25.11.2108г.
Воистину этот день можно назвать одним из насыщенных на события дней. Жаль нельзя сказать, что хороших. Утро началось как обычно, если не считать вечно шатавшихся рядом солдат Ядинина. Тот занял кабинет Сергея, устроив там свою резиденцию. В восемь утра он пригласил нас с Сергеем и командиров отрядов к себе на планёрку. Кабинет было не узнать. Такого бардака я не видел ни разу с момента пробуждения. Весь стол был заляпан следами кофе и прочих напитков. В каждом углу лежали горы каких-то карт, бумаг и вещей с нашего вокзала. Сюда на досмотр носили любые подозрительные предметы. Посередине стола лежала папка с документами, на которых лежал открытый ежедневник. Расписав распорядок дня своих подчинённых, Ядинин поинтересовался о нашем, подкорректировал кое-что. Задал пару неважных вопросов и отпустил.
Солдаты были повсюду. С Ядининым и двумя пилотами их прилетело двадцать восемь человек. А это больше половины жителей вокзала. В основном они вели себя тихо. Вольное поведение позволял себе только капитан и его парочка приближённых старлеев.
Екатерина выполнила своё обещание и испекла два больших торта. Дети были в восторге. Все поздравляли Андрея с тринадцатилетнем, на что тот отвечал, что родился в седьмом часу вечера и ему ещё нет тринадцати.
Капитан поинтересовался, по какому поводу праздник. А узнав повод, демонстративно выпросил кусок торта и удалился в кабинет, по дороге заказав Кате принести кофе «Как обычно».
А дальше всё пошло хуже некуда.
В шесть часов вечера нас всех собрали в зале ожидания. Всё выглядело для неопытного взгляда довольно мирно. Я подумал, что военные решили поздравить Андрея. Но Сергей не разделял общей радости.
- Посмотри, как они встали, Герман, - шепнул он мне, - Вроде бы ничего такого, да. Но они перекрыли все выходы из зала.
Я осмотрелся. У каждого выхода оказалось по два солдата. Они стояли, как ни в чём не бывало, но на тесла-винтовках мигал зелёный огонёк, а не белый, что означало снятие их с предохранителя.
- Что будем делать?
- По обстановке. У них не боевые заряды, боевые – это красный огонёк. Зелёный – шоковое. Значит, по детям боевыми они стрелять не будут. Очевидно, что они что-то нарыли, раз пошла такая масть. Дети проинструктированы, что делать. А ты не своди взгляд с нашего капитана Бори.
- Страшно! – признался я.
- Ещё бы. Даже после конца света самым страшным врагом человека остается другой человек. Крепись. Андрей поведал мне свой план. Уверяет меня, что сработает. Главное ему добраться до вагона.
- Внимание! – послышался усиленный рупором голос капитана, - Прошу подойти ко мне Сергея и Германа. Идите сюда.
- Пошли, - сказал Сергей, - Но будь на чеку.
Мы подошли к капитану. Тот сначала долго поздравлял Сергея с Рождением сына, что я начал думать, что у нас просто развилась паранойя. Но вот поздравительная речь закончилась, и в зал вынесли мои вещи из Иркутска.
- Потрудись-ка ответить мне, Сергей, - попросил капитан, - Что это за вещи, и как они сюда попали?
- Ты же знаешь Борис, что это за вещи.
- Нет, Сергей. Я же военный, тупой и здоровенный. Поэтому я хочу, чтобы ты мне объяснил или пусть он, - Ядинин кивнул на меня, - Объяснит.
- Это пиджак, брюки, рубашка, пальто и туфли, - с удивлением в голосе сказал я, - Странно, Борис, что ты этого не знал.
Тот улыбнулся.
- Введите её! – крикнул он, и в зал за волосы один из военных вытянул Настю. Она была вся в слезах, ссадина на щеке и красные глаза свидетельствовали о совсем не корректном обращении с девочкой.
- Сергей Петрович, - ревела она, - Простите! Я не хотела!
- Сука! – крикнул Сергей, сжимая кулаки и разворачиваясь к капитану, - Не трогай де…
Удар Ядинина был молниеносным. Вогнав огромный кулак Сергею под дых, сложил того пополам, выбив из лёгких воздух. Сергей упал, хватаясь за живот. Дети зашевелились, испуганно перешёптываясь. Солдаты вскинули винтовки.
- Без шуток! Вы все преступники! Изменники родины! Солдатам приказано стрелять без предупреждения! – крикнул Борис в толпу и повернулся ко мне, - Хочешь что-нибудь рассказать?
- Нет, - честно признался я.
- А придётся, ты – гнида Иркутская! Что ты с ними сделал? – он обвёл рукой зал, - Прошил им мозги? Это ты инициировал вспышку пси-энергии, которую мы зафиксировали, да? Теперь они все служат тебе?
- Ты параноик, Борис!
- Я? Это вы уничтожили мир, а не я! – он направил на меня свой пистолет. Анализатор горел красным, - Знаешь-ка что? Одень костюмчик. Посмотрю на тебя во всей красе!
Я точно знал, что в том костюме мне будет спокойнее, не стал сопротивляться и быстро оделся в свои вещи.
- Посмотрите-ка на него! Костюм как на заказ! Жируете там, суки! Ты в нём же был, когда вы мир уничтожали?
- Да! Только мир уничтожили вы!
Капитана затрясло от злости. Он еле сдерживался, чтобы не выстрелить. Видимо здравый смысл подсказывал ему доставить меня в штаб живым. Сейчас внутри него шла борьба.
- Что ты несёшь, урод!
- Ты сам знаешь. Сам сказал, что ваш род войск продолжает функционировать, не с Иркутской областью вы боретесь, а с Тимофеем и Надеждой. Носителями. Но надо было быть полными идиотами, чтобы, убивая Тимофея, думать, что не последует ответной реакции от Надежды.
- Ха-ха-ха! – раздался громкий маниакальный смех капитана, - Я этим умникам в погонах говорил так же! Я говорил им, что надо убивать её первой. Но умники решили, что она без него не сможет принимать взвешенных решений, и он цель номер один.
- Но вы просчитывали и такой ход событий. Поэтому все и остались живы. И президент, и главнокомандующий. Вся верхушка. Вы знали, что возможен худший вариант. Всё равно пошли на риск, попрятавшись в бункерах.
- Вероятность, что она сорвется, была минимальной. Ликвидация Тимофея стоила этих жертв. Мы должны были пойти на риск. Вы же не просто так заперлись в своём куполе! Вы что-то затевали!
- О да! Посмотри на меня! Прирождённый убийца президентов!
- Заткнись, тварь! И так долго с тобой разговариваю!
- И что ты мне сделаешь? Мы же бессмертны! – сказал я и засмеялся.
- Сука! – крикнул капитан и внезапно выстрелил в меня.
Я рисковал и шёл ва-банк. Но не прогадал. Мой костюм впитал в себя боевой заряд полностью, мне было больно, но не смертельно, я продолжал смеяться.
- А-а-а-а! Тварь! – потеряв контроль над собой, заорал капитан, продолжая расстреливать меня в пустую. Потом откинул пистолет в сторону и пошёл на меня с голыми руками, - Задушу, гнида!
Только теперь мне стало по-настоящему страшно.
Сергей не заставил себя долго ждать, усиленными протезами ног он ударил капитана в основание лодыжки. Послышался хруст. Ядинин упал, хватаясь за ногу и истошно крича:
- Убить всех! Они все зомбированы! Им промыли мозги!
Солдаты мешкали. Стрелять по детям они явно не планировали.
В этот момент я услышал истошный крик. Это был Андрей. На улице, где ещё секунду назад было темно, стало светло как днём. Пелена освещала не хуже Солнца.
Мальчик катался по полу, задыхаясь от рёва и боли. По его лицу шёл огонь!
- Опять! Повторяется! Спасайтесь! В подвал! – кричали солдаты со все сторон, в панике разбегаясь.
- Я вас всех на губе сгною, трусы! – орал капитан, пытаясь встать, - Стоять!
Сергей пнул в живот капитана, снова сбивая его с ног, и подбежал к сыну.
Тот уже не кричал. Огонь исчез, лишь оставив на правой щеке ожог в виде ладони.
- В-вот-т т-теперь, - заикаясь от адреналинового шока, сказал Андрей, - М-мне и испол-лнилось т-т-тринадцать.
На улице снова стало темно.
Мне надо бежать, пока они не опомнились! – сказал Андрей, отдышавшись, - Иначе нам конец.
- Помочь? – спросил Сергей.
- Нет, пап, я справлюсь.
Андрей побежал, а Сергей, подобрав выроненную солдатом винтовку, вернулся к капитану.
- Меня не испугаешь этой винтовкой, - сказал тот, - Костюм последней модели. Проглотит любой заряд!
- Проглоти это! – крикнул Сергей, зарядив капитану прикладом в челюсть так быстро, что тот не успел отразить удар. Привставший Ядинин снова упал, теряясь в пространстве.
- Это тебе за Настю!
Удар!
- Это за детей в целом!
Удар!
- Это за то, что пытался убить Германа!
Удар!
- А это от меня лично!
Удар!
Я остановил Сергея.
- Убьёшь ведь.
- И что?
- Не опускайся до его уровня!
- Ты прав, - сказал Сергей, отбрасывая искорёженную ударами винтовку, - Пусть живёт своей пустой жизнью. Судя по тому, что его зовут Б.Л. Ядинин, его не любят даже родители.
- Любят? Что за детский лепет? – прохрипел, булькая кровью капитан, - Я в тебе ошибся, майор! Я думал ты взрослый мужик, а ты баба! С деточками возишься! Про любовь разговариваешь! Тьфу! – он плюнул кровью Сергею под ноги.
- Ну да. Любовь – это совсем не важное чувство. Всего лишь весь мир сжечь охота, и всё, - сказал я, вспоминая рыдающую Надежду.
- Убей меня лучше, Правдин! Или я вернусь и убью тебя!
- Буду с нетерпением ждать встречи! - соврал Сергей.
Я ощутил что-то, что-то тревожно-неосязаемое, от чего все волоски на коже встали дыбом. Воздух дёрнулся, меняя плотность.
- Нет! – заорал Ядинин, вырываясь и отползая от нас в сторону выхода, - Не подходите! Нет! Мамочка!
- Он зовёт мамочку? – удивился я.
- Я думал, мне это послышалось! – ответил Сергей.
Улица заполнилась бегущими к вертолёту солдатами. Все в истерике орали, ревели и толкались. Пилоты еле протиснулись сквозь толпу. Капитану никто не помогал, но он успел сам заползти в машину, прежде чем она оторвалась от земли и улетела.
Сергей осмотрел всех детей, убедившись, что никто не пострадал. Отдал Настю на попечение Маше и стал ждать Андрея.
Тот вернулся минут через пять с ехидной улыбкой на обгорелом лице.
- Как я их, а? – спросил он у отца.
- Тебе больно? – Сергей обнял сына.
Андрей воткнулся лицом в грудь отца и заплакал. Всё-таки ему было ещё всего лишь тринадцать лет.
Мы с Сергеем, Антоном и Семёном молча сидели у медкабинета, ожидая вердикта Маши. Сергей нервно курил свои сигареты одну за одной.
- Где ты берёшь эту гадость? – попытался разрядить обстановку я.
- Эту-то? – Сергей повертел в руках недокуренную сигарету, - Это же вокзал. Все киоски были забиты сигаретами. Человек всегда любил медленно убивать себя.
- Так зачем ты себя убиваешь?
- Да я не курил до смерти Анжелы. И не пил. Такую, ты знаешь, правильную жизнь вел. Когда она умерла, мир вокруг исчез, жизнь как под откос понеслась, сорвался я. Сын и Илья помогли мне выбраться, но вот курить привычка осталась. Рано или поздно они закончатся, и хочешь - не хочешь, а придётся бросить.
Дверь медкабинета открылась, и к нам вышли Маша с Андреем. У Андрея была забинтована щека.
- Сын, ты как? – подскочив и выбросив сигарету в урну, спросил Сергей.
- Франкенштейн жив! – улыбнулся Андрей, - Маша творит чудеса.
- Шутишь, значит, в порядке! – обрадовался Сергей, - А Настя как?
- Она тоже в порядке. Я вколола ей успокоительного и обработала ссадины биорегом. Завтра даже следов не останется. Сейчас она спит, - ответила Маша, - Вот со щекой Андрея всё иначе. Ожог, как и у Вас, Сергей Петрович, он не лечится имеющимися средствами. Я обработала ожог и наложила обезболивающий компресс. До завтра пусть ходит в повязке.
- Ерунда! – сказал Андрей, - До свадьбы заживёт.
Из столовой прибежала Катя. Антон сразу вскочил и, с нежностью взяв её за руку, спросил:
- Катенька, ты как? В порядке? Не пострадала?
- Всё хорошо, Антон! – нейтральным тоном ответила она и высвободила свою руку из его рук, - Солдаты меня не тронули.
Она подсела к Андрею гораздо ближе, чем требовалось для разговора, и так же, как только что сделал Антон, взяла его руку и спросила: «Как ты, Андрей?»
Антон, сославшись на то, что ему необходимо работать, ушёл.
- Так что ты всё-таки сделал? – спросил Сергей сына, когда все разошлись, и мы остались вчетвером с Семёном.
- Мы выяснили, что защита вагона базируется на программе ТеСвА, которой мы уже можем управлять. Я увеличил радиус системы защиты на максимальный, около восьми километров от вагона, и поставил на максимальную мощность, предварительно предоставив всем нашим доступ. Так что теперь без нашего разрешения никто к нам не подойдёт ближе, чем на восемь километров. Они будут испытывать панический ужас.
- Осталось надеяться, что по нам не выстрелят ракетами, - сказал Сергей.
Мы все побелели от такой возможности.
- А могут? – спросил Андрей.
- Эти-то всё могут. Им ни взрослых, ни детей не жалко. Ладно, если что, у нас есть бомбоубежище. Будем надеяться на него. Надо всех предупредить и отрепетировать боевую тревогу на случай удара с воздуха. Скажите парни, вагон может заранее засечь приближение ракет?
- Думаю да, - ответил Семён, - Мы не задавались таким вопросом. Но завтра с утра этим займёмся. У нас есть время?
- Думаю, да. Я вообще сомневаюсь, что они согласятся по нам стрелять. Мы ценная находка для учёных, особенно ты, Герман. Думаю, они попытаются с нами связаться, и всеми способами будут пробовать прорваться через систему защиты. Но надо быть готовыми ко всему. Весёленькое у тебя вышло тринадцатилетние, сын!
- Кстати! – опомнился я, - Андрей! У меня для тебя есть подарок!
Я достал из кармана пиджака бумажник и раскрыл его. Помимо фото Тимофея и Надежды, которую я никому не показывал, там ещё лежала открытка с изображением щита. На щите было изображено какое-то странное чёрное животное, похожее на большую когтистую кошку, стоявшую на задних лапах, вытянувших передние вперёд. В зубах у неё была какая-то красная крыса с пушистым хвостом. «Кошка» стояла на зелёной траве. Всё это накрывал купол. Я отдал её Андрею.
Его восторгу не было предела. Он взял эту открытку дрожащими руками и держал её как алмаз, боясь даже пошевелиться. Семён так же с восторгом и белой завистью в глазах смотрел на это сокровище.
- Из Иркутска! – выдохнул Андрей.
- Что это? – спросил Семён.
- Это герб Иркутской области, - ответил Сергей, - Бабр, держащий в зубах соболя и накрытый куполом Пелены.
- Они страшные, пап? Бабры?
- Они вымерли очень давно. Но в современных школах учат, что Бабр на гербе олицетворяет Тимофея, огромного чёрного когтистого демона, сжирающего под своим куполом последние зародыши всеми любимой святой демократии. Демократию изображают на гербе в виде соболя. А так как Тимофей трус, то он прячется от всех под куполом.
- Уже не прячется, - сказал я с горечью, - Бедный беззащитный соболь сожрал бабра.
- Спасибо! – воскликнул Андрей и обнял меня, - Это просто потрясающий подарок!
На следующий день у нас заработало радио. В фоне рыдающих помех прорывался голос генерал-майора, командующего Красноярским ПБ. Он что-то говорил по поводу того, чтобы все одумались и выдали правительству врага государства, то есть меня. Но Сергей выключил радиостанцию и сказал, что он с гораздо большим желанием слушал бы сводящие с ума помехи, чем это «военно-патриотическое говно» от людей, которые без зазрения совести нападают на детей своего же государства.
Авторитет Андрея на вокзале с появлением ожога возрос. Теперь его так же включали в ряды взрослых. Мы организовали экспедиционные отряды в город, так как по заверению Андрея в радиусе восьми километров нам теперь ничего не угрожало. Погода в начале декабря установилась стабильная. Ветра ушли. Дни стояли солнечные и морозные. Обстреливать нас, видимо, никто не собирался. В общем, жизнь била ключом.
Так прошло несколько недель.