"Любовь не терпит сослагательного наклонения", роман №4, часть 1, "Что такое любовь?", глава 9

Плутон немедленно попросил Роберто Барберри переговорить со своим сыном.
- Сделай это прямо сейчас. Мой сын… Он, как бы это сказать… импульсивен. Нет, даже не то… Он не понимает слова нельзя.
- Да уже вижу. Я для всех какой-то Зевс – громовержец, что решает семейные проблемы, проезжая на огненной колеснице, запряженной своими людьми, готовых выполнить любое мое приказание.
- Это… так сложилось. Ты суров, но справедлив.
- Думаешь, мне самому это нравится? Я поговорю со Стаматисом. Сомневаюсь, что он меня послушает, конечно.
Сет подошел нехотя.
- Знаменитый миллионер Роберто Барберри! Давайте, читайте свою мораль: я приготовился слушать.
- Дерзкий молодой человек, в моей семье уже был случай неповиновения. Второго я не допущу.
- Это Вы про Эпафа, Вашего нынешнего зятя? Слышал, что он был любовником Вашей дочери прежде, чем жениться на ней… законно. Я сейчас нарываюсь… Собственно говоря, я всегда нарываюсь, но что поделаешь? Такой я есть. У меня такой характер и менять я его не собираюсь даже ради такого уважаемого человека, как Вы..
- Почему? – серьезно спросил Роберто.
- Я люблю Вашу внучку. Она красивая, добрая, вежливая, талантливая и честная.
- Себе во вред.
- Одри не вредит честность. Она любит своего мужа и никогда ему не изменит.
- Но Вы-то хотите этого.
- Я не хочу, чтобы она изменяла мужу. Это… получается само собой.
- Как это?
- Вы любите свою жену, верно? Как Вы ее добивались – легенда.
- Афродита любит меня с первой встречи.
- Да-да, любит нищего и когда узнала, что спустя пару лет Ваше материальное положение улучшилось, бросила Вас и побежала покорять вершины науки. Хотела стать великой Склодовской – Кюри.
Роберто нахмурился.
- Много говорите, молодой человек.
- Много думаю. Обычно тот, кто много думает, отличается здравыми рассуждениями в присутствии знаменитых миллионеров, не подозревающих о том, что не они одни такие умные.
Роберто нахмурился еще сильнее.
- Вы и отцу дерзите?
- Всем, кроме Одри. Точнее сказать, ей тоже, но по-другому. Я с ней нежен.
- Зачем?
- Она… сексуальна. И мне не нравится, что все мои коллеги и друзья, видя в ней порядочную и удивительно серьезную женщину, начинают за ней ухаживать. За порядочной девушкой, такой, как она, не ухаживают – ее боятся, как огня. Она настораживает.
- И вызывает желание. К профессору Ною ее не ревнуете?
- Нет. Какой смысл ревновать к мужу? У них и секса-то приличного нет.
- Откуда Вы знаете?
- Чувствую и… понимаю. Профессор ни разу не говорил ей, что любит, на языке секса.
- Это как? – удивился Роберто.
- Ни разу не спал с ней так, чтобы на следующее утро ей было стыдно, что она все еще хочет его.
- Господи, что Вы говорите!
- Всего лишь то, что думаю.
- Одри не смейте говорить этого!
- Если Вы знаменитый миллионер Роберто Барберри - это вовсе не означает, что Вы можете диктовать мне свои правила жизни.
- Оставьте Одри в покое.
- И как, по-Вашему, я могу это сделать? Мы вместе работаем. Она безумно влюблена в актерский талант Шах Рукх Кхана, и я обещал ее с ним познакомить. У них все сложится: она ему понравится, и будет писать для него сценарии.
- Профессор Ной знает об этом?
- Он такой скучный. Что она в нем нашла? Если ревность и порядочность – так у меня все это есть, я еще и интересный.
- И наглость присутствует. Странно, но Вы совсем не похожи на своих родителей.
- Да я вообще от соседа. Так мама шутит. Ну, я надеюсь, что шутит.
- Если Вы будете продолжать приставать к Одри – у нее тоже появится внебрачный ребенок от соседа.
- Я не люблю детей. Мне нравится только Рухсар. Просто она дочь моей любимой женщины. Если у Одри появятся еще дети, я буду их всех любить. Кстати, Одри часто оставляет дочь со мной. Говорит, что я прекрасный отец.
- Ну, и нахальны же Вы!
- Знаю: Ваш зять отдыхает по сравнению со мной. Зато Эпаф хорош в постели, а профессор Ной что? Пустой предмет мебели. Лучше бы не мужа завела, а шкаф купила.
- Жаль, что я уже староват…
- Чтобы мне шею намылить? Вы считаете, я могу пригласить их обоих – Одри и ее профессора - в гости? У меня большая квартира и недавно я встретил хорошую в общем понимании девушку.
- И при этом пристаете к моей внучке?
- Я, видимо, равнодушен к хорошим девушкам. Мне нравятся только чужие жены. Серьезно: мы можем дружить семьями. Посмотрите, я с Вами вежлив – более того, я у Вас разрешения спрашиваю.
- Пригласите, если Вам хочется.
- А Вы меня не осудите?
- Вас профессор Ной осудит… но потом, когда Вы как следует нарветесь.
- Знаете, что я думаю о Вас?
- Не имею понятия.
- Вам не дашь 74 лет. Максимум 50. Это не лесть – Вы действительно сильный человек.
- Спасибо. Жена меня любит. Больше мне ничего не нужно. А еще я хочу, чтобы моя дочь и мои внуки были счастливы.
- Одри счастлива. У нее есть ее профессор. Она в нем души не чает. Тоже мне, антиквариат!
- Простите?
- Он стар для нее. Алфавит вызубрил, выучил пару не очень хороших стихов о любви на греческом и стал мне их в лицо тыкать. Тогда я просто испугался натиска, а сейчас… я хочу и могу положить мир к ее ногам. Я главный редактор издательства. Если я решу – оно будет принадлежать Одри. Собственно говоря, я уже это решил.
- Я бы не советовал ей соглашаться. Любые подарки имеют цену.
- Верно: я хочу ее сердце и душу.
Роберто устал переубеждать упрямого молодого человека, и отошел к гостям. Гости не скучали в одиночестве. Сет тоже подошел к ним, но встал позади от Одри, порядком раздражая профессора Ноя своим присутствием и ровным дыханием в затылок его жене. Одри что-то отвечала маме и отцу. Потом сказала, смеясь:
- Есть знаменитое на все времена и любимое всеми юристами выражение: «Все, что вы скажете, может быть использовано против Вас». Я, знакомясь с новыми людьми как писатель, говорю иначе: «Все, что Вы скажете или сделаете, может быть использовано мной в романах».
Гости понимающе переглянулись и засмеялись. Сет стоял рядом и красиво улыбался.
«У них явно есть что обсудить. Меня, например. Почему нет? С красивым поклонником и мужу можно косточки перемыть».
Профессор сослался на занятость и увез жену домой, вежливо забирая ее у Сета, почти готового обнять ее если не руками, то взглядом, что тоже как-то обижало.