Честно говоря, этот вопрос задают только люди, которые не являются таджиками. Те как раз хорошо понимают, что из общего у них только происхождение, религия и, в некоторой степени, культура. А менталитет, образ жизни, традиции и мнение о своем будущем настолько разные, что такого вопроса даже не стоит. Как и нет вопроса о возможном объединении.
Но давайте все же расскажем на заявленную нами тему.
В настоящее время таджики компактно проживают в юго-восточной части Средней Азии, которая является их исторической родиной, а также по всему постсоветскому пространству. Но есть они и в Америке, и в западных странах. Больше всего таджиков в Афганистане – там их может быть до 20-ти миллионов, в собственном национальном государстве Таджикистане их более 8,5 миллионов настоящее время, в Узбекистане 1,7 миллионов по официальным данным, в Пакистане 1,2 миллиона, в Иране – 400 тысяч.
Честно говоря, за свою долгую даже по восточным меркам историю, таджики не так уж часто жили в одной стране. Они стали единым этносом в столетия, следующие за принятием ислама в результате слияния трех куда более древних иранских народов – хорезмийцев, согдийцев и бактрийцев, в процессе перейдя на персидский язык – он стал средством передачи веры.
В 875-999-х годах существовала империя Саманидов – единственное общетаджикское государство под властью национальной царской династии. В 1097-1219-х годах все таджики жили в державе Хорезмшахов под тюркским правлением. До 1340-х годов они были подданными монгольского Чагатайского улуса, а затем – Тимуридов, чьи владения феодализировались примерно в 1460-х годах. После этого таджики никогда более не жили в одной стране, и пятьсот лет вполне достаточно, чтобы они к этому привыкли.
Поэтому они смотрят друг на друга примерно, как жители англосаксонских или арабских стран. Да, у нас общее происхождение; да, когда-то мы жили в одной стране, но это было настолько давно, что давайте оставим все так, как оно есть. При этом, друг к другу они относятся хорошо и считают, что история – повод для теплого общения и взаимовыгодного сотрудничества.
У таджиков из разных стран нет какой-то особой ностальгии и стремления объединяться. Исторически в Средней Азии даже в одних странах деление шло не по народам, а по городам. Т.е., бухарцы или самаркандцы считали себя совсем другими людьми, чем худжандцы или пенджикентцы – и это действительно было так.
Причем, практически во всех городах население было двуязычным, говоря на таджикском и узбекском одинаково хорошо. И к какому народу он себя относит, мог сказать далеко не каждый человек. Да и это было не важно, важно – в каком он живет городе.
Конечно, Советский Союз отчасти это преодолел и поспособствовал появлению единой нации хотя бы у своих таджиков. Но это не помешало сразу же после получения независимости провести «гражданку», в которой люди воевали не из-за политических убеждений, а просто пошел регион на регион. А таджики из Афганистана концепции единой нации вовсе никогда не знали. У них, как мне кажется, самосознание идет на фоне некоторого культурного и политического противостояния пуштунам.
Что касается гипотетического объединения, то такой исторический момент был упущен примерно 150 лет назад. Таджики из будущего Таджикистана находились тогда, главным образом, в составе Кокандского ханства. Но де-факто, у них были независимые феодальные владения. В то же самое время нарастала феодализация Афганистана, на власть в котором претендовал Кабульский эмират, но его влияние было слабым.
Если бы в регион не пришли большие империи, такие, как Великобритания и Россия, у объединения был бы малый шанс, потому что, единое самосознание, как уже сказал, было слабым. Но в таком случае это была бы очень странная страна, в которой население живет по разным сторонам одного горного хребта.
Поэтому великие державы провели удобную для всех границу по Памиру, которая существует до сих пор.