе, в этот момент сев поудобней, уже принялась жадно нападать на бабушкин пирог и всего за пару минут за столом раздались тишина и идиллия, нарушаемые только звуком съедаемого пирога и прихлебыванием чая. После еды, прибрав со стола, Химе привычно села на потерявший всякие цвета древний ковёр. Наступал любимый её момент каждого дня. Время, когда старая Флика садилась в обветшалое кресло, и рассказывала истории о мире, о молодости, о больших городах и героях. Флика не обманула ожидания девочки, и взяв в руки пузатую чашку с ромашковым чаем, уселась в кресло.
— Знаешь, сегодня я подумала, что ты можешь сама выбрать историю. - Флика тепло улыбнулась внучке. - Ты молодец, и сегодняшний наш вечер - это и твоя заслуга тоже. Помню солнцестояний десять назад, тебя не было еще, я вернулась с рыбацкого озера и почти точно также слишком поздно поняла, что соли у меня нет. Пришлось всю ночь провести в сундуке, и то, не спавши. Утром я себе сказала, что больше я такого не допущу. Видимо заберет меня скоро Всадник, раз уж я стала забывать про такие вещи.
— Не говори так - Химе оборвала её резко, и жалостливо. - Не говори так бабуля. Ты будешь еще долго жить, и рассказывать мне свои истории. - она робко улыбнулась, надеясь подбодрить бабушку.
Флика рассмеялась.
— Ну да, всё по кругу, я когда-то так же говорила своей бабке. И так же сидела на похожем ковре. А своей упертостью, ты мне иногда её напоминаешь, почему сегодня опоздала? - закончила она вопросом, сурово сдвинув брови. Но ответа дожидаться видимо не собиралась — Сегодня прощается, после твоего маленького подвига. Выбирай уже.
Девочка задумалась. Закусила губу. Нахмурила бровки и какое-то время раскачивалась из стороны в сторону, раздумывая и спросила - правда можно про что угодно?
Флика оценивая риски, огляделась по сторонам, и на всякий случай, встав со своего кресла, заново прошлась по дому, перепроверяя каждую щель, каждый выход из дома, на наличие там защитных песчинок соли. Спустя пару минут, она вернулась, глядя на внучку и с кряхтением опустившись в кресло, произнесла — в следующий раз не забудь посыпать ручку двери на ночь, особенно если собриаешься про них спрашивать. Мы не готовы к незваным гостям.
У Химе перехватило дыхание и от ужаса сжало горло. Она закрыла себе рот руками, а широкое детское лицо растянулось вверх в страхе.
— Всё в порядке. Просто не забывай об этом в следующий раз, я на тебя не сержусь. Я знаю, как страшно возвращаться домой по темноте. - Флика говорила устало, она и впрямь не сердилась.
Какое-то время старую комнату их хижины наполняла только тишина и потрескивание дров в небольшой печи.
— Знаешь, бабуля, я на самом деле хочу узнать, её историю. Как так получилось, что она живет рядом с нами и… - Хима решила не договаривать, проводя большой полукруг глазами, как бы продолжая свою мысль. И Флика кивнула, показывая, что понимает, чего хочет настойчивая внучка.
— Ладно. Рано или поздно всем пора узнавать. Через два солнцестояния ты станешь такого же возраста, как и я, когда я всё узнала. Я правда узнала не от бабушки, это всё происходило при мне. - старуха замолчала, глядя куда-то вдаль, за потолок, и не смотря на то, что недавние воспоминания были слабы, образы о тех днях, когда она была девчушкой, наоборот, с каждым днем обретали новые краски и детали, будто оживали в памяти. Она сложила руки на груди, склонила голову, в поклоне кому-то невидимому, и произнесла шёпотом, на одном дыхании — Дзёрогумо, со страхом и благоговением, прошу позволения твоего, передать твою историю.
Когда она замолчала, тени в их доме будто ожили. Краски стали меньше, и за секунду из мелких щелей дома высосали тепло. Огонь печи и свечей стал приглушенным, а тени вытянулись, будто проверяя реальность на прочность. За окнами раздался глухой стук, сначала по дереву, а затем жалобно застонала кривая ржавая калитка. Зашуршал гравий, и дом со всех сторону, будто зашуршал, заскрежетал, по напором сотен крошечных металлических наконечников, которые искали незащищенный вход. Дом слегко затрясло, но соль, мелкой крошкой рассыпаная по кругу, выдержала. Едва приближаясь к ней тьма и звуки отпрянули назад, будто опытный дикий зверь увидавший такого же опытного охотника. Вернулись краски, поднялся выше свет огня и возвратилось тепло. Примерно в этот же момент Химе шумно вдохнула воздух, потому что только сейчас понялп, что переставала дышать на этот короткий промежуток времени.
— Что ж, разрешение получено. Всё началось, в ночь, когда из склепа в котором жила Дзёрогумо ушел беловолосый мальчик. — начала рассказывать старая Флика.
_____________________________________________________________________________________