- Но не всем так повезло как той девчонке без одной ягодицы, - продолжил Серёга,- река она не только ошибок не прощает, у нас говорят на воде пить нельзя. Вон Вадюха Квазимода из Чапаевки по пьяни попал под винт, так у него поллица нет, картина жуткая, хоть маску железную заказывай, как в фильмах ужасов. А ему все ничего, говорит жизненно-важные органы не задеты, главное рот на месте, чтобы заливать, а глаз там, мозги, это ему без надобности. Да и нам поначалу жутко было, а потом ничего, попривыкли, уже и внимания никто не обращал. Но в егеря его не допускали, всех туристов бы распугал.
Или вот другой случай, Василич, свояк мой, на реке ноги лишился. Упал в воду и его бревном придавило, ногу всмятку, да и вторая не больно-то ходила, короче оказался прикован к инвалидному креслу. А егерь – профессиональный, лодку ведёт – как лебедь плывёт, каждую протоку, каждое место рыбное знает. Ну и приезжает как-то к нам очередной генерал. Много их тут побывало… Вот и как назло – никого в егеря ему нету. Всех разобрали и все повыше его – министры, депутаты, да генералы из ген.штаба, нету вариантов. Остались только Квазимода, да Василич, вот хоть убей народу нема – все при деле.
Ну что делать, приводим сначала к нему Квазимоду, тот как обычно под шафе, а как выпьет, так ещё страшнее становится – рожа красная, глаз единственный пунцовый, ни дать ни взять Фредди Крюгер, мало того что половины лица нету. Ну генерал как посмотрел на него, нет говорит, я таких на фронтах уже насмотрелся, мне хоть тут покою дайте. Ну и что делать, остался один Василич. Привозим мы его на инвалидской коляске. Генерал сначала в отказняк, что, говорит вы мне теперь инвалида неходячего подсовываете, совсем страх потеряли, а потом ничего охолонился, успокоился. Ну затащили мы Василича, за руль значит усадили и так он этого генерала прокатил, такую ему рыбалку устроил, что генерал тот прямо его полюбил. А Василич наш сказочник ещё тот, так по ушам ездит, как скатерть стелет, ну приятно с ним поговорить. Так что бы вы думали? Генерал Василичу, за то, что ублажил он его суровую военную душу, полтинник целый навесил, и подружились они крепко, перезванивались всё, переписывались, нашли что называется друг друга.
Запал служивому Василич наш в душу, а человек-то он был уважаемый при деньгах, как не приедет, всё время, одного Василича ему подавай, никого другого не надо. А через пару лет, совсем генерал проникся к свояку моему. И представляешь, по своей собственной воле, определил его в какой-то госпиталь платный, где Василичу на одной ноге операцию сделали дорогостоящую, а на вторую протез иностранный карбоновый, весь какой-то навороченный поставили. Бабок ушло… не знаю, лимонов, наверное, десять или двадцать на чудеса эти. И что бы вы думали? Пошёл Василич наш и не просто пошёл, бегать начал, на танцы ходить. Вот что дружба с людьми делает. А генерал тот и по сию пору каждую весну приезжает и завсегда с Василичем, теперь уже ходячим, рыбачит…
- Да, где бы взять такого генерала… Эх, я бы с ним задружился!
- На всех генералов не хватит. На генерала надейся, а сам не плошай. Нам с тобой вряд ли перепадёт. Василич просто в струю попал. Оказался в нужном месте в нужное время, – логично резюмировал Серёга, продолжая вести лодку по мелководным раскатам.
- Слушай, а тут, наверное, у вас и известные люди бывают?
- Тю! Да каждый второй. Нет ну сейчас меньше, сейчас всё по заграницам катаются. А вот раньше, в советские-то годы, да и в девяностые… Как кто не приедет или герой, или заслуженный, или артист народный, или политик известный. Однажды я вот даже космонавта катал на рыбалку. Вот так же как тебя видел, вот напротив меня сидел. Владимир Аксёнов, известный в те годы был, народный любимец, бортинженер на «Союзе». Вот катались мы с ним, а погода ещё хорошая, лепота, рыбы наловили уйму, икорки я ему раздобыл, ну он мне и говорит: «Ты, говорит, Серёга, лучше космонавта живёшь. Всё у тебя есть – река, природа, рыба, лодка. Ну что ещё человеку надо. А у нас у космонавтов что? Комнатушка метр на метр, как гроб, невесомость, да тьма за окном. Мы же Землю только из иллюминатора и видим, она маленькая такая кажется. А у тебя здесь… Просто, воля! Хотел бы, говорит, я на твоём месте оказаться».
- И что ты ему ответил?
- А ему, значит говорю, неправда Ваша, Владимир Викторович. Вот Вы как космонавт сколько в день получаете? Он мне – шестьдесят долларов. А я ему отвечаю: «И я тоже шестьдесят. Только не долларов, а рублей, и не в день, а в месяц. Значит всё-таки ваша работа получше, поприбыльнее будет». Посмеялся он, не все говорит деньгами меряется. А чем оно ещё меряется, кроме как не деньгами, нет, ну ты вот скажи, чем? Понятное дело, его там из космоса на землю тянет, а нам вот наоборот, хоть одни бы глазком на космос этот взглянуть…
- Каждому своё… А, говоришь и артисты известные у тебя были?
- Были, как не быть. Да вот, например, Абдулов, Александр, как его по батюшке, Царствие ему небесное…
- Гаврилович.
- Да-да точно. Вот как тебя сейчас видел, вот прямо на твоём месте сидел, только было это пятнадцать лет назад.
- Он же болел под конец жизни рак… А чего у него, кстати рак был?
- Да кажись лёгких, он же курил безбожно.
- Да, актёр был… Не актёр, актёрище, красавец. Сейчас таких уж и нет никого. Кино-то смотреть противно, поизмельчал народец. Актёришки один другого хуже, все одинаковые, бабы эти бездарные, да и мужики не далеко ушли, играть как раньше никто не умеет. Он же кажется ещё с криминалом в конце жизни был связан, режиссёром стал…
- Ну так, а я тебе о чём. Он же сюда, к нам на Каспий, приехал свой последний фильм снимать, немногие об этом знают. Он уже больной был весь, на наркоте обезболивающей, весь в оспинах от химии. Но когда у него приступ его прятали, увозили, кололи чем-то, а так до последнего бодрячком и не скажешь. Сильный был мужик, сейчас нет таких.
Так вот, как дело было, вышли мы на рыбалку, втроём. Как раз, я, значит, Вадюха Квазимода, тот самый, и Федька с Яльчика. И только мы сети раскинули в месте одном тайном, как раз, хлоп – и погранцы. На катере с пулемётом, понятное дело рыпаться бесполезно. Ну мы руки в гору, думаю, всё, отбегался ты, Сергей Иваныч, отрыбачился.
Поднимают нас на борт, всех троих, под дула калашей, на колени ставят, мы трясемся, как осиновый лист, а погранцы нам говорят: «Ладно, не ссыте, не тронем, но чтобы через три часа привезли вы в указанную точку двух больших свежепойманных осетров, икры килограмма три и белугу крупную». Я им за старшего отвечаю: «Да как же так-то, граждане начальники, как это вы себе представляете?». А они знай, затворы передёрнули, типа будете выёживаться себе дороже. Ну и указали место, куда груз ценный привезти. Тут, надалече, на одном островке в самой середине раскатов. Куда деваться, жить хочется… Исполнили мы им заказ этот, против погранцов не попрёшь. Привозим ровно через три часа в указанное место добычу. Глядь, а там… Группа съёмочная, везде камеры, свет, народ толпится, актёры ходят. Короче кино снимают. Ну идём мы, как телки на убой, вынули драгоценный улов и несём – я с Квазимодой по осетру, а Федяй белугу, думаем конец нам пришёл. Ещё большие такие попались звери, еле тащим, в обнимку несём, они же почти в рост наш. И тут выходит к нам… Сам Александр Гаврилович Абдулов. Весь в белом, в белом френче, в белой шляпе, точь-в-точь шляпа ещё как в "Обыкновенном чуде", в белом шарфе, точно с картинки.
Оказывается, он последний фильм свой, как раз про браконьеров Каспийских, здесь снимать должен был быть. Ну и как увидел он нас с осетрами обнимающихся, всё, говорит, вот кто мне нужен! Какие, говорит, колоритные персонажи! Выгнать в три шеи всех Мироновых, да Пореченковых, этих буду снимать.
Мы осетров положили, он обошёл нас, осмотрел. Этих, говорит, и на нас с Федяем показывает, загримировать, а этому, пальцем в Квазимоду тычет, и делать ничего не надо, оставьте так как есть. Ну подбежали к нам тут же помощники его, на следующий день уже съёмки назначили.
Мы от глубокого к Александру Гавриловичу уважения, узнали в какой гостинице он обитается и вечером к нему с подарком пожаловали.Всей деревней деликатесы собирали – осётр сырокопчёный, белуга валяная, икра паюсная, думали уважить человека. Но не вышел уже он, приступ тем вечером у Абдулова случился. Только видел, я как врачи туда-сюда по этажу бегают. А наутро увезли его, и улетел он медицинским рейсом в Москву. Вот так-то, не сделался я великим актёром. А мог бы. Ну а фильм тот так кажись и не вышел, я по крайней мере его нигде не встречал…
- Да жалко, я бы посмотрел, - с сожалением вздохнул Санёк.
- Я бы тоже… - огорчился Серёга и выдвинул рычаг вперёд, прибавляя скорость моторки...