Предупреждение: эта статья может показаться слишком тяжелой для эмпатичных людей.
Проснулась с трудом. Долго думала, что надеть. Увы, тотал блэк не получился. Я не стала надевать чёрное зимнее пальто в +14, надела зелёное. И для тепла - бордовый кардиган. А остальное - брюки, водолазка, ботинки, перчатки и рюкзак, было чёрным, да. Конечно, прособиралась. Искала кеды, искала перчатки, собирала камеру. Да, это можно было сделать вечером, но я оставила на утро.
Третий день варюсь в собственных мыслях и нарастающем чувстве вины. Кажется, что я слишком легко ухожу, слишком быстро бросаю, а можно было бы потерпеть. Что, может, у нас и получилось бы. И может, сегодня его бы не хоронили. У меня не осталось ни одного его подарка. Кольцо я продала сразу по расставании, а серебряные серёжки совсем недавно. Где-то был диск с надписью маркером - "Женечке с любовью от Алика", но может, и выбросила, дисководов в доме давно нет. Ещё в гороскопе на эти числа услышала, что я узнаю что-то, от чего почувствую себя виноватой, но будет уже невозможно что-то исправить. Зацепила меня эта фраза, думала, как так? Вроде, ничего плохого не делала.
Купила совершенно прекрасные фиолетовые гвоздики. 4 штуки. Хотела две, но они были последние, забрала. Вызвала такси. Быстро доехала туда же, где забирали маму Бориса. Собралось много людей, но все они стояли разрозненными группами. Вот рок-тусовка, вот взрослые родственники, вот женщины. Я ещё утром подумала о том, что будут женщины. Испытала забытое чувство - укол ревности. Ревновала его сильно. Девушек у него было много и он не стеснялся рассказывать мне подробности. Священник долго и заунывно читал над телом. Все смотрели на него, крестились и кланялись. А я думала, что ему бы такое не понравилось, скорее всего. И что я бы так не хотела, чтобы все таращились на мой труп под завывания жреца. Ещё священник называл его Алексеем все время, именем, взятым при крещении. А его не так звали. И было тело в гробу совсем на него не похоже. Ощущение, что это совсем не он и все это какая-то ошибка. А ещё рядом со мной встал мужчина и дышал перегаром все время и хотелось, чтобы это поскорее закончилось все.
На кладбище я поехала в машине то ли друзей, то ли дальних родственников. Две женщины обсуждали, что мужчина пропадает без женщины, поэтому так получилось. А я все не могла вспомнить, почему мы вообще расстались. На озеро сходить не удалось: поминки, оказалось, в городе. Я решила не рисковать и поехать со всеми. Сами похороны прошли стандартно. Я плакала. Не знаю, почему. Наверное, из-за того, что могло бы быть. Из-за того, что хотела дочку с такими же синими глазами, из-за того, что какая-то женщина сказала, что его мама любила моего сына, как родного. Из-за того, чего никогда уже не будет. Из-за того, что все думала, что это шутка, розыгрыш, что он сейчас очнется. Когда начали заколачивать крышку гроба, я разрыдалась совсем. Бросила шишку в могилу. Потом сообразила, что с такой глубины ничего не прорастет и закопала ещё одну в углу. Но шишки пустые, скорее всего. Сестра его спросила, не осталось ли у меня фотографии его, но у меня не осталось. Очень давнишние и на тех дисках, которые не открываются. И вообще, очень странно думать о том, чтобы выбрать фото для надгробной плиты из тех, на которых мы дурачились и были счастливы.
Поминки прошли средне. Еда была не слишком вкусной и я часто выходила из-за стола на порыдать. После гречки попрощалась с сестрой и папой бывшего жениха и, купив бутылку осетинского вина, пошла к Борису в надежде, что он поймёт. Не то, чтобы он понял, но бутылку мы уговорили. Борис предложил выйти за него. Еще предложил сделать пирсинг (опять) и я почти согласилась, потому что это отвлекло бы меня от горьких мыслей, сожалений и вины хоть немного. Но все же сообразила, что пьяному мастеру лучше не доверять свое тельце и пошла домой. Борис подарил мне тонометр и сказал, что я красивее его подруги, но у нее грудь лучше.
Купила по дороге пирожок сыну и два банана. Позвонила маме. Рыдаю. Пришла домой. Нарыдалась от души. Читала переписку. Там много. И много нежных моментов. Рыдала. Зачем? Все спрашиваю себя, почему мне так больно? И ответ только один - потому что я никого так не любила. И кажется, не разлюбила. Почему он такой дурак? Как вообще посмел умереть? Избить бы его за это палкой, хорошенечко так отдубасить, чтобы понял...
Жалею, что пошла на похороны. Если бы не пошла, было бы проще думать, что он уехал в другую страну/на МКС и там нет связи, но он счастлив. Но я все равно буду так думать. Ты же счастлив, правда, Альберт?