Путешествие в мир внеприродных ужасов!
Ночь обволакивала лес зловещей темнотой. Алена брела по едва различимой лесной тропинке, то и дело озираясь по сторонам. Вокруг стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь шорохами в чаще да потрескиванием валежника под ногами.
Она ушла в лес еще днем в поисках старой заброшенной церквушки, о которой ходили легенды в ближайшей деревне. Алену манила мистическая аура, окутывающая это место, и слухи о черной магии, некогда практиковавшейся в его стенах. Она и не подозревала, насколько эти легенды были недалеки от истины...
Уже стемнело, а она все еще плутала средь угрюмых сосен, не в силах отыскать ту самую церковь. Фонарик разрядился, да и без того не мог пробить окружающий мрак. Алена грубо ошиблась, выбрав время ночной прогулки по лесу. Страх пробирал до самых костей, становился почти осязаемым в этой беспросветной тьме.
Внезапно впереди промелькнули очертания какого-то строения. Алена ускорила шаг и вскоре оказалась перед ветхой церковью с чудом уцелевшим остовом колокольни. Ободренная столь долгожданной находкой, она осмотрелась в поисках входа.
Тяжелая дубовая дверь так и манила заглянуть внутрь, будто приоткрывая завесу в параллельный зловещий мир. Алена толкнула створку, и та противно заскрипела, будто сопротивляясь вторжению. Воздух внутри оказался затхлым и спертым, со сладковатым запахом тления.
Очутившись в остове церкви, она с ужасом осознала, что кругом лишь руины - обугленные остовы скамей, рассыпающиеся балки кровли и мусор, устилающий весь пол. И все же обитель все еще хранила шрамы прошлых языческих ритуалов - грубо вырезанные символы на сохранившихся участках стен, сложенные из камней алтарные жертвенники с россыпями странного пепла вокруг.
Худшие подозрения Алены начинали оправдываться. Гнетущую атмосферу нарушил лишь внезапный резкий порыв ветра, ворвавшийся сквозь провалы в кровле и взметнувший прах с алтарей. Пыль мелкими остриями впилась в лицо, заставив на миг зажмуриться.
Когда же Алена приоткрыла веки, то обомлела от ужаса. В центре помещения стояла высокая фигура в темном балахоне с капюшоном. Лицо было полностью скрыто в складках ткани, однако из-под полога выбивались растрепанные седые космы.
Фигура, казалось, излучала могильный холод и запустение. Медленно, как в зловещем танце, она сделала шаг вперед и вытянула вперед худые костлявые руки с жуткими вычурными письменами, вытатуированными на пергаментной коже.
От нахлынувшего ужаса Алена окаменела на месте, не в силах пошевелиться или хотя бы вскрикнуть. Незнакомец вновь сделал шаг и заговорил древним, ломким голосом, полным скрежета и хрипов:
- Ты... нарушила... покой этого места.... Смертная... Не ведающая... священных знаний... и запретных сил... Ты предстала... перед Хозяином...
При этих словах полог капюшона слегка приоткрылся, являя бородатое лицо неестественно-бледного цвета с провалившимися щеками, губы плотно сжаты, а в глазницах лишь две бездонные черные дыры, уставившиеся в одну точку.
От этого жуткого взора Алену охватил первобытный страх и необъяснимое томление внизу живота, будто все внутренности сковало смертельным холодом и разлагающейся гнилью.
- За твое святотатство... ты примешь... наказание... - прохрипел старец, и длинные костлявые пальцы непроизвольно начали сгибаться, словно смыкались в заклинательных печатях вокруг невидимой сферы.
Воздух вдруг сгустился, повеяло чем-то давящим, склизким, как будто нечто древнее и чужое ворвалось в этот мир. Алене стало нечем дышать, все вокруг поглотила чернильная мгла. В этой звенящей пустоте она различила лишь два светящихся красных провала глазниц мага.
Из них вырвались струи густого смолянистого дыма, метнувшиеся по извилистой спирали прямо к Алене. Ее окутала удушающая гарь, от которой перехватило горло, а в носу забился едкий запах серы и палёного мяса. Казалось, дымовые щупальца сжимают её со всех сторон, пытаясь проникнуть под кожу, в саму плоть, растворить в себе.
Попытки вырваться из цепких объятий лишь сильнее путали дымную петлю. Вскоре Алена уже окончательно утратила ориентацию, полностью утопая в удушающем мороке. Куда бы она ни метнулась, всюду ее настигали жадные клубы гари, забирающиеся под кожу, внутрь тела, будто разъедающие ее целиком.
Вскоре мрак начал расступаться. Алена приоткрыла веки и обнаружила, что парит в какой-то зловещей бездне, полной рваных просторов и безжизненных туманов. И будто сгустков чернильной крови, сочащейся сквозь саму ткань миров. Даже в этой бездне, где не различались грани и горизонты, меж клочьями мировых туманов проступали силуэты покореженных, растянутых форм и масс, то изгибающихся в немыслимых ритмах, то сжимающихся и разбухающих с отвратительной плавностью.
Словно тела обезумевших гигантов, вывернутые наизнанку и брошенные в эти бездны. Тела, что не только изменялись, но, казалось, непрерывно вспухали почками иных форм жизни и распадались в духе, бессмысленно перераспределяя свою отвратительную материю. Их пронизывали вязкие светящиеся жилы и фосфоресцирующие пузыри сущностей каких-то кошмарных тварей, там, где смертельно трепетали их отвислые плоти.
И впервые здесь, в этой незримой вселенской глубине, Алена услышала непрестанный Зов - низкий, отдаленный, неизъяснимый, как будто миллиардолетия сами обрели ужасающий голос, оцепеневший и почти бесшумный в этой чудовищной стране внеприродных вещей.
Этот немолчный вечный ритм делал слабые отголоски в ее собственном извивающемся теле, которое изгибалось и вздувалось к иному, жуткому бытию. Порою ей казалось, что ее становится тысячи и что она беспредельно размножается, порою она сокращалась до крохотности, а потом снова раздувалась в пределах этой бесконечности.
Через все существо неслась одна и та же непрерывная нота - нечто столь же болезненное, сколь и вожделенное. А сама бездна слоилась в сознании, раскрывая все новые невозможные глубины искривленного продолжения.
Алена жаждала слиться с этим причудливым ландшафтом, застрять в его бесчисленных изгибах. Ибо это было обретение, вечное созерцание, откровение нечеловеческой красоты в ее наиболее прекрасных, но и наиболее отвратных формах. За неземными порывами неизбежно следовало ответное чувство растворения и гибель души.
Где-то там виднелись иные, еще более омерзительные бездны и бури - подлинные преддверия сферы, которую никакой человеческий дух не постигнет во плоти и сохранит рассудок. И на одно бесконечное, ужасающее мгновение Алена узрела ЕГО - могучего Правителя Внеприродных, вещающего Лучами Гибельной Мудрости с миллионов черных мельчающих Пирамид.
В этот самый миг ее словно вновь поглотил дымный вихрь. Клубы смертоносной гари опять ворвались в уши, рот, ноздри, сминая ее в бесформенную массу и без остатка впитывая в себя. Алена рвалась и корчилась, в тщетных попытках вырваться из объятий забвения, но те сжимались все туже. В конце концов вихрь унес ее куда-то далеко, в темные, пустынные глубины межпространства.
Сколько прошло времени - дней или вечностей - она уже не могла сказать с уверенностью. Там, в лоне забвения, все потеряло очертания, реальность обратилась текучей массой, сменяемой, будто чьи-то безумные грезы, иными, не менее кошмарными образами.
Иссушившееся, безжизненное Нечто утратило способность мыслить, двигаться и ощущать. Лишь в самом сердце этого комка плотной тьмы изредка пробуждалось смутное томление и жажда чего-то запредельного. Что-то звало, манило пробиться за изгибы застывшего невидимо-мира, преодолеть бездны и кромешные слепые бездны и рассматривать дальше, во имя постижения тех изначальных ритмов, что лежат за безмолвным мором естественных вещей.
Сколько еще должно было истечь вечностей, прежде чем эта жажда наконец вернет себе возможность снова стать Аленой? А быть может, смертное естество никогда больше и не возродится? Быть может, все сохранившиеся после нее останки - лишь спящая струйка галактического хаоса, что уже прорывается в плоть чьих-то чудовищных Наблюдателей, выпавших из обихода наблюдаемого?
Быть может, она сама, случайная беглянка из обитаемой Вселенной, уже скользит в направлении тех бездн за бездной, в которых наше крохотное пространство и время не имеют значения и где хозяйничают Правители Внеприродного, слишком страшные для ума? Или она просто умерла, и то, что некогда было Аленой, превратилось в жалкий клочок состарившейся бесформенной материи на дне межмирового бездны, уже утратившей даже подергивания приступов осознания и постепенно истлевающей в складках безграничного ничто?