Тамара быстро повзрослела. Живя с родителями мужа, понимала, что рассчитывать нужно только на себя. Никому никакого дела не было ни до нее, ни до дочери – инвалида. Муж гулял во всех смыслах. С матерью в «контрах». Свекровь со свекром – бесхребетные люди. Самим хоть в пору помогай! И она решила, от отчаянья, наверное, действовать сама. Под лежачий камень же вода не течет!
Начались долгие походы по различным инстанциям, конторам, организациям. Долго, но оказалось, что небезрезультатно. Обозлилась Томка на жизнь и решила ее исправить. Уже не робкой птичкой, а матерой гусыней врывалась она в кабинеты, требовала свое, размахивая справками об инвалидности дочери, в нужные моменты «пускала слезу».
Бюрократия пала под таким натиском. Наконец-то Томке (ее семье, имеется ввиду) дали отдельную квартиру! Пусть в «деревяшке», пусть по «социалке», но, отдельную, двухкомнатную! Теперь она может ни от кого не зависеть, не унижаться, может иметь свое мнение.
Из несмышленой девочки Тамара превращалась в матерую львицу. Она поняла, что нужно не просить, а требовать! И теперь легко открывала все нужные ей двери. Ведь, наглость – второе счастье! Легко она теперь добивалась различных льгот и квот, ездила бесплатно на операции с дочерью, добилась домашнего обучения для нее, получала всевозможную материальную помощь. Так медленно она, сама того не понимая, превращалась в свою мать: ничего не давая, только брать. Работать? Зачем? И так все отлично. Можно только тратить.
Муж Андрей, такой же бесхребетный, как и его родители, уже был лишним в ее жизни. Он только мешал в осуществлении планов Тамары. Мужем он был никакенным, как мужчина он ей тоже был не интересен: опустившийся маргинал, без целей, принципов, без будущего. Как она не видела этого раньше? Все приходит с годами, с опытом.
Его безучастность к проблемам семьи привела к тому, что Томка подала на развод и благополучно выгнала его из дома и своей жизни.
Андрей сильно не сопротивлялся, ушел к родителям. Там легче: пей, гуляй, никакой ответственности. Конечно, Тамара подала на алименты. Тогда он исчез не только из ее жизни, но и исчез совсем. Его разыскивали, но, по-видимому, плохо, потому что эти «розыски» затянулись на годы.
При таком образе жизни, когда все вдруг становится возможным, Томка все же не перестает себя жалеть. Себя, а не дочь! Дочь - лишь инструмент в ее планах! Требовать, требовать и требовать! Ей все стали должны: государство, родственники, различные оздоровительные организации. При одном слове «инвалид» перед ней открывались все двери, решались все задачи.
Тамара уже не нуждалась в друзьях, подругах, родственниках. Какой от них прок? Можно пробиваться и самой. Тем более, что это хорошо получается.
Томка вошла во вкус. Чуть что не по ее – в суд, в прокуратуру. Даже интересно. Вот она им всем покажет!
Продолжение следует...