(рассказ из провинциальной жизни)
В распахнутое окно лёгким ветерком врывались запахи летнего разнотравья. В большой зале за обеденным столом сидели двое, чем-то неуловимо схожие друг с другом. Может, дородностью, может, лицом, а может, застывшим выражением крайней степени удовольствия от поглощаемой ими еды.
А стол был богат и разнообразен. Тут тебе и ботвинья, которую, говорят, жаловал сам император Александр I, и пожарские котлеты, и отварное тюрбо с голландским соусом. Играли хрустальными боками карафины* с крамбамбули, ерофеичем, вишнёвою наливкой, стояли бутылки с белым и красным вином. Позади стола лакей подливал Chablis в быстро пустеющие бокалы.
— Ох и хороша у Вас буше а ля рэн**, любезный Еремей Никодимыч! — произнёс его гость, прожевав последний кусочек курицы и запив его глотком благородного напитка.
— Полноте, дорогой Захар Лукьяныч… Вы ещё французскую новинку у меня не пробовали – Escargots de Bourgogne.***
Еремей Никодимович обернулся к лакею:
— Ступай, голубчик, на кухню, спроси у Ермолая, готово ли его французское блюдо. Да скорее подавай на стол.
— Мой повар дошёл до Парижа с корпусом генерала Раевского, когда они Бонапартишку гнали из России, а там, зайдя в один из кабаков, попробовал диковинное для него блюдо – улиток по-бургундски. Да так восхитился, что вытребовал у хозяина рецепт, и теперь я выписываю улиток из-за границы, и он готовит это блюдо для самых дорогих гостей.
— Не конфузьте меня, Еремей Никодимыч. Неужто я такой дорогой гость для Вас, что Вы ради меня расстарались на такой чудесный обед? – Захар Лукьянович обвёл рукой стол.
— А как же! Гость – это драгоценный камень на подушке гостеприимства.
—Эк Вы красиво завернули. Драгоценный камень. Приятно такое слышать из уст Ваших, Еремей Никодимыч, не скрою.
За спинами неслышно появился лакей и аккуратно водрузил в середину стола большое блюдо, на котором лежали закрученные в витиеватую спираль раковины и виднелась зеленоватая масса. Блюдо источало тонкий аромат пряных французских трав. Рядом с тарелками лакей положил новые приборы – двузубую вилку и щипчики.
— Это и есть ваше диковинное блюдо, Еремей Никодимыч? И как же его есть? Хрустеть раковинами?
— Ну что Вы, Захар Лукьяныч, это весьма просто.
Еремей Никодимович взял щипчиками раковину, ловко раскрыл её и, наколов вилкой содержимое, отправил его в рот.
— Просто расколите щипцами раковину, словно орех, и достаньте вилкой улитку. И позвольте мне предложить к этому блюду другое вино — Paradise Garage Muscat. Его тонкий изысканный букет прекрасно оттенит своеобразие этого блюда, – Еремей Никодимович сделал знак рукой — и лакей взял другую бутылку.
Захар Лукьянович осторожно взял щипцами раковину, с тихим хрустом расколол её и достал улитку в чесночно-масляной пасте. Прожевав, он закатил глаза от удовольствия.
— М-м-м… Какой неповторимый вкус. Повар, шельма, у Вас просто настоящий кухмистер****.
— Я рад, что сумел потрафить Вашему вкусу и порадовать таким изысканным блюдом, дорогой Захар Лукьяныч. Да! Спешу поделиться с Вами одной пикантной подробностью, — улыбнулся хозяин. – Это блюдо способствует разжиганию любовного огня в чреслах.
— Вот как? Весьма прелюбопытное известие Вы мне сказали, Еремей Никодимыч. Весьма.
Захар Лукьянович, доев порцию, слегка промокнул губы салфеткой.
— Хотелось бы мне похвастать перед Вами, Еремей Никодимыч, приятной для меня новостью. Старшая дочь моя, Глафира Захаровна, на праздник Покрова свадебку играть будет. Прекрасная, я Вам скажу, партия. Молодой губернский секретарь Панкрат Артамонов служит в N-ске при городовом суде. Надеюсь, с моей помощью и по протекции двоюродного братца моего, генерала Епифанова, он сможет сделать блестящую карьеру.
И вот к чему я веду свою речь. Хотелось бы поразить гостей яством Вашим. Продайте мне рецепт, любезный Еремей Никодимыч. Я Вам за это «синенькую» ***** вручу.
— Нет, милостивый государь, не могу. Хочется мне быть единственным обладателем рецепта улиток по-бургундски.
Захар Лукьянович полез в карман сюртука.
– «Красненькую» не пожалею, - сказал он, доставая из кошеля пятирублевую ассигнацию. – Ну или одолжите мне своего Ермолая, повара, пусть сготовит сие блюдо.
— Нет-нет, не возьму. Нет цены этому рецепту. А Ермолай мне и самому нужен будет.
Гость с шумом отодвинул стул и, встав из-за стола, в ажитации бросил на него салфетку.
— Экий Вы скряга, Еремей Никодимыч, я даже больше скажу – настоящий сквалыга Вы.
— Позвольте-позвольте. Я бы попросил в моём доме соблюдать благопристойность, – лицо хозяина выражало крайнюю степень неудовольствия.
— Да подите Вы прочь с Вашей благопристойностью!
— Ах, так?! – рука хозяина нырнула в карман просторного шлафрока, и через минуту в потный лоб помещика Старосельского смотрело дуло маленького пистолета.
Захар Лукьянович внутренне весь сжался, зажмурился представляя, как маленькая свинцовая пуля попадает ему в лоб. Рукой он инстинктивно попытался заслониться от разгневанного хозяина.
…
Открыв глаза, Захар Лукьянович огляделся. Рядом с ним в постели мирно посапывала дражайшая супружница Пульхерия Ивановна. Взгляд его упал на маленький прикроватный столик, где лежал раскрытый томик «Мёртвых душ» и стоял жбан домашнего квасу. Захар Лукьянович жадно сделал несколько глотков.
- Привидятся же такие страсти! Зря я вчера на именинах Авдотьи Харитоновны съел столько консоме с пирожками, да и с «писательскими» ****** «Зубровки» переборщил. Вот и снятся всякие кошмары.
Он ещё раз оглядел спальню, перекрестился на икону и прижался к теплому, дородному телу своей любимой жены.
Примечания:
*карафин – графин для водки, вина, настоек
** буше а ля рэн – курица по-королевски
*** Escargots de Bourgogne – улитки по-бургундски
**** кухмистер – придворный повар
***** «синенькая» - трёхрублевая ассигнация
****** «писательская» - водочная рюмка средних размеров и ёмкости