Недавно начатая тема неожиданно меня сильно увлекла – потому что сразу столько воспоминаний и такая галерея ярких персонажей. Ох, сколько же я еще напишу в этой рубрике! Если настроение будет.
Впрочем, память о профессоре Владимире Евгеньевиче Флинте я мог бы и не тревожить. Если бы не один выразительный штрих, очень характерный для коллекционирования вообще и для коллекционирования кактусов в частности. А Владимир Евгеньевич оказался прекрасным тому примером.
Важное еще обстоятельство: первая история была связана с моим старшим коллегой на первом месте работы, и с профессором Флинтом я работал в том же коллективе, только чуть позже. И даже под его руководством. Принципиальное различие: Владимир Евгеньевич никогда не упоминал про свое когдатошнее увлечение кактусами – я об этом позже узнал.
Владимир Евгеньевич Флинт был безусловной величиной в зоологической науке, и мне совершенно не нужно подтверждать в дзен-статье это широко известное и общепризнанное обстоятельство. Везде, где нужно и можно, принятое и описанное. Для тех, кто пока еще не очень погружался в историю отечественной зоологии, отмечу только, что именно профессор Флинт обосновал и основал ту грандиозную Программу «Стерх», с которой связан знаменитый и крылатый – во всех отношениях – мем.
Сам Владимир Евгеньевич был человеком величественно аристократичным, глубоко мыслящим, Умно циничным, задумчиво немногословным, с умной же иронией. И при этом – настоящим полевым/экспедиционным зоологом.
Каково же было мое удивление, когда в одном из докладов на заседании Кактусового Клуба (конец 70-х), я услышал имя своего руководителя в совершенно неожиданном контексте. В истории про то, какие потрясающие/уникальные, невиданные в Москве экземпляры кактусов профессор Флинт привозил из-за границы. В частности, из Франции – почти мифическую у нас маммиллярию плюмозу, причем не просто пушистую «головку», а роскошную куртинку.
Кактусов – многие тысячи видов и сортов. Всех не видел и не знает никто – это безбрежный мир. Но есть среди них немногие, которые невозможно не знать, не выделять, забыть. Маммиллярия плюмоза, Mammillaria plumosa, («перистая») из их числа. Долгие годы считалась редчайшей, «трудной» и всеми желанной. Безусловная любовь моя, эта маммилярия. Семян ее в продаже не появлялось (она же так трудно зацветает!), купить за серьезные деньги можно было привитый отросток.
А тут целая изумительная куртинка выставочного качества. Как я понял из рассказов кактусоводов-ветеранов тех времен, профессор Флинт как-раз привозил ее когда-то на выставку. Полагаю, и другие его заграничные редкости.
Понятное дело, ко всему нужны знания и подход. В современном кактусоводстве многолетние и прекрасно выращенные экземпляры маммиллярии плюмоза, и даже цветущие, уже не сенсация. Да такие иногда можно даже в цветочном магазине увидеть среди дорогих импортных кактусов (голландцы тоже давно научились множить редкое/ценное).
Но что же все-таки с потрясающей плюмозой, да и с другими кактусами Профессора? А он их продал, как рассказывали мне те ветераны!
Вот он тот штрих коллекционирования, который я упомянул вначале. Владимир Евгеньевич, конечно, был увлечен эстетикой и коллекционной сутью кактусов и понимал в них толк. Выбирал, покупал, привозил именно САМОЕ. Но … есть такая рациональная категория коллекционирования, при которой надо чувствовать, что вот именно сейчас наколлекционированное правильно будет продать. Насколько я знаю, профессор Флинт был генетически страстным коллекционером (как я его понимаю!). Из того, что я слышал, коллекционировал он, в том числе, антикварные книги и птичьи тушки. И тоже продавал, когда обстоятельства складывались. Ничего в этом не вижу дурного: торговля – двигатель коллекционирования. Просто отмечаю эту своеобразную грань и в таком увлечении, как кактусоводство.
Даже если бы истории эти сочинял, такой закольцованности не придумал бы: случилось продолжение.
Гораздо позднее очень значимое кактусовое знакомство у меня состоялось с мэтром отечественного кактусоводства Юрием Митрофановичем Еленцовым, обладателем, пожалуй, самой впечатляющей московской коллекции тех времен (вот о ком пространно и эмоционально еще напишу!). И как-то в разговоре я эту историю про профессора Флинта и его плюмозу упомянул. «Так вот же она у меня стоит!» - улыбнулся Юрий Митрофанович. Он-то, оказалось, и купил кактус у Флинта, с которым был знаком.
Фотографии эти сейчас вижу у себя в фотоархиве, 2005 год. Экземпляр совсем не впечатлял – столько лет он пребывал просто законсервированным. Место в квартирной коллекции – дефицит, большого смысла его холить и пестовать Юрий Митрофанович уже не видел, а коллекционная страсть его к плюмозе покупкой уже была вполне удовлетворена.
Все-таки правильно все сделал профессор Флинт: и что привез редкость – правильно, и что продал вовремя – правильно!
