1. Компаративистика — дело хлопотное, требует знания многих сведений, а главное — методологически изощрённого ума, беспощадно проводящего в обработке материалов одну и ту же сравнительную методу. Зато и результаты получаются если не всегда яркие, то всегда неожиданные, поскольку ведь не всякий ум займётся работой долгой и кропотливой с неизвестными итогами. Ведь сравнение может захромать. И основание сравнения может не сработать на каком-то из сравниваемых предметов. Сравниваемые предметы ведь отличаются друг от друга. И не обязательно то, что есть в одном, имеется также и в другом. Не обязательно.
Мы разберём два стихотворения разных авторов, А. А. Блока и А. С. Кушнера, выбранные нами стихотворения которых посвящены одной теме:
«Еле трепещущая связь двух людей, готовая разорваться от самого своего трепетания».
Это и будет самым общим основанием сравнения, основанием того, почему они сведены воедино и пребывают вместе.
2.
А. А. Блок
Незнакомка
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздаётся детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздаётся женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесcмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моём стакане отражён
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирён и оглушён.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Её упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за тёмную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чьё-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склонённые
В моём качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
24 апреля 1906.
3.
А. С. Кушнер
Ещё печаль легка, легка.
Ещё к руке прикосновенье
Случайно празднует рука,
Таясь с перчаткой в отдаленье.
Ещё готова сделать вид
Душа, что ей милей прохлада,
Чем жар, что весело следит
За блеском облака и сада.
Ещё нуждается в кивке
И в поощрительной улыбке
Отвага, с трепетом в руке
И ощущением ошибки.
Ещё любовь не обрела
Тех косных форм, что напоследок
Приобретает, и светла,
И к сердцу льнёт и так и этак.
4. У А. А. Блока названная еле трепещущая связь двух людей показана сквозь стекло сперва окна, потом стакана. Лирический герой неподвижен, он только наблюдает. И наблюдает сквозь стёкла. И его сдержанный и никак не выдаваемый восторг перед идеалом женщины-незнакомки становится ясным для самого героя под действием вина. Вино просветлило оптику. Ясно видна связь лирического героя с незнакомкой, связь воображаемая, надуманная и тем не менее властно овладевшая реальностью, замещая её или становясь реальней реальности. И не теряя при этом своей трепетной лёгкости.
У А. С. Кушнера связь двух людей уже состоялась, но они на границе расставания, где-то возле разрыва. Расставание и разрыв, несомненно, состоятся, но пока, сейчас отношения лёгкие, необязательные, лишь иногда тревожимые грузом уже состоявшейся, но теперь покидаемой нежности.
5. Как А. А. Блок исполняет описание так обозначенной связи?
Он живописует в первых четырёх строфах смешную и вульгарную реальность, которая ему видна по дороге его в ресторан.
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Атмосфера разгорячена. Сама природа, переживающая пору весны, безжалостно управляет людьми, подчиняет себе даже их пьяные окрики.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздаётся детский плач.
К весеннему брожению природы добавляется хаос и бессмысленность человеческого общества. Обыденность общества так привычна, так знакома и так бессмысленна.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Но реальность общества и природы не только бессмысленна, она ещё достойна и едких усмешек. Гуляние среди канав, за шлагбаумами разумного дам с испытанными остряками самим хаотическим, случайным сочетанием компонентов создаёт саркастический эффект. Для такого мастера, как А. А. Блок, сделать это нетрудно.
Над озером скрипят уключины
И раздаётся женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесcмысленно кривится диск.
Описание хаоса дополняется катаниями на лодках по озеру, женскими визгами и бессмысленной кривой усмешкой ночного светила, Луны, созерцающей и освещающей всю это случайную человеческую возню, но от себя разума в ситуацию не добавляющей.
И каждый вечер друг единственный
В моём стакане отражён
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирён и оглушён.
Лирический герой совершенно одинок в этом броуновском сновании бессмыслицы. И это подчёркивается тем, что в его стакане отражён друг единственный, то есть он сам, увидевший своё отражение на гладкой поверхности вина, налитого в стакан. Разумеется, два этих друга связаны вином. Оно даже притягивает их друг к другу и замиряет их.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.
Внешняя природа и общество не меняются внутри ресторана на что-то другое. Внутри всё так же хаотично и бессмысленно. Сонные лакеи контрастируют с кричащими пьяницами, вспоминающими, как им кажется к месту, гимназическую латынь.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И вот появляется Она. Сперва только проходит мимо окна, через которое, как сквозь туман, ведь давно уже вечер, герой видит Её.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
Поэтически крайне важна полная отделённость героини от природного и социального фона. Она одна. Проходит меж пьяниц и садится уже с этой стороны окна, с наружной стороны которого Она проходила в ресторан. И Она теперь становится созерцающему Её герою ощутимей, ясней. Он уже различает детали, которые навевают первые фантастические предчувствия.
И веют древними поверьями
Её упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Фантастическая реальность постепенно вступает в свои права, усиливаясь и нарастая. Незнакомка в шляпе с вуалью, лица не видно, зато видно «берег очарованный и очарованную даль». Близость же к чуду электризует героя и сковывает его.
И странной близостью закованный,
Смотрю за тёмную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Наконец, наступает так ожидаемое прикосновение, осуществляется так ожидаемая связь…
Глухие тайны мне поручены,
Мне чьё-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
Конечно же, это связь эфирная, это дальнодействие, никаких физических касаний нет и не будет. Но это движение «берега очарованного и очарованной дали» в сознание героя. Не поток сознания течёт мимо берега, а зачарованный берег движется к потоку сознания. А параллельно этому реализму фантастики в душу проникает вино, пронзая её, наполняя её терпким вкусом.
И перья страуса склонённые
В моём качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
Всё. Незнакомка полностью проникла в сознание героя и совершенно завладела им. Но если вы думаете, что она стала хоть на миллиметр реально или фантастически ближе, то ошибаетесь: «очи синие бездонные цветут на дальнем берегу». Лицо под вуалью, не забываем об этом. Поэтому каковы очи, можно только догадываться, только фантастическими средствами убеждать себя.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Символом окончательности завладения душой героя со стороны Незнакомки является констатация: сокровище дано тебе на сохранение, береги его, не теряй ключ. И тут герой не то что бы опоминается от наваждения, а сокрушённо убеждается, что пьяные латинисты на своей вульгарной латыни всё же произнесли несомненную истину: истина в вине, вино полнее раскрыло герою незнакомку. Так пошлость, провозглашаемая по латыни нетрезвыми пьяницами «In vino veritas», неожиданно для самого героя оборачивается усвоенным убеждением:
Я знаю: истина в вине.
Разумеется, это меньше всего алкогольное понимание вина, лирический герой включает вино в свой мистический, абсолютно для него реальный, опыт.
6. Если А. А. Блок безупречно точен в поэтически воссоздаваемой реальности, пусть по большей части и фантастической реальности, то всё не так у А. С. Кушнера. Понятна задача, поставленная перед собой поэтом: показать период разрываемой связи. Разумеется, поэтому ему нужны разные тонкости, ведь где тонко, там вот-вот разорвётся. И он их находит.
Ещё печаль легка, легка.
Ещё к руке прикосновенье
Случайно празднует рука,
Таясь с перчаткой в отдаленье.
Что это такое: «прикосновенье случайно празднует рука, таясь с перчаткой в отдаленье»? Что прикосновение случилось, хоть и случайно, нет сомнений. Что оно радостно, даже празднично, тоже нет сомнений. И что праздник остаётся лишь в руке, не идёт в сердце, уже настроенное на расставание, можно догадываться. Но почему же «таясь с перчаткой в отдаленье»? Рука в перчатке? Перчатка отдаляет руку от руки? Или перчатка в руке? Тогда что руки отдаляет? И почему рука с перчаткой таится? Герой прячет руки от героини? Всё это вполне возможно как описание реальной ситуации, скрупулёзно описываемой человеком, но во всём этом нет никакой поэтической необходимости. Поэтическое слово так не играет. Только проигрывает.
Ситуация, сходная с описанной А. С. Кушнером, поэтически гораздо сильнее и несомненно талантливее, описана М. И. Цветаевой в известных её строках
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Здесь у М. И. Цветаевой поэтически представлена всё та же трепетная связь, но не в трепете её завершения, а в трепете её начала. И даже несостоявшегося начала («мне нравится, что вы больны не мной»).
Ещё готова сделать вид
Душа, что ей милей прохлада,
Чем жар, что весело следит
За блеском облака и сада.
Автор явно спутал «ещё» и «уже». Ибо жар к прочной влюблённости, и даже к семейным отношениям, всё же ближе, чем прохлада души. Какой словесный промах!
Но что поэт творит с жаром души! Он у него «весело следит за блеском облака и сада». Жар в качестве отдельного, ещё и следящего (!), субъекта? Что-то уж больно выморочно. А за чем же он следит? За блеском облака и сада? Облако блестит? Блестит и сад? Поэт с прежде возлюбленной гуляют по саду в грозу? Вновь такая поэтическая необязательность. Такая необязательность!
Ещё нуждается в кивке
И в поощрительной улыбке
Отвага, с трепетом в руке
И ощущением ошибки.
Какая диалектичная, какая трусоватая отвага. Хочется посоветовать этой отваге «с трепетом в руке и ощущением ошибки» в таком состоянии не распускать руки, не отваживаться уже ни на что.
Ещё любовь не обрела
Тех косных форм, что напоследок
Приобретает, и светла,
И к сердцу льнёт и так и этак.
В общем, покамест подлизывается, как щенок. Перебирает, как к сердцу подобраться сподручнее: «и так и этак». Покудова на всё готова. Таковская! Но косные формы любви уже ждут её. Любовь в косных формах… Всё, всё засохнет... Что же так непоэтично, так даже заботливо-физиологично, Александр Семёнович?!
7. Можно быть бесконечно далёким от реалий, в которых жил А. А. Блок и жили его герои. Сама действительность того времени может вызывать острую неприязнь. И поэтически-фантастическое воображение поэта может кому-то крайне не нравиться. Но невозможно спорить с тем, что А. А. Блоком явлен абсолютный реализм тончайших душевно-духовных отношений между людьми, отношений полностью людей поглощающих, отношений полностью людьми завладевающими, отношений для всех внешних людей совершенно не видных, а потому и непонятных. И то, что А. А. Блок вполне реалистично и даже саркастично описывает среду, в которой эти тончайшие паутинки связей ткутся между людьми, свидетельствует о том, что А. А. Блок не галлюцинирует, не сумасшествует, он предельно точно описывает то, что видит. А видит он многое из того, что мало кому видно. Абсолютный мастер.
8. А что тут скажешь об А. С. Кушнере. Сама реальность описываемой им связи людей, связи на грани её разрыва, несомненна. Некая процессуальность, длительность этой связи тоже несомненна. И потому эта связь вмещает в себя ряд событий, свершающихся с людьми в этой, мимолётной уже, связи. Поэтически представить её, запечатлеть трепет и воздушную, иссякающую уже, нежность в неподвижном и несомненном печатном слове — достойная цель для творца. Но как же неталантливо, как же поэтически скудно и неточно всё это получилось у А. С. Кушнера! Не дал Бог таланта. Не дал. Что ж тут было ещё нудить.
9. Любите поэзию. Вчитывайтесь в неё. Она выдержит. Не задрожав ни одной буквой, ни одной точкой. Вы помрёте. Поэзия вечна. Не причастившись вечной поэзии, помрёте несчастными. Отложите свои похороны. Сейчас не до них. Раскройте том Александра Александровича Блока. Станьте сейчас счастливыми.
2019.05.21.