По воспоминаниям современников, Маяковский был статным, очень пластичным человеком, который «умел красиво носить свой скромный пиджак». «Даже в его внешнем облике чувствовалось обаяние поэта». Громоподобный певец революции в простой рубахе, эпатажный одиночка-бунтарь и элегантный денди в пальто и кепке – Маяковский был разным, но оставался настоящей иконой стиля своей эпохи. Ему подражали современники, но только близкие знали, что скрывалось за этой мишурой.
После смерти главы семьи Маяковские долго не могли выбраться из нищеты. Продав скромную домашнюю утварь и мебель, они переехали из Кутаисской губернии в столицу в надежде обрести там стабильность и достаток. Сестра поэта Ольга вспоминала, что в те времена у Владимира была всего одна рубашка. Это позже он прослывёт главным эпатажным модником, но в начале своего пути он был скромным юношей, который стеснялся даже своих стихов.
Писать дальше и выступать Маяковского подтолкнул Давид Бурлюк, студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества, в котором числился и сам поэт. Однажды ночью на Сретенском бульваре Маяковский прочитал Бурлюку стихи, но утаил своё авторство. Однако Бурлюк обо всём догадался: «Да это же вы сами написали! Да вы же ж гениальный поэт!»
Едва ступив на сцену, Маяковский понял, что хочет отличаться от других не только стихами, подачей, но и внешностью. Он хотел не просто закрепиться в богеме, но и запомниться тем, что он другой. Таким Бурлюк запомнил Маяковского 1910-ых годов:
«… высокого роста, со слегка впалой грудью, с длинными руками и большими кистями, красными от холода. Голова юноши была увенчана густыми тёмными волосами, стричь которые он начал много позже; с жёлтыми щеками, лицо его смягчено крупным, жадным к поцелуям, варенью и табаку ртом, прикрытым большими губами; нижняя во время разговора кривилась на левую сторону. Это придавало его речи, внешне, характер издёвки и наглости. Губы Маяковского всегда были плотно сжаты».
На публике Маяковский появлялся в широкополой шляпе, блузе свободного кроя с шёлковым шнуром-пояском и большим атласным бантом на шее. Выбор такого наряда был продиктован не только желанием отличиться, но и бедностью. У Маяковского не было денег на покупку одежды, и он собирал «эстрадный костюм» из того, что было. Бантом он прикрывал потёртости на воротничке. Он не хотел, чтобы его воспринимали как оборванца. Вот как он сам вспоминал это время:
«Костюмов у меня не было никогда. Были две блузы – гнуснейшего вида. Испытанный способ – украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок жёлтой ленты. Обвязался. Фурор».
Поразительно, но этот образ покорил зрителей, и тогда Маяковский пустился во все тяжкие. Он принёс матери ярко жёлтую ткань и попросил сшить кофту, объяснив: «Я ведь не могу пойти в своей чёрной блузе! Меня швейцары не пустят. А этой кофтой заинтересуются, опешат и пропустят».
Жёлтая кофта впоследствии стала символом русского футуризма. За ней охотилась даже полиция, Маяковскому запрещалось выступать в таком «скандальном» наряде. За его внешним видом следил пристав, поставленный в дверях кафе. Однако Маяковскому удавалось его обхитрить. Он приходил как порядочный человек в пиджаке, но Чуковский передавал ему за сценой свёрток с жёлтой кофтой.
Ей на смену позже пришли розовый смокинг с отворотами, красный жилет, чёрный цилиндр. А в 1915 году после знакомства с Лилией Брик Маяковский превратился в настоящего денди. Ради любимой женщины он даже подстригся. В его гардеробе появились сшитые с иголочки костюмы, которые он ещё недавно терпеть не мог, рубашки скромных оттенков и идеально подобранные к ним галстуки. Вместо потёртых пиджаков он начал носить английское пальто с кепкой. На носках его туфель поблёскивали металлические набойки. Свой образ Маяковский дополнял различными модными аксессуарами: кожаным чемоданом с гравировкой «W.M.» или тростью.
Татьяна Яковлева таким описывала Маяковского в те годы:
«Что меня поразило, так это его манеры – просты и изысканные. Он скорее напоминал английского аристократа и выправкой, и одеждой, и уж никак не связывался с тем образом, который слагался в моём сознании из его футуристической жёлтой кофты, скандальных выступлений, из его режущего бритвой острословия и шумной славы пролетарского поэта-трибуна».
Ещё больше интересных материалов – в нашем Telegram-канале!
