Жизнь и деятельность Николая Алексеевича Маклакова являет собой пример беззаветного служения Царю и Богу. Николай Алексеевич Маклаков родился 9 сентября 1871 года в семье врача – окулиста. В 1893 году окончил филологический факультет Московского университета, получив блестящее образование. После окончания университета служил податным инспектором в г. Юрьеве Владимирской губернии, затем чиновником для особых поручений при Московской Казенной палате. В 1900 году молодой чиновник был назначен начальником отделения Казенной палаты в Тамбове. В 1906 году Николай Алексеевич дослужился до должности начальника Казенной палаты в Полтаве.
В 1909 году Маклаков был председателем комиссии по празднованию 200 – летия Полтавской битвы и блестяще справился со своими обязанностями. Будучи замечен Председателем Совета Министров П. А. Столыпиным, он был представлен им Государю Николаю ІІ. В этом же году Маклаков был назначен Черниговским губернатором.
В 1911 году Государь посетил Черниговскую губернию, чтобы помолиться у мощей прославленного незадолго до этого Святителя Феодосия Угличского. Порядок в губернии Государя порадовал.
В 1912 году на выборах в ІV Думу местные либералы провалились, в чем незамедлительно обвинили губернатора: он, якобы, осуществлял «давление на выборы». Они отправили в Петербург петицию с жалобой на губернатора и требованием его отставки, дело дошло даже до того, что забастовку объявили даже местные предводители дворянства. Государь поступил мудро – он освободил Маклакова от должности, но назначил его в декабре 1912 года управляющим делами Министерства внутренних дел. Это назначение состоялось, несмотря на упорное сопротивление председателя Совета Министров В.Н. Коковцова, который не без оснований опасался, что новый министр станет препятствовать проведению либеральных преобразований.
Но Государь настоял на своем, заявив Коковцову, что, по его мнению, Маклаков «человек очень твердых убеждений, но чрезвычайно мягкий по форме». Таким образом, в феврале 1913 года Николай Алексеевич стал министром внутренних дел.
Генерал Павел Курлов, будучи тогда товарищем министра, так отзывался о Маклакове:
- Истый монархист по убеждениям, искренне и горячо был предан Государю Императору и готов был действительно положить все силы на служение своему Монарху и родине.
Государь был очень доволен своим новым министром. Анна Вырубова вспоминала: «Маклаковым Государь был очарован и говорил: "Наконец я нашел человека, который понимает меня и с которым Я могу работать"».
Выполняя волю Монарха, Николай Алексеевич сосредоточил свои усилия на восстановление самобытного государственного строя – Самодержавия, неограниченность которого была нарушена Манифестом 17 октября 1905 года. Находясь на посту министра, он провел через законодательные учреждения свыше 150 законопроектов, в том числе о преобразовании полиции, о печати, о 2 – й всеобщей переписи населения. Маклаков был убежденным противником Думы и направил в этом духе в 1913 году несколько писем Царю.
В самом начале Первой мировой войны – в ноябре 1914 года – Маклаков внес в Совет Министров свою «Записку», в которой настаивал на ограничении Земского и Городского Союзов исключительно делом «помощи больным и раненым» и запрещении им заниматься политикой. По независимым от Николая Алексеевича причинам эти требования исполнены не были. Во многом Маклакову мешал либеральный глава правительства Коковцов, мешавший ему применять жесткие меры против антиправительственной печати и «вытравливанию» еврейского элемента из акционерных компаний.
Неудивительно, что против Николая Алексеевича сразу ополчились кадетско – октябристские круги. Либералы использовали любые способы, чтобы устранить ненавистного им министра. Дошло до абсурда – на аудиенции у Государя в мае 1915 года председатель ІV Думы Родзянко рекомендовал удалить Маклакова из правительства под предлогом, что он своей преданностью монархии может только поколебать Престол!
Столичный бомонд дружно принялся травить провинциального министра. Его слова и поступки высмеивались. По словам Курлова, «вести борьбу с испытанными в интригах бюрократами было не под силу доверчивому провинциалу». Но Государь в обиду Маклакова не давал – несколько раз он отвергал предложения об его отставке.
Но либералам удалось привлечь на свою сторону Главнокомандующего армией великого князя Николая Николаевича. Желая сохранить мир в обществе во время войны, Государь Николай ІІ вынужден был отправить Маклакова в отставку, о чем, вопреки обыкновению, сообщил ему лично. По свидетельству Анны Вырубовой при этом «Маклаков расплакался…Он был один из тех, которые любили Государя не только как Царя, но и как человека, и был ему беззаветно предан».
Но Николай Алексеевич и после отставки сохранил возможность влиять на политическую ситуацию в стране, так как продолжал оставаться членом Государственного Совета с января 1915 года. У него появилась возможность лично принять участие в монархическом движении - раньше статус государственного служащего ему этого не позволял. Он принял участие в Совещании монархистов в Петрограде в ноябре 1915 года, на котором был избран в руководящий орган черносотенного движения – Совет Монархических съездов.
Маклаков находился в тесном общении с другими видными монархистами, в том числе, из провинций. Он переписывался с Клавдием Пасхаловым, с одним из лидеров одесских черносотенцев Николаем Родзевичем, с руководителем астраханских монархистов Нестором Тихановичем – Савицким.
Ситуация в стране продолжала накаляться. Враги Самодержавия объединились в Думе в Прогрессивный блок. Государь стал приглашать Маклакова для консультаций. В это время Николай Алексеевич подготовил проект о роспуске Государственной Думы, готовил проект изменений Основных Законов.
В ноябре 1916 года Маклаков выступил с обличительной речью в Думе. Вскрывая лицемерие либералов, которые прятали свои антиправительственные замыслы за патриотической риторикой, он говорил:
- С самого начала войны началась хорошо замаскированная святыми словами, тонкая, искусная работа…русскому народу стали прививать и внушать, что для войны и победы нужно то, что в действительности должно было вести нас к разложению и распаду…Это была ложь, для большинства бессознательная, а для меньшинства, стремившегося захватить руководство политической жизнью страны, ложь сознательная и едва ли не преступная.
Николай Алексеевич очень ярко и образно вскрыл суть либерального Прогрессивного блока. Он заявил, что так называемое общество «делает все для войны, но для войны с порядком; оно делает все для победы, - но для победы над властью». Маклаков подверг суровой критике лживые домыслы либералов о том, что правые стремятся к заключению сепаратного мира с Германией:
- Это ложь. Мировое положение великой России для нас, правых, превыше всего. Оно дает ей право жить своей собственной, самобытной русской жизнью.
Он призвал либералов сплотиться во время войны, забыть политические разногласия:
- Отечество в опасности. Это правда, но опасность испарится, как дым, исчезнет, как наваждение, если власть, законная власть, будет пользоваться своими правами убежденно и последовательно и если мы все, каждый на своем месте, вспомним наш долг перед Царем и Родиной.
Закончил свою речь Николай Алексеевич словами, которые оказались пророческими: «С этой верой мы будем бороться и с этой верой умрем».
В декабре Маклаков написал Государю письмо, в котором призывал приять жесткие меры против распоясавшихся врагов России. Многие либералы видели в нем, и не без оснований, «сильную фигуру», способную навести порядок в стране.
Как ни ждали революцию, она нагрянула неожиданно. 25 февраля 1917 года, Маклаков, явившись на заседание Совета министров вместе с А.Ф. Треповым и А.А. Ширинским – Шихматовы, пытались убедить министров ввести в Петрограде осадное положение. Увы, министры не смогли пойти на это – не хватило политической воли…
Уже 28 февраля Маклаков был арестован и препровожден в Петропавловскую крепость. В процессе конвоирования, обезумевшая толпа была готова растерзать узника. Вот собственные слова Николая Алексеевича:
- Нас вели по Шпалерной улице. Вокруг рычала озверевшая толпа, посылавшая нам ругательства, иногда ударявшая и подталкивавшая нас при полном равнодушии конвойных. Какой – то детина вскочил мне на спину и сдавливал ногами. Моя давно сломанная и постоянно напоминавшая о себе нога сильно болела. Наконец подошли к Петропавловской крепости. Перед самыми воротами кто – то ударил меня по голове; я упал, к счастью, у самых ворот, откуда уже без сознания был внесен конвойными в камеру.
На допросах в Следственной комиссии Временного правительства Николай Алексеевич не отрекся от своих идеалов. Он с достоинством отвечал на провокационные вопросы следователей, пытавшихся уличить его в антинародной деятельности:
- Простите, я не знаю, в чем собственно я шел в своих взглядах против народа. Я понимал, что ему может быть хорошо при том строе, который был, если строй этот будет правильно функционировать… Я думал, что до последнего времени Россия не падала, что она шла вперед и росла под тем самым строем, который до последнего времени существовал и который теперь изменен. Я никогда не мог сказать, что этот строй был могилой для России, для её будущего.
После большевистского переворота, в декабре 1917 года, Маклаков был переведен из питерской тюрьмы «Кресты» в больницу на улице Песочной. В это время большевики ещё играли в демократию, и Маклакову во время прогулок удавалось даже посещать заседания подпольной монархической организации Н. Е. Маркова, которая пыталась предпринять меры к спасению Царской Семьи.
Летом 1918 года Николай Алексеевич был перевезен в Москву, где в первый день «красного террора» - 5 сентября (23 августа) 1918 года - был расстрелян на Братском кладбище вместе с епископом Ефремом (Кузнецовым), протоиереем Иоанном Восторговым, председателем Государственного Совета Иваном Щегловитовым и другими. Свидетели рассказывали, что палачи «высказывали глубокое удивление о. Иоанну Восторгову и Николаю Алексеевичу Маклакову, поразившим их своим хладнокровием пред страшною ожидавшею их участью».
Так закончил свою земную жизнь замечательный государственный деятель Николай Алексеевич Маклаков, патриот и монархист, оставшийся верным своим идеалам и положивший жизнь на алтарь своего Отчества…