По-моему, у Асадова ужасные стихи. Их и стихами то назвать трудно.
Огромные, непроходимые дебри какого то бреда.
Я ничего не потеряла, оказывается, не читая его произведений до недавнего времени.
Из каждого видео-утюга льются бесконечные: "так мог написать только Эдуард Асадов", "трогательное стихотворение до слёз" , "я всегда рыдаю, когда читаю эти строки"....
Я очень люблю стихи.
Когда нам дарят книги, первым делом я откладываю себе небольшие томики неизвестных мне поэтов.
Открываю наугад любую страницу, и если мне нравится слог, то книга эта надолго останется на моей библиотечной кафедре.
Я буду открывать этот томик и перечитывать. Смаковать. Потому что это лекарство для души. Для меня. Особенно в тяжёлые времена. Просто открыть и читать. И на душе сразу становится светлее.
Поэзия должна отзываться в душе, как музыка.
В ней всё должно быть гармонично. Как будто открыл окно в летнее, свежее утро и такая прохлада и нега, что мурашки по коже.
Да, бывают стихи не только светлые, но и тяжёлые, грустные.
Но все равно в них слышится мелодия. Грустная, трагическая мелодия.
А если Вам медведь на ухо наступил, то, конечно, Вам и Асадов покажется песней.
Вот эта рваная книжонка, которая случайно попала ко мне в руки, милей мне стократ новеньких томов Э. Асадова.
Первый стих, который мне наугад открылся в этом сборнике был этот:
Рубеж
Что ни день, то пьянка или драка,-
в скуке люди лютого людей.
Помню я: была у нас собака,-
кто-то хлеб с иголкой сунул ей.
Завели другую. Сколотили
будку.-мол, живи и не скули.
Что за пёс был! Немцы застрелили
в день, когда в Касторное вошли.
Третий был-охотник. Звали Джеком.
Рос со мной, на лис со мной ходил.
Был он, пёс, почти что человеком,
разве только слов не говорил.
Как он утром весело метался,
весь в игре-от носа до хвоста,
как скакнуть настойчиво пытался,
чтоб лизнуть хозяина в уста.
Помню: нёс я воду от колодца,
наложив поверх капустный лист.
Только слышу: выстрел раздается
и меня зовущий смертный визг.
Захромал в ботве я, как калека,
расплескал всю воду впопыхах.
Прибежал домой и вижу - Джека
мёртвого, в распахнутых сенях.
У меня от собственного визга
память отрубило наотрез.
Вырвал я тогда из-под карниза
из винтовки сделаный обрез.
И пошел с лицом белее стенки
к сторожу отдела "Кожсырья",
И повел я дулом от коленки:
-Ты убил?
Колотится:
- Не я...
Видел: врёт.
Но стягивала сложность
Судорогой , и мне не позабыть
чувство правоты и невозможность,
как собаку, сторожа убить.
Если б мне одно его движенье,
Если б только глянул не всерьёз..
Но меня сломило напряженье:
стала майка мокрою от слёз.
Был потом я сонным почему-то,
никуда не рвался и не лез.
Ночью батя выбросил в болото
старый мой винтовочный обрез.
И ушли, как дым, мои пятнадцать ,
одолев смертельную межу.
С той поры, по совести признаться,
я уже собак не завожу.
Да, кто -то скажет, вот тоже простенький слог. Простой и понятный, но не простоватый, не примитивный.
Я взяла сначала сборник Асадова 80-х годов. Первый стих, который мне попался, назывался "Худшая измена". Найдете его в сети, если захотите.
Эдуард Аркадьевич по какому то ему одному известному моральному праву залез не только в дом, раздвинув стены, к жене инженера, но и в её мысли. И узнал, к своему, ужасу, что она, подлая, изменяет мужу мысленно, оставаясь примерной женой и матерью.🙄🙄🙄
И большинство стихотворений Асадова подобны этому. В его не очень то ловких строках мораль торчит гвоздём: "Мол, вот это правильно, а это нет. Это чёрное, а это белое."
Более поздний сборник открыла. Там произведения писал уже зрелый поэт Асадов.
Не знаю, как хотите, я не могу назвать это поэзией. Это халтура какая то!
Под этим стихотворением не указана дата, но если это писал поздний Асадов, это тем более странно. Эдуард Асадов - плодовитый поэт и уже мог бы поднатореть в этом деле.
Нашла в этом же сборнике одно из известных его произведений.
"Я могу тебя очень ждать..."
Даже здесь, признаваясь в любви своей избраннице, он думает о времени, когда она может его предать.
Одна эта концовка чего стоит:
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что всё не зря
Что люблю тебя не напрасно!
И любовь какая то с условиями, без выполнения которых ни любовь ни верность не состоится.
То, что Асадов может расписать на трёх страницах, переливая из пустого в порожнее, например, Бродский смог уложить в верлибр. Который я помню наизусть. Он у меня записан где-то в тетради.
Postscriptum
Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существование для тебя.
...В который раз на старом пустыре
я запускаю в проволочный космос
свой медный грош, увенчанный гербом,
в отчаянной попытке возвеличить
момент соединения... Увы,
тому, кто не способен заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
как стол на спиритическом сеансе,
покуда призрак не ответит эхом
последним воплям зуммера в ночи.
Я помню меня очень поразило тогда это стихотворение. Я очень явно представила себе одинокого человека в телефонной будке, который отчаянно слушает гудки в трубке.
Или вот стихотворение Асадова про реку.
Лесная река.
Пускай не качает она кораблей,
Не режет плечом волну океана,
Но есть первозданное что-то в ней,
Что-то от Шишкина и Левитана.
Течет она медленно век за веком,
В холодных омутах глубока.
И ни единого человека,
Ни всплеска, ни удочки рыбака!
В ажурной солнечной паутине
Под шорох ветра в шум ветвей
Течет, отливая небесной синью,
Намытой жгутами тугих дождей.
Так крепок и густ травяной настой,
Что черпай хоть ложкой его столовой!
Налим лупоглазый, почти пудовый,
Жует колокольчики над водой...
Березка пригнулась в густой траве.
Жарко. Сейчас она искупается!
Но платье застряло на голове,
Бьется под ветром и не снимается.
Над заводью вскинул рога сохатый
И замер пружинисто и хитро,
И только с морды его губатой
Падает звонкое серебро.
На дне неподвижно, как для парада,
Уставясь носами в одну струю,
Стоят голавли черноспинным рядом,
Как кони в едином литом строю.
Рябина, красуясь, грустит в тиши
И в воду смотрится то и дело:
Сережки рубиновые надела,
Да кто ж их оценит в такой глуши?!
Букашка летит не спеша на свет,
И зяблик у речки пришел в волненье.
Он клюнул букашкино отраженье
И изумился: букашки нет!
Удобно устроившись на суку,
Кукушка ватагу грибов считает.
Но, сбившись, мгновение отдыхает
И снова упрямо: "Ку-ку, ку-ку!"
А дунет к вечеру холодком -
По глади речной пробегут барашки,
Как по озябшей спине мурашки,
И речка потянется перед сном.
Послушает ласково и устало,
Как перепел выкрикнет: "Спать пора!" -
Расправит туманное одеяло
И тихо укроется до утра.
Россия степная, Россия озерная,
С ковыльной бескрайнею стороной,
Россия холмистая, мшистая, горная,
Ты вся дорога мне! И все же бесспорно я
Всех больше люблю тебя вот такой!
Такой: с иван-чаем, с морошкой хрусткой
В хмельном и смолистом твоем раю,
С далекой задумчивой песней русской,
С безвестной речушкой в лесном краю.
И вечно с тобой я в любой напасти -
И в солнечных брызгах, и в черной мгле,
И нет мне уже без тебя ни счастья.
Ни песни, ни радости на земле!
Зачем так длинно? Зачем так много?
И рифмы очень посредственные "горная", - "бесспорно я".
Или вот Иван Бунин, который яркими, сочными мазками нарисовал нам вечернюю картину на реке.
Плоты
С востока дует холодом, чернеет зыбь реки
Напротив солнца низкого и плещет на пески.
Проходит зелень бледная, на отмелях кусты,
А ей навстречу – желтые сосновые плоты.
А на плотах, что движутся с громадою реки
Напротив зыби плещущей, орут плотовщики.
Мужицким пахнет варевом, костры в дыму трещат –
И рдеет красным заревом на холоде закат.
Мне кажется, что очень точно описал таких "мастеров поэзии", как Эдуард Асадов
Афанасий Фет
Псевдопоэту
Молчи, поникни головою,
Как бы представ на страшный суд,
Когда случайно пред тобою
Любимца муз упомянут!
На рынок! Там кричит желудок,
Там для стоокого слепца
Ценней грошовый твой рассудок
Безумной прихоти певца.
Там сбыт малеванному хламу,
На этой затхлой площади, —
Но к музам, к чистому их храму,
Продажный раб, не подходи!
Влача по прихоти народа
В грязи низкопоклонный стих,
Ты слова гордого свобода
Ни разу сердцем не постиг.
Не возносился богомольно
Ты в ту свежеющую мглу,
Где беззаветно лишь привольно
Свободной песне да орлу.
"Для стоокого слепца" и пишутся такие псевдостихи.
Давно известно, то, что нравится большинству - ширпотреб. И пусть изначально это слово означало "товары широкого потребления", мы все прекрасно знаем, какое значение оно приобрело впоследствии.
А вот, что писал Корней Чуковский в своём дневнике:
"Ничего другого, кроме женщин, вина, ресторанов и прочей тоски, эти бедные растратчики не добыли. Но ведь женщин можно достать и бесплатно, — особенно таким молодым и смазливым, — а вино? — да неужели пойти в Эрмитаж это не большее счастье? Неужели никто им ни разу не сказал, что, например, читать Фета — это слаще всякого вина? Недавно у меня был Добычин, и я стал читать Фета одно стихотворение за другим, и все не мог остановиться, выбирал свои любимые, и испытывал такое блаженство, что, казалось, сердце не выдержит — и не мог
представить себе, что есть где-то люди, для которых это мертво и не нужно."
А я не могу себе представить, как можно читать дурные стихи и не понимать этого.
Пишите своё мнение в комментариях.
А Вы переписывали Асадова в тетрадку?
Спасибо за внимание.
Лайки и комментарии приветствуются !