В первую очередь статья рассматривает джиу-джитсу как культурное явление в жизни российского общества, связанное как с модой на японскую культуру, так и с социально-политическими потрясениями, вызвавшими рост преступности. В статье также рассматриваются первые публикации и пособия по джиу-джитсу, выпущенные в Российской империи.
Джиу-джитсу как культурное явление
После долгого периода изоляционизма Япония все же была вынуждена открыться для мира в эпоху Мэйдзи. Японцы стали активно приглашать западных специалистов для обучения и создания армии и флота, а также для преподавания в университетах. Своих талантливых студентов японское правительство направляло для обучения в Европу. В результате западные специалисты и офицеры познакомились также и с японскими боевыми искусствами, в частности, с дзю-дзюцу или, как его именовали на Западе, джиу-джитсу. В конце XIX – начале XX веков еще не существовало четкой границы между традиционным дзю-дзюцу и школой Кодокан дзюдо, созданной Кано Дзигоро, поэтому даже познакомившиеся в Японии с дзюдо западные специалисты называли его джиу-джитсу.
Интерес к джиу-джитсу начался с организации представлений и поединков, в которых японские приезжие мастера выступали против французских и американских борцов и против английских боксёров. Обычно поединки устра- ивались в цирках и сопровождались шумной рекламной компанией. Среди мастеров джиу- джитсу, участвовавших в соревнованиях про- тив европейцев, был и Юкио Тани.
Завоевание популярности в Европе предопределило спрос на специальную литературу, посвященную джиу-джитсу. Исследователь истории рукопашного боя в России Михаил Николаевич Лукашев в своей книге «На заре российских систем рукопашного боя» приводит результат своих поисков первого упоминания о джиу-джитсу в русскоязычной литературе. Лукашев сообщает, что первым упоминанием о джиу-джитсу стала сатирическая заметка в журнале «Новое время» за 1895 год автора под псевдонимом «Петербуржец», в которой он предлагает кружку атлетов господина Краевского обратить внимание на японское искусство «юютсу» («youyotsu»). Описание этого искусства было дано по книге Лафкадио Хирна (1850–1904) «Очерки неизвестной Японии», в которой Хирн перепутал японскую борьбу сумо с боевым искусством дзю-дзюцу (джиу-джитсу). Сама заметка в журнале выглядела следующим образом: «В противоположность французской и римской борьбе, а также английскому боксу, японский “юютсу” есть как бы борьба в поддавки, но только кажущиеся, с девизом “выжидать, чтобы победить”. В то время как тренировка всех прочих атлетов направлена к развитию мускулов и устранению жира, тренировка японских атлетов, наоборот, ведет к безобразному ожирению и к увеличению веса атлета. Но это не все. Постепенно жирея, японский атлет должен прилежно изучать анатомию, дабы под жиром противника уметь нащупать слабое место его сложения и в него противника поразить. Жир, таким образом это броня, оборонительное средство борца, анатомия — наступательное. Выступив на арену, японские борцы не сразу начинают бороться: сперва они очень долго и, по-видимому, без всякого насилия ощупывают друг друга, проводя своими толстыми пальцами по жирному телу противника, пробуя сквозь толстый слой жира его связки и мускулы, нащупывая кости. Решительный момент борьбы наступает только тогда, когда один из борцов, более счастливый или более сведущий в анатомии, нащупает какой-нибудь недостаток в противнике: он тогда сразу бросается на него и, пустив в ход свои сильные руки, ломает ключицу, раздробляет пальцами позвонок или производит вывих плеча. Если же, что тоже случается, борец в своем анатомическом диагнозе ошибся или не так рассчитал, то напрасная трата сил при нападении из победителя превращает его иногда в побежденного.
В 1902 году на русском языке выходит перевод книги «Япония и японцы. Жизнь, нравы и обычаи современной Японии» немецкого автора Эрнеста фон Гессе-Вартега. Данное издание примечательно тем, что заключительная глава книги называлась «Джiуджутсу» и была посвящена рассмотрению японского национального характера, в основе которого, по мнению Гессе-Вартега, лежит основной принцип джиу-джитсу — «победить подчинением»: «...джиу-джутсу выражает рассовый дух, который должен стать понятным державам, интересующимся восточной Азией и желающим успешно выступить против Японии. Как каждый самурай прибегал в нужных случаях к джиу-джутсу, так и все японцы, вместе взятые, прибегают к нему: их отношение к иностранцам ничто иное, как джиу-джутсу. В течение последних десяти лет это было основным тоном всей японской политики, и если Япония до сих пор успешно выходила из своего политического, экономического и культурного кризиса, то только благодаря применению джиу-джутсу японскими государственными людьми». Таким образом, Гессе-Вартег одним из первых рассмотрел японские боевые искусства с точки зрения их культурно-исторического влияния на менталитет японцев.
В этом смысле представление джиу-джитсу как культурного феномена выгодно отличает Гессе -Вартега от других европейских авторов, представлявших джиу-джитсу в качестве атлетической и гимнастической системы. Рассматривая успехи японцев в освоении европейских наук, формировании государственного аппарата, создании современных армии и флота Гессе-Вартег отмечает, что японцы, прежде всего, действуют ради собственных национальных интересов, используя европейцев для устранения слабостей японского государства, а отнюдь не из восторженности перед европейской культурой и образом жизни: «все это, в сущности, было только джиу-джутсу, игра слабого с сильным, беспощадное пользование силами сильного для своих национальных выгод, скрытая борьба восточных людей с европейцами, в которой последних просто водили за нос». Гессе-Вартег также предупреждает о росте милитаристских настроений и стремлении Японии к гегемонии в восточной Азии, а также о грядущем столкновении европейских держав с возросшей в силе Японией. Выводы Гессе-Вартега вызывают острую дискуссию уже в предисловии к его русскому изданию, написанному Д. И. Шрейдером. Шрейдер не соглашается с выводами Генссе-Вартега и его предостережениями относительно «замкнутого и загадочного народа Японского архипелага», считая, что Гессе-Вартег отказывает Японии «в истинной и искренней культурности». Сам Шрейдер не приводит никаких внятных и убедительных аргументов против выводов Гессе-Вартега, сводя всё к тезису, в том, что никогда европеец не является с тем, чтобы дать, но всегда с тем, чтобы взять. Вся недолгая история сношений европейского запада с Дальним Востоком научила японцев с надлежащей осторожностью относиться к дарам, приносимым в страну европейцами, этими поистине (для восточных стран) данайцами нового времени, — и в этом, и только в этом тайна современного отношения японцев к европейцам». Надо сказать, что Гессе-Вартег был, все же, ближе к истине и дальнейший ход истории лишь доказал это. После русско-японской войны 1904–1905 гг. практически во всех русскоязычных изданиях о джиу-джитсу вставлялась рекламная ремарка, что именно знание джиу-джитсу в той или иной степени помогло японцам победить в войне.
После русско-японской войны интерес к загадочному джиу-джитсу в России возрас- тает, на волне роста популярности выходят переводы книг и брошюр иностранных авторов, а также статьи в литературных журналах.