Я помню все свои смер ти. Вот самые яркие.
Семнадцатый век. Валанс, Франция. Вот Жанетт, сестра моего лучшего друга Леона, пробивает мне височную кость острым углом железной табакерки. Я мог спасти её брата, когда он тонул, но я не умел плавать. Ей не удаётся уби ть меня одним ударом. Я уже лежу на полу, корчась в пред смертн ой конвульсии, а Жанетт седлает меня и, сжав зубы, с остервенением бьёт снова и снова.
Девятнадцатый век. Галац, Румыния. Юная Эйш с миловидным личиком, которое мне всегда так нравилось, вонзает ножницы мне в шею в тот момент, когда мы занимаемся любовью. Оказывается, моя дорогая, обожаемая супруга затаила на меня обиду ещё до нашей свадьбы, когда я не спас её отца из пожара. Он потерял сознание от уду шья, а мне не хватило сил его вынести. В итоге, я спасся один.
Двадцатый век. Детройт, США. Молодая и вспыльчивая Джесс, разогнавшись на своём мустанге, прошибает мне затылок кочергой за то, что не спас её мужа. Джордж был моим лучшим другом. Мы попали в аварию, когда я был за рулём. Я смог выбраться до того, как машина загорелась, и хотел ему помочь, но оказалось уже поздно. Только у Джесс на это было своё мнение.
И сейчас я знаю, что меня ждёт.
Двадцать первый век. Тверь, Россия. Моя жена Люда просит выручить её младшего брата, который связался со шпаной. Обычная схема. Сначала был у них на побегушках. Потом его поставили на счетчик, он начал таскать им деньги и выносить родительское золото из дома. А когда расплачиваться стало нечем, ему пригрозили расправой.
— Макс, ты должен за него вступиться! Яшка не виноват. Он дурак, конечно, но нельзя это так оставлять. Пригрозишь им, чтобы больше его не трогали.
Да… Я, коммерческий писатель, который провёл на стуле за клавиатурой большую часть своей жизни, конечно же, смогу раскидать толпу головорезов…
Я слишком много раз это переживал, чтобы не догадаться, к чему это приведёт.
Не важно, соглашусь я или откажу Люде, итог будет один. Яшка умр ёт, а в глазах жены я буду виноват, что не спас его. И она меня убь ёт. Как-нибудь изощрённо, и когда я не буду ожидать. Я не хочу, не хочу умирать снова! Не хочу снова начинать карьеру писателя, зарабатывать себе имя, налаживать связи. Я ни разу не дожил до тридцати пяти. Я больше так не могу!
— Макс, умоляю! Я не прощу тебе, если ты не спасёшь Яшу!
Ох, Люда, я это знаю лучше, чем ты.
Мне нравится Яша. Мы часто вместе играем онлайн. Он любит старый английский рок и мировую историю, так же как и я. Мне жаль, что теперь всё так складывается. Проблема в том, что кем и где бы я ни родился, я не способен на большие дела. Я не рыцарь, не супермен, не герой. Когда я сталкиваюсь с опасностью, я цепенею и не могу никого спасти. Такой у меня характер, и не важно в каком я теле: сильном или слабом. После пятнадцатой смерти по моей вине я это принял, поняв, что не в силах ничего изменить.
И вот этот момент в очередной раз настал. И как же я не хочу умирать.
— Я поговорю с ними, — киваю жене и ухожу спать. Завтра. Завтра Яшки не станет, а моя любимая женщина меня возненавидит.
Мы с Людой оба выросли в этом районе и прекрасно знаем, почему в таких ситуациях нельзя обращаться в участок. Даже если менты и пригрозят, то не смогут охранять Яшку вечно, а среди друзей и знакомых на парня повесят клеймо стукача, и потом всё равно отомстят.
Ночью я плохо спал. Впервые мне приснились все, кто умер из-за меня. Фонсо, Льюис, Бернард, Артур, Влас, Джордан, Ксавье, Арон, Азиз, Барт, Свен… Бесконечный список имён. Бесконечный ряд лиц. Они окружили меня и, указывая в мою сторону пальцами, говорили в один голос: много нас, а он один! Много нас, а он один! Много нас, а он один!
Слова повторялись, как мантра. А потом мужчины заговорили по одному.
— Он так много живёт, потому что мы умираем.
— Чтобы кто-то жил столько жизней, кто-то эти жизни должен отдавать.
— Новая жизнь в обмен на прерванную.
— Много нас, а он один!
Я проснулся, резко раскрыв глаза. За окном уже был рассвет. Люда спала рядом. У неё изо рта на подушку капала слюнка. Я поцеловал жену в щёку, она сморщила носик и перевернулась на спину.
Я оделся, вышел на улицу и закурил у подъезда, размышляя о том, что мне приснилось.
Что, если это правда? Никто из людей на земле не помнит свои прошлые жизни. Есть единицы, которые утверждают обратное, но это никак не проверить. Что, если у каждого из нас только одна жизнь, а я прожил так много именно за счёт других? Но я этого не хотел. Я этого не просил.
Но если… Если я каким-то образом спасу Яшу, будет ли это значить, что наступила моя последняя жизнь? Которую я, возможно, смогу прожить до конца? Чтобы потом умереть навсегда. Больше никаких жизней, никаких имён. Я не увижу будущее, не поживу где-нибудь на островах. Я ещё ни разу не рождался на южных островах. Готов ли я к смерти в масштабах вечности?
Почему-то эта мысль встревожила меня. Я не хотел Яшиной гибели, но, оказалось, я не был готов расстаться со своим, в каком-то смысле, бессмертием.
…Чуть позже мы с Яшей встретились и пошли в назначенное место. Я не стал звать друзей. Таких, кто реально мог бы раскидать толпу, у меня не было. А подвергать опасности кого-то ещё, чтобы не быть одному, мне не хотелось.
Мы зашли в подъезд местной общаги. Встречу назначили на первом этаже у лестницы. Здесь воняло канализацией, подгоревшим маслом и сыростью. Стены и пол были серыми от грязи и старости. К нам по лестнице спустился Женёк. Я его знал. Он был одноклассником нашей соседки, обычный парень с района, и одним из ребят в иерархии отморозков, которые ходили под главным. О главном я только слышал. Его здесь не было. Мы с Яшкой слишком мелкие сошки. Его присутствие на таких разборках ни к чему. Яша был в самом низу этой «карьерной лестницы», Женёк, может, ступени на три выше.
Это было сумасшествие. Я только что понял, что кроме нас троих на этих разборках никого не будет. Но Жене хватило бы наглости, чтобы припугнуть и меня тоже. И ничего я не сделаю, если он решит отметелить нас обоих. Хоть я и старше на семь лет.
— Здорова, — гнусаво сказал он. — Успел нажаловаться и кого-то привёл?
— Я Максим. Яша мой шурин.
Женя оскалился. Или улыбнулся. Я так и не понял. Он засунул руку в карман ветровки и, мне показалось, что-то сжал там.
— Да мне по херу, кто ты, задрот. Где бабки? Ты в курсе, что твой шурин торчит даже не мне, а Ахмеду пятьдесят кусков?
Я не знал, кто такой Ахмед, но, судя по интонации Жени, он был ещё на пару ступеней выше. Какая разница?
— Я отдам. Мне сейчас нечем, — начал оправдываться Яша.
Я почувствовал горячий, пульсирующий ком, распирающий мою шею изнутри. Я убрал руки в карманы, чтобы скрыть дрожь в пальцах.
Страх накатывал на меня липкой, густой субстанцией, покрывая тело от макушки до пяток. Как Женя убьёт Яшу? Будет нас избивать и случайно попадёт ему в висок?
— Ахмед не может больше ждать. У тебя была неделя. И что ты сделал?! Ты знаешь, что он сделал? — Женёк с вызовом посмотрел на меня.
— Нет.
— Он перекрылся. Это чм о просто перестал появляться на улице. Думал, мы его не найдём. За такое долг удваивается, вы же знаете?
Я посмотрел на Яшу и вздохнул. Их дурацкая система безотказно работала на таких, как мой шурин, обычных мальчишках, которые боятся возразить. Но я знал точно: давать этим отморозкам деньги нельзя. Если они узнают, что с тебя есть, что доить, будут доить до конца. На деньги таких, как Яшка, они и живут. И как я должен ему помочь? Что я могу сделать?! Я всё же попытался.
— У него нет таких денег. Он школьник. Так что ничего вы не получите.
— Тогда, может, ты ему поможешь? У тебя по-любому есть.
Я покачал головой.
— Значит, твоего шурина придётся проучить. Может, тогда сообразит, как где найти денег.
Женя достал то, что всё время сжимал в кармане. Увидев пистолет, мы с Яшей переглянулись.
— Не надо, Женёк. Ты чего? Я же говорю, всё верну, — голос Яши дрожал.
Это была манипуляция. Никто не будет уби вать человека среди бела дня за такие деньги. Это прямая дорога за решётку. Но Яша этого не понимал. Его колени подогнулись, а на глаза навернулись слёзы. Женя оскалился. Теперь я точно видел, что это не улыбка.
Но я не мог понять, как тогда Яша ум рёт. Неужели сейчас произойдёт несчастный случай, и этот дурак случайно спустит курок?
И дальше? Кровь, слёзы жены, допросы, похо роны, суд, потом бесконечная ненависть любимой женщины и моя сме рть…
А потом я начну сначала. Буду рожден где-нибудь на Бали, напишу новый роман, жена у меня будет какая-нибудь загорелая мулатка…
От этой мысли я скривил лицо. Больше никогда я не поиграю с Яшей в доту, не поспорю с ним о просмотренном фильме. Снова не закончу ни один цикл романов. А Люда?
Я подумал о Люде. О том, как люблю её добрые, синие глаза. И её саркастические шутки, и смех, как у чайки. И о том, какое блаженство хватать её за пухлые бёд ра, занимаясь любовью. Как приятно провести вместе с ней вечер, когда я пишу новую главу романа, а она читает своего любимого Моро в кресле рядом со мной, закинув гладкие ножки мне на колени… А Моро — это я в прошлом, но она об этом никогда не узнает. А мне это так приятно. И эта женщина меня возненавидит настолько сильно, что будет готова уб ить…
Не хочу.
Провались оно всё, если мне придётся расстаться с этой жизнью и лишиться этих людей! Когда-нибудь потом, в старости, но не сейчас.
— Пистолет убери, — я с вызовом посмотрел на Женю.
Он снова оскалился.
— А то что?
— А то ненароком ручка дрогнет и попадёшь, куда не надо.
— А, может, как раз в нужное место? — он перевёл пистолет на меня.
Но я точно знал, что он не выстрелит.
— Кишка тонка.
— С хе ра ли?
— Днём? Когда тут полная общага людей? А потом будешь на зоне ждать передачки от своих пацанчиков? А много ли они будут для тебя стараться? Ты вот много кому помогаешь?
— Помогаю. Иногда. — Женёк хмыкнул.
— Ты же понимаешь, что рискуешь своей жизнью и свободой, пока ваш главный сидит и даже руки не марает?
— Да у меня отличное положение. Я так-то не последний человек. — Женю эти слова задели, он растерялся и опустил пистолет.
— Ну вот и сохраняй своё положение, раз оно тебе так дорого. Не тупи.
— Слышь?
— Слышу. — Я подошёл ближе и посмотрел прямо Жене в глаза. — Нравится заниматься таким, пожалуйста, жизнь твоя. Но про Яшу чтобы забыли. Своему Ахмеду скажешь, что он сорвался и получить с него больше ничего нельзя, сам что-нибудь придумай. Но если хоть пальцем его тронете, я лично тебя засажу! Да, именно тебя, Женя. Поверь, связей мне хватит.
Женя сплюнул в сторону, почесал затылок.
— Хер с вами. Мелкий, в общагу не суйся хотя бы первое время, пока не уляжется. А так по району гуляй спокойно. Всё равно с тебя больше взять не хрен. — Он убрал пистолет в карман и ушёл вверх по лестнице.
Ещё неделю после случившегося я не мог прийти в себя. Я спас Яшу. У меня были разные мысли. Может, это был не тот случай и проклятье запустится позже? Но ни через год, ни через два ничего не произошло. Я пережил свои тридцать пять лет и всё ещё ничего не случилось.
Я успокоился и принял, что проклятие остановилось, только когда мне стукнуло семьдесят. Я успел за жизнь всё, что хотел. Я осознавал, что она последняя и от этого она становилась самой лучшей.
Я закончил третий цикл романов.
Я выдал замуж дочь и подарил им с мужем поездку на Бали.
Я нянчил Яшиных внуков.
Когда я писал очередную главу романа, а Люда читала Моро, я признался, что это я. Я рассказал ей о проклятье и о всех своих жизнях, а она похвалила мою фантазию. Моя чаечка.
Я ни о чём больше не жалел.
Я прожил лучшую жизнь, каждая минута которой стоила моего выбора.
И когда моя жизнь завершилась, я почувствовал, что это и есть настоящий конец.
