Дарья Николаевна Салтыкова (урождённая Иванова; 1730-1801) известна российской истории под прозвищем Салтычихи. Она «прославилась» как серийная убийца с садистскими наклонностями. Для собственной прихоти она истязала и убивала сотни своих крепостных людей. Много лет подряд она совершала свои жестокости, известные при этом властям, и оставалась безнаказанной благодаря крепостному праву Российской империи, отдававшему закрепощённого человека в полную власть и расправу своему владельцу.
Челобитная в руки императрице
Несколько раз на Салтыкову пытались подать жалобу её крестьяне. Но их всякий раз гнали прочь из канцелярий. Помещица потом, допытавшись, кто посмел выступить с жалобой на неё, жестоко мстила жалобщикам.
Так продолжалось семь лет вдовства Салтыковой (1755-1762). При муже свирепый характер помещицы как-то сдерживался. Он расцвёл уже на вольном просторе, когда она сама стала единоличной владелицей нескольких сёл в Московской, Костромской и Вологодской губерниях. «Резвилась» она в основном под Москвой, так как здесь и жила.
У крестьян Салтыковой, которым не удавалось бежать (беглых быстро ловила полиция и отдавала на расправу владелице), оставалась только одна шаткая надежда.
В сентябре 1762 года намечались торжества коронации на русский престол недавно захватившей власть, в результате переворота и цареубийства, вдовы бывшего императора Петра III Екатерины II. На Петра III у крестьян была надежда. Говорили, что новый царь открыл свою приёмную для людей всякого звания, всех пускает с челобитными. Заторопились было ходоки от крестьян Салтычихи к царю, да вот беда – не успели. Убили такого царя. Вестимо, дворяне.
Но новая государыня якобы сообщала, что в знак своего вступления на российский трон будет несколько дней милостиво принимать прошения от людей всякого звания. Такого шанса нельзя было упустить! Ну, крестьяне, конечно, постарались. Их посыльные – Савелий Мартынов и Ермолай Ильин – приоделись хорошенько, чтобы не выглядеть как крепостные крестьянские мужики, а больше походить на городских мастеровых. Им удалось пробиться в очередь и смиренно подать писанную их грамотным товарищем челобитную. Императрица приняла их жалобу в числе других.
Каков был гнев императрицы, когда, через несколько дней, начав читать послание, она поняла, что это жалоба крепостных крестьян на своего помещика! Как они посмели?! Ведь отношения между барином и крепостным – это святая святых самого барина, государство сюда не смеет вмешиваться! Однако первые же строки написанной буквально кровью челобитной возбудили любопытство государыни. Она решила прочитать всё до конца и не смогла скрыть гнева на виновницу. Ведь если крестьяне писали правду, то всё это было ужасно, слишком ужасно, чтобы оставлять просто так, безнаказанно! Такие чудовища, как Дарья Салтыкова, порочили самое дворянское сословие!
Дискредитация крепостного права
Императрица учредила чрезвычайную следственную комиссию по делу Дарьи Салтыковой. Её имения сразу были изъяты из её собственности в государственную опеку. Следствие, длившееся три года, установило, помимо жестокостей помещицы, многочисленные факты коррупции в московских губернских учреждениях. Шестеро чиновников – начальник канцелярии московского полицеймейстера Молчанов, прокурор Хвощинский, чиновники Сыскного приказа московского губернатора Вельяминов-Зернов, Яров, Михайловский и Пафнутьев – были отстранены за взятки, получавшиеся ими от Салтыковой.
Следствие же по делам об убийствах, совершавшихся Салтыковой в своих поместьях, выявило 38 доказанных случаев убийств. Подозрительными, но не доказанными, выглядели ещё примерно семь десятков случаев. Это, например, такие, в которых смерть наступала не сразу во время «наказания», а уже спустя какое-то время после побоев.
Судебный процесс тянулся ещё три года. Он совпал с проведением Екатериной II чего-то вроде Земского собора – выборов в комиссию для составления нового Уложения законов и заседаний её (1767). Её называли Уложенной комиссией. В её выборах приняли участие все сословия Российской империи, кроме господских крестьян. То есть, даже крестьяне казённые – и те выбирали туда своих депутатов.
Понятно, что суд над Салтыковой в это же самое время привлёк внимание многих людей к проблеме крепостного права, к определению власти помещика над своим крепостным крестьянином. И суд, и заседания комиссии грозили потрясением основ крепостного права, на которое Екатерина не желала посягать никоим образом, имея в виду прежде всего вожделения помещиков.
Запрет крепостным жаловаться на хозяев
Поэтому вскоре после открытия Уложенной комиссии Екатерина издала указ, который на будущее время должен был предупредить все случаи, подобные делу Салтычихи. Она запретила принимать челобитные от крестьян на своих помещиков, под страхом вечной ссылки на каторгу.
Указ был составлен нарочито двусмысленно. В нём говорилось только о том, что нельзя подавать подобные прошения лично в руки государыне. Формально не воспрещалось обращаться с жалобами в нижестоящие инстанции. Но сам стиль закона был таков, чтобы крестьяне понимали: жаловаться им на своих помещиков отныне нельзя никак. «Этот указ, — замечает Ключевский, — велено было читать в воскресные и в праздничные дни по всем сельским церквам в продолжение месяца».
Даже если посмотреть на формальное содержание указа, запрещавшего крестьянам только личное обращение к императрице с жалобами на помещиков, то ясно, что и такое узкое толкование указа исключало повторение дел, подобных Салтычихинскому. Ведь Екатерине было прекрасно известно, что зверства кровавой барыни только потому стало возможно наказать, что о них крестьяне сумели донести самой государыне! Во всех других случаях местные власти всегда прикрывали жестокие дела помещиков. Следовательно, Екатерина совершенно сознательно желала, чтобы все дела, вроде дела Салтыковой, больше никогда не становились достоянием гласности, и такие преступления помещиков над своими крестьянами всегда оставались безнаказанными!
Екатерина II достигла цели своих желаний. Теперь в случаях, вроде дела Салтычихи, крестьяне самосудом вершили справедливость над жестоким помещиком. Одним из самых громких дел такого рода стало убийство в 1809 году генерал-фельдмаршала Михаила Федотовича Каменского (бывшего соратника Суворова). Он отличался крайней жестокостью в обращении со своими крестьянами. За его убийство топором пошло в Сибирь в вечную ссылку всё село – триста одних мужских душ, кроме женщин и детей.
Ну, а самая непосредственная реакция населения на отказ государственной власти обуздывать жестокость наиболее отвязных помещиков наступила уже через шесть лет после знаменитого екатерининского указа – вспыхнул Пугачёвский бунт!
The post Дело Салтычихи: почему крепостным после него стало только хуже appeared first on Русская семерка.