Главный подвох для любых прогрессивных перемен, что по умолчанию классовым сознанием обладает только правящий класс, а эксплуатируемый класс (народ) субъектности по умолчанию не имеет
Политическая субъектность групп, она же — классовое сознание, оно же — коллективное действие. Это не оговорка: классовое сознание нельзя рассматривать как статичное явление, как набор каких-то знаний, например. Сознание индивида — это процесс. В статике, если все процессы сознания в мозгу поставить на паузу, сознания не существует. Остановка сознания — это его исчезновение. Поэтому классовое сознание тоже следует понимать в динамике, только вместо сети нейронов — организационная сеть, объединящая через разного рода группы и ячейки (например, профсоюзы) весь рабочий класс. Процесс классового сознания возникает через коллективное действие посредством этой в своих классовых интересах. Например, через постановку целей для и организацию всеобщей забастовки.
Классовое сознание — это осознанное коллективное действие в интересах своего класса.
Главный подвох, главная сложность для любых прогрессивных реформ и революций в том, что по умолчанию классовым сознанием обладает только правящий класс, а народ — точнее, эксплуатируемый класс (рабочий класс при капитализме) никогда субъектности по умолчанию не имеет. Почему?
Ответ на этот вопрос — в отношениях субъектности и эксплуатации. Субъектность — это способность навязывать волю себе и другим, то есть подчинять действия индивида своей воле в ситуации конфликта воль. Субъектность индивида проявляется только в конфликте воль, то есть при наличии претензии внешней воли на подчинение действий индивида. В борьбе за контроль с внешней волей и образуется субъектность.
Эксплуатация же требует подчинения своих действий и даже воли внешней воле. То есть, отношения эксплуатации автоматически подразумевает субъектность эксплуататора — правящего класса, и бессубъектность или ограниченную субъектность эксплутиремых. Субъектность — это борьба за власть. По меньшей мере, над собой (освобождение от эксплуатации), по максимуму — над другими (превращение в эксплуататора).
Действующие эксплуатационные отношения подразумевают, что эта борьба уже проиграна: действия одних подчинены воле других. Также, как отсутствие или ущемленность политических прав подразумевают ограниченную или отсутствующую политическую субъектность. И можно говорить о политической эксплуатации в недемократических обществах также, как об экономической в условиях подчинения чужой воле — по крайней мере, на индивидуальном уровне. На уровне классов, политическая и экономическая субъектность сливаются в одну: классовую, так как одно от другого на уровне целого общества неотделимо: экономические отношения определяют политический строй, а политический строй обуславливает экономические отношения.
Каждый успешный строй эксплуатации не просто 1) наделяет правящий класс субъектностью, а ещё и 2) служит механизмом её воспроизводения. Поколения меняются, на земле живёт уже совершенно другая группа людей, а успешная формация воспроизводит саму себя через поддержание классовой субъектности эксплуататоров. Иными словами, буржуазное классовое сознание идёт вместе с принажлежностью к буржуазии, неважно, рождён человек в этот класс или перешёл при жизни. А что является одним из главных необходимых классовых интересов буржуазии? Отсутствие классового сознания пролетариата: эксплуатируемые должны быть разобщены и ощущать себя во взаимодействии с правящим классом одиноким и беззащитным.
.Таким образом, наиболее эксплуатируемая и поэтому наиболее заинтересованная в революции категория людей всегда имеет всегда наименьшие возможности стать её субъектом в силу отсутствия коллективной субъектности в следствие эксплуатации. Как же революции и вообще прогрессивные изменения могут происходить? Во-первых, сами исторические условия могут служить источником временной классовой субъектности. Например, голод может заставлять людей выходить на демонстрации или поднимать бунты, заявляя свою коллективную волю и требуя её исполнения.
Во-вторых, возможна частичная организация внутри класса — например, в профсоюзы, национально-освободительные движения (в колониальном контексте), религиозные и другие виды объединений, в основе которых — политическое и/или экономическое сопротивление их положению.
В-третьих, успешные революции всегда требуют раскола элит — то есть, конфликта внутри обладающего субъектностью класса. Раскольники могут обратиться за поддержкой к эксплуатируемым массам, предложив им выбор поддержать революцию и её требования. Предложение выбора — это, по сути, предложение субъектности.
Для успешности своего призыва, революционеры должны сконструировать в своей голове субъект, на поддержку которого рассчитывают, и какие интересы побудили бы его присоединиться к революции. От успешности определения ими интересов бессубъектных масс, зависит их поддержка и успешность революции. Иными словами, для успеха революции революционеры нуждаются в возникновении субъектности масс. Формулировка революционных требований в призыве к массам составляет контур предлагаемой субъектности. Скажем, если у революции религиозные требования, то массам предлагается религиозная субъектность. Экономические требования (фабрики рабочим) — это предложение классовой субъектности.
Через выступление на стороне революции существующие группы сопротивления актуализируют свою субъектность, а бессубъектные массы — обретают. Революционная мобилизации масс может подтолкнуть контрреволюцию к поискам своих групп поддержки, которых больше привлечёт не смена режима на новый, а изменение их положения при старом. Вступив в революционную борьбу на стороне контрреволюции, такие группы, как и поддержавшие революцию, тоже обретают революционную субъектность.
Революционная субъектность — временная субъектность, существующая пока необходимо деятельно поддерживать сделанный выбор в противостоянии сторон, то есть во время революции. Завершение революции, победой или поражением, означает установление единой власти и прекращение актуальности выбора.
После революции
В случае поражения революции, сперва, естественно, наступает реакция — репрессии, закручивание гаек, хотя возможны и отдельные прогрессивные изменения для снижения риска возникновения революционной ситуации. С другой стороны, если старый режим удержался благодаря поддержке какими-то группами общества в обмен на расширение их прав, то даже потерпев поражение, революция всё равно вынудит правящий класс поделиться поделиться частью своей субъектности, и эти изменения «сверху» со временем могут сами вырасти в революционные.
С другой стороны, успех революции не означает сам по себе прогресса. После победы, начинается притирка — борьба за власть, за окончательную конфигурацию власти — революционеров (тех, кто начал революцию из положения субъектности) с теми, кто обрёл революционную субъектность в её ходе. В лучшем случае, революция закончится новым, более прогрессивным устройством общества. В худшем, люди могут потерять и ту субъектность, которая у них была до революции.
Один из примеров, как победа в революции ухудшила положение поддержавших её масс — распад СССР. Он стал результатом именно раскола элит при широкой поддержке масс. Своими требованиями, оппозиция горбачёвскому режиму предложила политически и экономически бессубъектным советским людям её обретение: требованиями о выходе из состава СССР — национальную субъектность, требованиями о рыночных реформах — экономическую субъектность, требованиями демократизации — гражданскую, политическую субъектность.
Однако в результате победы революции, реализация этих требований для большинства бывших советских граждан обернулась ухдшением их положения. Национальная субъектность обернулась национальными конфликтами и неравенством, экономическая субъектность оказалась не для всех, а только для тех, кто в новых условиях её сумеет захватить и удержать, что привело к подъему неравенства до исторических величин и, в свою очередь, лишив людей политической субъектности (демократии), невозможной без экономической субъектности и большом экономическом неравенстве.
В XX веке было и примеры обратного: победы контрреволюции с прогрессивным исходом, самый яркий, наверное — Новый курс Рузвельта, который разрешил зреющую революционную ситуацию в США радикальным перераспределением экономической субъектности в пользу рабочего класса (по крайней мере, мужской белой его части). США, как и все страны Европы, сумевшие избежать социалистических революций, сохранили прежний политический облик и правящий класс ценой социально-экономических реформ, перераспределивших власть в пользу, например, профсоюзов и построивших целые социальные государства.
А самый яркий пример классического успеха революции, приведшей к революционным прогрессивным переменам — это Революция 1917 года. Но он уникален по своей механике, потому что мы имеем революцию, начавшуюся с классического раскола элит, в ходе которой все стороны обращались за поддержкой к массам, и в этой борьбе за привлечение масс на свою сторону старые элиты: военно-аристократические, политические (партии Госдумы), экономические (фабриканты) обошла, воспользовавшись открытым революцией окном возможностей, «несистемная» партия Большевиков. Большевики одновременно и предложили самую радикальную программу для рабочих, крестьян и солдат, и лучше всех подходили для её реализации, не являясь частью прежнего правящего класса, не будучи даже парламентской партией, не имея никакого классового интереса в прежнем статусе-кво, а объединённые идеологической мотивацией, стремлением уничтожить старый тёмный мир, чтобы построить светлое будущее.
Но даже революция 1917 не обошлась без «притирки» после победы, в результате которой революционная субъектность поддержавших революцию масс, закреплённая в форме Советов, быстро начала ограничиваться, делая их подконтрольными Коммунистической партии и её верхушке. Началось формирование правящего класса — номенклатуры. За 70 лет массы были полностью лишены политической субъектности, сконцентрированной в верхушке КПСС, и, в итоге, выступили за её обретение на стороне «демократической революции».
Как случится революция
Как же может состояться успешная Социалистическая революция в реальности? Для начала стоит уточнить, что в этом анализе под СР подразумевается не политическая, а экономическая революция: не взятие Бастилии или Зимнего, свержение режима или смена политического строя, а переход от капиталистической формации к социалистической.
Понятие социалистической революции само по себе не подразумевает конкретной формы её прохождения в реальности — ни насильственной смены строя, ни даже смены строя как такового.
Смена экономических формаций — фактически, цивилизационных эпох — означает перемену революционную по сути, но не по форме. Как, например, переход от феодализма к капитализму. В некоторых странах он действительно был отмечен в том числе в виде переворотов и «революций» в привычном смысле — насильственное свержение власти и смена политического строя. Но в моменте капиталистическая революция как революция не выглядела и не ощущалась, потому что это был процесс, который шёл по всему миру несколько столетий, и по большей части составился из аккумуляции социально-экономических перемен.
Максимально радикальная по своей сути Неолитическая революция — возможно, самый главный переворот в истории человечества — ещё и самая добрая, в которой, возможно, вообще никто не пострадал, потому что это была аграрная революция: возникновение первого земледелия и животноводства в мире охотников и собирателей.
Социалистическая экономическая революция, то есть демонтаж капиталистических механик экономики и замена на социалистические, скорее всего, пройдёт гораздо быстрее капиталистической — за десятилетия, а не века, и процесс трансформации будет в процессе будет видимым и осознанным для человечества.
Теоретически, в достаточно стабильном государстве она может произойти даже средствами действующей политической системы. Например, на президентских выборах в США побеждает социалист, а в Конгрессе США Социалистическая партия получает супербольшинство, то при наличии мандата от американского народа такой силы, социалисты могут преобразовать экономику США из капиталистической в социалистическую — и при этом они всё ещё останутся те же США, в начале процесса.
Сценарии Социалистической революции
Из анализа выше следует, что полное пробуждение классового сознания в условиях эксплуатационного строя в принципе невозможно. Пока капитализм существует, он будет подавлять субъектность рабочего класса, обретение рабочим классом субъектности означает конец капитализма. Классовое сознание (по крайней мере, полное, включающее в себя весь рабочий класс разных стран) не может предшествовать революции, потому что классовое сознание (субъектность) и есть революция.
Иными словами, в какой бы форме не состоялся переход к социализму, целиком пробуждённый рабочий класс в нём участвовать не будет.
Возможно, целиком пробуждённый рабочий класс в принципе явление исторически невозможное, потому что при переходе к социализму возникает интересное противоречие:
- Условия для полного пробуждения классового сознания рабочего класса впервые в истории возникнут только вместе с социализмом — уничтожением буржуазии и капиталистической эксплуатации
- С другой стороны, вместе с буржуазией при социализме должен исчезнуть и рабочий класс как производная от классовой эксплуатации, а строительство социализма — это строительство безклассовой экономика и общества.
Но задача обретения коллективного сознания никуда не денется, просто с исчезновением буржуазии и капиталистической эксплуатации, вместо классовой революционной задачи она станет задачей пробуждения коллективного человеческого духа и создания механизмов коллективного самоуправления цивилизацией. Завершение этих двух переходов: экономического, к бесклассовой экономике, и социального, к механизмам самоуправления цивилизацией — вероятно, можно будет считать завершением строительства социально-экономической и материально-технической базы коммунизма, завершающим «предысторию» цивилизации и началом коммунистической эпохи.
Что до перехода, который покончит с капитализмом, то коридор возможностей сужается до двух направлений:
- Частичное пробуждение рабочего класса в степени, достаточной для спонтанной и растянутой во времени смены формаций, наподобие смены феодализма на капитализм.
- Революция, ведомая авангардом пролетариата — той или иной силы, которая сможет стать агентом изменений, аккумулирует достаточную поддержку масс для прихода к власти и проведения реформ. Опять же, этот процесс может быть как быстрым и радикальным, как в СССР, так и растянуться во времени и пройти в более реформистском, нежели революционном, ключе.
1. Спонтанное пробуждение классового сознания в части рабочего класса, но достаточной для революционных перемен — хотя бы 10-30% рабочего класса, объединённых через советы и профсоюзы в солидарно действующую в интересах рабочего класса. Когда нарастающие, с одной стороны, противоречия капитализма, и успехи левой пропаганды и агитации, с другой, приведут к тому, что в каждом трудовом коллективе конкретной страны, на каждые 10-50 работников, будет по агитатору, которого слушает хотя бы половина коллектива, то будет достигнута критическая масса естественного перехода количества в качество. Тем или иным путём эта критическая масса проснувшегося, сознательного и солидарно политически действующего пролетариата, совершит экономическую революцию. Форма этой революции не так важна — когда достаточно большая доля рабочего класса (хотя бы 25% от экономически активного населения) начинает действовать с классовой сознательностью, изменения неизбежны и даже естественны. Такие масштабы пробуждения классового сознания будут сами по себе революцией. Учитывая протяжённость во времени и условие спонтанности этого сценария (то есть, без активной революционной деятельности), процесс может тянуться годами и даже десятилетиями до накопления критической политической массы для отмены частной собственности на средства производства.
Но это — при условии, что при капитализме, который по сути есть непрерывная борьба буржуазии против обретения рабочим классом субъектности, даже частичное пробуждение классового сознания в принципе возможно. XX век показал, как капитализм умеет как душить рабочую солидарность снаружи, так и разлагать изнутри. Вполне возможно, что само функционирование капитализма препятствует достижению самоорганизацией рабочего класса критической массы.
В этом случае, коридор возможностей перехода к социализму сужается до вариантов авангарда — активной целенаправленной политической деятельности.
2. Авангард революции: профсоюзное движение. В 1917 году партия Большевиков взяла на себя роль авангарда пролетариата, и от имени пролетариата, в интересах и с поддержкой пролетариата успешно осуществила политическую и провела экономическую революцию. Однако авангардом революции не обязательно должна быть только политическая партия. В современном мире им может стать мощный крупный профсоюз, который созреет до перевода требований к работодателям в политические требования, и перейдёт к политической деятельности для их воплощения. Или же несколько профсоюзов, охватывающие разные отрасли, сферы экономики и регионы страны, объединятся в альянс, чтобы превратить свой организационный в политический вес и выступать как единая политическая сила с политическими требованиями.
Однако кроме варианта сильного рабочего/профсоюзного движения, иной альтернативы политическим партиям как формы организации авангарда пролетариата, скорее всего, нет. Поэтому рассмотрим место партии-авангарда в будущем.
3. Авангард революции: партия. При разборе варианта с профсоюзом или ещё каким-то движением на роль авангарда пролетариата, при всех преимуществах такой формы организации, проявляется и их ограниченность для решения политических задач, тем более такой сложной как авангард пролетариата.
гда
Разница профсоюза и партии в том, что профсоюз объединяет людей по роду деятельности. При этом политические взгляды внутри любого крупного профсоюза скорее всего будут по всему спектру от крайне левых до крайне правых. В рамках конкретной трудовой сферы и вопросов условий труда, политические расхождения практически нерелевантны, так как общность интересов внутри профсоюза задаётся одной рабочей средой. Иными совами, профсоюз, хотя и крайне важен для экономического и политического прогресса, сам по себе политической организацией не является.
- Если основой профсоюза является, в первую очередь, общность места работы, независимо от индивидуальных взглядов,
- то основой политической — идеология, взгляды её участников, независимо от местонахождения. В этом смысле, профсоюз и партия друг другу фундаментально противоположны.
Чтобы вести борьбу за интересы рабочего класса в политическом измерении — через выборы, парламенты, органы власти — профсоюзам неизбежно понадобится работать с политическими партиями. Либо они смогут основывать свои, либо сотрудничать с действующими.
А для того, чтобы вести борьбу не за временные улучшения труда, а за переход к социализму, идеологическое политическое лидерство необходимо: не только чтобы направить рабочее движение, но и чтобы не дать буржуазии завести его в тупик в политическом процессе.
Как показывает опыт США, даже самые сильные профсоюзы без идеологического стержня, лидеров-идеологов, буржуазия с помощью организованной преступности легко коррумпирует, разлагает и дискредитирует, а потом слабые остатки профсоюзного движения добиваются полицией и законами.
Профсоюз — необходимый организационный инструмент формирования рабочей субъектности, сильное рабочее движение — практически необходимое условие успешного перехода к социализму. Но профсоюзы без идеологического стержня к победе капитализма даже не подойдут. Более того, неидеологические профсоюзы, как показывает американский опыт, обречены даже с точки зрения борьбы за рабочих в рамках существующей системы, потому что «аполитичные» профсоюзы можно легко и незаметно коррумпировать. «Аполитичные» профсоюзы упускают из виду главный фактор, понятный любому социалисту: в отличие от них, буржуазия всегда political, буржуазия обладает классовым сознанием, и действует в своих классовых интересах — иными словами, политически. Коварство буржуазии в том, что её встроенность в политику, как правящего класса, не воспринимается political в принципе. Часто считается, что буржуазия, бизнес, по умолчанию аполитичны. Это не так. Дефолтное состояние правящего класса, группы при любом строе — political, их сама роль политическая, системообразующая. И следование классовым интересам иными словами — политическое поведение.
А в столкновении идеологической силы, действующей из классовых интересов, у «аполитичной» силы (особенно если она настолько аполитична, что не осознает political и идеологическую природу буржуазии и считает её тоже аполитичной) нет шансов в долгосрочной перспективе. Поэтому американское профсоюзное движение и умерло к 1980-м. И шансы на не просто на возрождение, а успешное возрождение и долгую нескомпрометированную жизнь будут только у политически сознательных, идеологически мотивированных профсоюзов., понимающих политическую природу борьбы за условия труда и классовую природу врага в этой борьбе.
Тем не менее, будучи по своей природе аполитичными организациями, образованными не по взглядам, профсоюзам нужны будут идеологические союзники и даже партнёры для взаимопомощи и взаимоконтроля. Организация на основе идеологии для её политической реализации — это политическая партия. В союзе партии и профсоюза, профсоюз будет контролировать, чтобы партия не отрывалась от задач рабочего движения слишком далеко, оставаясь всегда близко «к земле», реальным текущим проблемам рабочего класса. А партия будет контролировать, чтобы профсоюз не сбивался с идеологического пути на кривые дорожки буржуазного влияния.
Таким образом, каким путём ни иди, без социалистических партий, причём конкретно — претендующих на авангард пролетариата — до социализма не дойти.