Имя Константина Петровича Победоносцева, величайшего государственного деятеля, учёного - правоведа, писателя, переводчика, историка Церкви, действительного тайного советника, было хорошо известно в России в конце XIX века.
Константин Петрович Победоносцев родился 21 мая 1827 г. в Москве. Его отец был профессором российской словесности в Московском университете, а дед приходским священником, служившим сначала в Звенигородском уезде, а потом в Москве. Семья Победоносцева была глубоко религиозной, и это обстоятельство оказало сильное влияние на формирование охранительных взглядов будущего обер-прокурора.
В 1846 г. Победоносцев окончил училище правоведения и был определен на службу в 8-ой департамент Сената в Москве. К 1862 г. он стал статским советником, обер-прокурором 8-ого департамента. Одновременно Победоносцев активно изучал источники по истории русского гражданского права, выступал с публикациями по этой теме и читал лекции в Московском университете.
Константин Петрович удостоился чести преподавать законоведение наследникам престола великому князю Александру Александровичу (будущему Императору Александру III) и его сыну – будущему Императору Николаю II, у которых пользовался большим уважением.
В связи с этим он, покинув Москву, переехал в Петербург, где его карьера получила дальнейшее развитие. В 1868 г. он стал сенатором, в 1872 – м членом Государственного совета, а с 1880 по 1905 г. занимал должность обер-прокурора Святейшего Синода.
Константин Петрович не был светским человеком, его очень смущала роскошь дворцовых приемов. В своих статьях он зло клеймил великолепные «чертоги», где «разряженные дамы рассказывают друг другу про любовные игры свои». Он даже предлагал фрейлине Императрицы Марии Александровны Екатерине Тютчевой начать среди светских дам движение против роскоши в одежде.
Победоносцев любил Москву и всегда отзывался о ней в теплых тонах. Совсем не случайно после убийства Александра II он предложил его сыну объявить Петербург «на военном положении» и, покинув это «проклятое место», укрыться в Москве. Противопоставление «патриархальной» Москвы и «космополитического» Петербурга сближало Победоносцева не только со славянофилами, но и с Ф.М. Достоевским, в произведениях которого можно встретить аналогичные мотивы.
Данную ему власть Победоносцев считал тяжелым бременем. Он последовательно проводил в жизнь мысль, высказанную им в личных записях от 21 ноября 1860 г.: «...в мире христианском всякая власть есть служение...»
Самодержавная власть, как ее видел Победоносцев, – это, прежде всего, огромная личная ответственность монарха перед Богом:
- Власть не для себя существует, но ради Бога, и есть служение, на которое обречен человек… Дело власти есть дело непрерывного служения, а потому, в сущности, – дело самопожертвования.[1]
Характерно, что в мировоззрении Победоносцева негативное отношение к «свету» сочеталось с критикой интеллигенции. В письмах Екатерине Тютчевой он сравнивал Петербург с большим рынком, где бессмысленно суетится толпа людей, «умеющих только кричать и пустословить». Среди этих людей он видел только карьеристов и чиновников — подхалимов, постоянно сетуя на отсутствие служителей идеи, бескорыстно преданных Самодержавию. Откровенное неприятие интеллигенции встречается в письме Победоносцева от 15 февраля 1880 г. С.А. Рачинскому:
- Самые злодеи... суть не что иное, как крайнее искажение того же обезьянского образа, который приняла в последние годы вся наша интеллигенция. После этого — какого же ждать разума, и какой воли от этой самой интеллигенции.
Именно в интеллигенции и бюрократии, которые мечтали о развитии России на основе западных образцов, видел Победоносцев источник начинающейся в стране революционной смуты. При этом либералы были для него злейшими врагами, чем революционеры. 14 декабря 1879 г. он писал Наследнику:
- Повсюду в народе зреет такая мысль: лучше уж революция русская и безобразная смута, нежели конституция. Первую еще можно побороть вскоре и водворить порядок в земле; последняя есть яд для всего организма, разъедающий его постоянною ложью, которой русская душа не принимает.
В свою очередь, всегда пессимистичный и одетый в черное Победоносцев заработал от высшего света кличку «Попович». Над ним подсмеивались, про него сочиняли эпиграммы и анекдоты. 8 апреля 1902 года Победоносцев писал Николаю II о своей карьере:
- Я стал известен в правящих кругах, обо мне стали говорить и придавать моей деятельности преувеличенное значение. Я попал, без всякой вины своей, в атмосферу лжи, клеветы, слухов и сплетен. О, как блажен человек, не знающий всего этого и живущий тихо, никем не знаемый на своем деле!
Конец политической карьеры Победоносцева был связан с революцией 1905 г., когда он потерял должность обер-прокурора Святейшего Синода. Его настроение в этот период хорошо видно из письма к С.Д. Шереметеву. За четыре месяца до смерти, 3 ноября 1906 г., словно подводя итоги своей жизни, Победоносцев писал ему: «Тяжко сидеть на развалинах прошедшего и присутствовать при ломке всего того, что не успели еще повалить...».
Исследователи, затрагивавшие последний период жизни Победоносцева, отмечали известную трагичность ситуации — для государственного деятеля вдвойне трудно видеть, как рушится то, чему он посвятил свою жизнь. Победоносцеву было суждено в буквальном смысле услышать «музыку революции», когда в 1905 году революционно настроенные колонны проходили мимо его дома.
Не случайно его последняя работа была посвящена переводу Нового Завета. Можно предположить, что, обратившись к Новому Завету, Победоносцев попытался опереться на что-то вечное и неизменное. Это было особенно важно для него в свете исполнения собственных предсказаний о «революционном урагане».
Константин Петрович скончался 10 марта 1907 года. Был погребён у алтаря церкви Свято-Владимирской церковно-учительской школы в Петербурге.
«Исторический вестник» так откликнулся на смерть Победоносцева:
- К имени К. П. Победоносцева в течение слишком четверти века приковывалось внимание современников, оно не сходило со столбцов нашей печати, одни его ненавидели и проклинали, другие славословили, перед ним преклонялись и его благословляли: одни в нем видели ангела-спасителя России, другие - ее злого гения. Безразлично к нему никто не относился.
⃰ ⃰ ⃰
В наше время о деятельности Константина Петровича Победоносцева во благо России знают немногие, большинство довольствуется той неправдой, которой заклеймили его революционеры и либералы всех мастей: «ретроград», «мракобес», «махровый реакционер». Хотя вся его вина заключалась в том, что он, как мог, защищал устоявшуюся в России форму государственной власти – Самодержавие.
Свои взгляды Константин Петрович выразил в относительно небольшой по размеру, но очень емкой по содержанию статье «Великая ложь нашего времени», написанной в 1896 году. В это время в России уже широко были известны либеральные идеи, в том числе – идея выборного управления, парламентаризма. Именно это идею Константин Петрович подверг в этой статье уничтожающей критике. Несмотря на то, что с момента написания этой статьи прошло более ста лет, она и сегодня очень актуальна.
Автор с самого начала, берет, что называется, быка за рога:
- Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времени французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции и проникла, к несчастию, в русские безумные головы. Она продолжает еще держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь ее с каждым днем изобличается все явственнее перед целым миром.
Анализируя выборную систему, на основании которой складывается парламентская форма управления государством, Константин Петрович отмечает, что в теории она выглядит достаточно привлекательно, но при применении на практике все её достоинства улетучиваются. Срабатывает пресловутый «человеческий фактор»: как только люди добираются до власти, они забывают об общественном долге и начинают преследовать либо собственные интересы, либо интересы своих партий, а чаще – и то и другое одновременно:
- Если бы потребовалось истинное определение парламента, надлежало бы сказать, что парламент есть учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей. Учреждение это служит не последним доказательством самообольщения ума человеческого.
Далее звучит ещё один, очень важный вывод: пороки Самодержавия являются пороками самого общества и переменой формы власти эти пороки не изжить. Напротив, эти недостатки власти будут при выборной системе власти только прогрессировать, так независимая воля монарха сменится волею избранных политиков, которые опять же начнут преследовать свои интересы.
Описывая «достоинства» выборной системы, автор как будто заглядывает в наши дни – настолько все узнаваемо:
- На фронтоне этого здания красуется надпись: «Все для общественного блага». Но это не что иное, как самая лживая формула; парламентаризм есть торжество эгоизма, высшее его выражение. Все здесь рассчитано на служение своему я. По смыслу парламентской фракции, представитель отказывается в своем звании от личности и должен служить выражением воли и мысли своих избирателей; а в действительности избиратели – в самом акте избрания отказываются от всех своих прав в пользу избранного представителя. Перед выборами кандидат, в своей программе и в речах своих, ссылается постоянно на вышеупомянутую фикцию: он твердит все о благе общественном, он не что иное, как слуга и печальник народа, он о себе не думает и забудет себя и свои интересы ради интереса общественного. И все это – слова, слова, одни слова, временные ступеньки лестницы, которые он строит, чтобы взойти куда нужно и потом сбросить ненужные ступени. Тут уже не он станет работать на общество, а общество станет орудием для его целей. Избиратели являются для него стадом – для сбора голосов, и владельцы этих стад подлинно уподобляются богатым кочевникам, для коих стадо составляет капитал, основание могущества и знатности в обществе. Так развивается, совершенствуясь, целое искусство играть инстинктами и страстями массы для того, чтобы достигнуть личных целей честолюбия и власти. Затем уже эта масса теряет всякое значение для выбранного ею представителя до тех пор, пока понадобится снова на нее действовать: тогда пускаются в ход снова льстивые и лживые фразы, – одним в угоду, в угрозу другим; длинная, нескончаемая цепь Там же.однородных маневров, образующая механику парламентаризма.
- Увы, так оно все и обстоит в наши дни – вплоть до деталей. Притчей во - языцех является нахальство, ложь, цинизм и беспардонность наших политиков. Обещания во время избирательных кампаний всех мыслимых и немыслимых благ льются из их уст, как из рога изобилия и …этим все заканчивается. С началом следующей избирательной кампании все повторяется один к одному. И так без конца. До боли знакомо нам то, о чем писал Константин Петрович более ста лет (!) тому назад:
- Выборы – дело искусства, имеющего, подобно военному искусству, свою стратегию и тактику. Кандидат не состоит в прямом отношении к своим избирателям. Между ним и избирателями посредствует комитет, самочинное учреждение, коего главною силою служит – нахальство…
- Никто почти не знает человека, не дает себе отчета ни о характере его, ни о способностях, ни о направлении: выбирают потому, что много наслышаны об его имени. Напрасно было бы вступать в борьбу с этим стадным порывом.
- По теории, избранный должен быть излюбленным человеком большинства, а на самом деле избирается излюбленник меньшинства, иногда очень скудного, только это меньшинство представляет организованную силу, тогда как большинство, как песок, ничем не связано, и потому бессильно перед кружком или партией. Выбор должен бы падать на разумного и способного, а в действительности падает на того, кто нахальнее суется вперед. Казалось бы, для кандидата существенно требуется – образование, опытность, добросовестность в работе: а в действительности все эти качества могут быть и не быть: они не требуются в избирательной борьбе, тут важнее всего – смелость, самоуверенность в соединении с ораторством и даже с некоторою пошлостью, нередко действующею на массу. Скромность, соединенная с тонкостью чувства и мысли, – для этого никуда не годится. Так нарождается народный представитель, так приобретается его полномочие.[2]
- Достается от Константина Петровича и представителям «свободной» прессы, которые участвуют в предвыборной борьбе, продаваясь, как правило за немалые деньги тому или иному кандидату:
- Кто же эти представители страшной власти, именующей себя общественным мнением? Кто дал им право и полномочие – во имя целого общества - править, ниспровергать существующие учреждения, выставлять новые идеалы нравственного и положительного закона?
- Любой уличный проходимец, любой болтун из непризнанных гениев, любой искатель гешефта может, имея свои или достав для наживы и спекуляции чужие деньги, основать газету, хотя бы большую. Ежедневный опыт показывает, что тот же рынок привлекает за деньги какие угодно таланты, если они есть на рынке – и таланты пишут что угодно редактору. Опыт показывает, что самые ничтожные люди – какой – нибудь бывший ростовщик, жид фактор, газетный разносчик, участник банды червонных валетов – могут основать газету, привлечь талантливых сотрудников и пустить свое издание на рынок в качестве органа общественного мнения.
Написано сто лет тому назад, а звучит как будто про наши дни – очень много примеров подобному из нашей современности. Ещё недавно почти каждый олигарх имел собственное печатное издание, и только утверждение «вертикали власти» придало нашей современной периодической печати её нынешний более – менее благопристойный в политическом отношении вид. Хотя за такое ужесточение сто лет тому назад власть подверглась бы настоящему остракизму.
А настоящей свободной прессы в России – нет и быть не может, ибо каждая газета, журнал, телеканал имеет своего хозяина и выражает либо его взгляды, либо взгляды властей, с которыми по понятным причинам никакому главному редактору ссориться никак нежелательно.
Далее великий прозорливец проводит исторический анализ, отвечая на вопросы: откуда пришло в Россию это политическое поветрие? Откуда и каким ветром занесло идеи демократии и парламентаризма? Константин Петрович начинает с разбора трудов «величайшего просветителя» Жан Жака Руссо, взгляды которого получили широчайшее распространение в мире, в том числе и в России. Но автор беспощаден к идеям философа – «просветителя»:
Философия эта завладела умами, а между тем вся она построена на одном ложном представлении о совершенстве человеческой природы и о полнейшей способности всех и каждого уразуметь и осуществить те начала общественного устройства, которые эта философия проповедовала.
Умудренный житейским и политическим опытом, автор знает особенности политической жизни, когда часто правильные решения принимаются не большинством, а меньшинством, ибо именно оно бывает наиболее компетентно:
История свидетельствует, что самые существенные, плодотворные для народа и прочные меры и преобразования исходили от центральной воли государственных людей или меньшинства, просветленного высокой идеей и глубоким знанием; напротив того, с расширением выборного начала происходило понижение государственной мысли и вульгаризация в массе избирателей.
Следующие строчки великого государственного деятеля очень хотелось бы донести до власть предержащих ныне в России:
- Демократическая форма правления – самая сложная и самая затруднительная из всех известных в истории человечества. Вот причина – почему эта форма повсюду была преходящим явлением и, за немногими исключениями, нигде не держалась долго, уступая место другим формам. И не удивительно. Государственная власть призвана действовать и распоряжаться; действия ее суть проявления единой воли, – без этого немыслимо никакое правительство. Но в каком смысле множество людей или собрание народов может проявлять единую волю? Демократическая фразеология не останавливается на решении этого вопроса, отвечая на него известными фразами и поговорками вроде таких, например: «воля народная», «общественное мнение», «верховное решение нации», «глас народа – глас Божий» и т.п. Все эти фразы, конечно, должны означать, что великое множество людей, по великому множеству вопросов, может прийти к одинаковому заключению и постановить сообразно с ним одинаковое решение. Пожалуй, это и бывает возможно, но лишь по самым простым вопросам. Но когда с вопросом соединено хотя малейшее усложнение, решение его в многочисленном собрании возможно лишь при посредстве людей, способных обсудить его во всей сложности, и затем убедить массу к принятию решения. К числу самых сложных принадлежат, например, политические вопросы, требующие крайнего напряжения умственных сил у самых способных и опытных мужей государственных: в таких вопросах, очевидно, нет ни малейшей возможности рассчитывать на объединение мысли и воли в многолюдном народном собрании: – решения массы в таких вопросах могут быть только гибельные для государства.
- Энтузиасты демократии уверяют себя, что народ может проявлять свою волю в делах государственных: это пустая теория, – на деле же мы видим, что народное собрание способно только принимать – по увлечению – мнение, выраженное одним человеком или некоторым числом людей; например, мнение известного предводителя партии, известного местного деятеля, или организованной ассоциации, или, наконец, – безразличное мнение того или другого влиятельного органа печати. Таким образом, процедура решения превращается в игру, совершающуюся на громадной арене множества голов и голосов; чем их более принимается в счет, тем более эта игра запутывается, тем более зависит от случайных и беспорядочных побуждений.
Чтобы предупредить вопросы о странах с демократическими принципами управления, Константин Петрович анализирует историю возникновения таких форм государственности в Англии и Америке. Там система народного представительства складывалась на разумных началах, особенно в Соединенных Штатах Америки. Люди поначалу являлись там во власть в качестве свободных представителей народа, не связанных партийными инструкциями. К сожалению, с течением времени все изменилось и далеко не в лучшую сторону:
- Понятие о представительстве совершенно изменило свой вид, превратившись в понятие о мандате, или определенном поручении. В этом смысле, каждый избранный в той или другой местности почитается уже представителем мнения, в той местности господствующего, или партии, под знаменем этого мнения одержавшей победу на выборах, – это уже не представитель от страны или народа, но делегат, связанный инструкцией от своей партии. Это изменение в самом существе идеи представительства послужило началом язвы, разъедающей все системы представительного правления, Выборы, с раздроблением партий, приняли характер личной борьбы местных интересов и мнений, отрешенной от основной идеи о пользе государственной. При крайнем умножении числа членов собрания большинство их, помимо интереса борьбы и партии, заражается равнодушием к общественному делу и теряет привычку присутствовать во всех заседаниях и участвовать непосредственно в обсуждении всех дел. Таким образом, дело законодательства и общего направления политики, самое важное для государства, – превращается в игру, состоящую из условных формальностей, сделок и фикций. Система представительства сама себя оболживила на деле.
Эти слова великого государственника поражают своей прозорливостью – мы хорошо знаем, как деградировала сегодня парламентская система в США, превратившись в борьбу за власть двух крупнейших партий, которым уже не до народных интересов.
Дальнейшие рассуждения автора являются буквально иллюстрацией к нашей современной политической обстановке. Остается только вставить в текст название нынешней правящей партии:
- Величайшее зло конституционного порядка состоит в образовании министерства на парламентских или партийных началах. Каждая политическая партия одержима стремлением захватить в свои руки правительственную власть и к ней пробирается. Глава государства уступает политической партии, составляющей большинство в парламенте; в таком случае министерство образуется из членов этой партии и, ради удержания власти, начинает борьбу с оппозицией, которая усиливается низвергнуть его и вступить на его место…
- Вообще – существенный мотив каждой партии – стоять за своих во что бы то ни стало, или из-за взаимного интереса, или просто в силу того стадного инстинкта, который побуждает людей разделяться на дружины и лезть в бой стена на стену. Очевидно, что согласие во мнениях имеет в этом случае очень слабое значение, а забота об общественном благе служит прикрытием вовсе чуждых ему побуждений и инстинктов. И это называется идеалом парламентского правления. Люди обманывают себя, думая, что оно служит обеспечением свободы.
- Общество давно привыкло к тому, что демократическая, выборная система власти – наиболее «прогрессивная», наиболее отвечающая интересам населения, причем без доказательств, априори. Но Константин Петрович развенчал это мнение более ста лет тому назад, очень доступно доказав обратное:
- Вместо неограниченной власти монарха мы получаем неограниченную власть парламента, с тою разницей, что в лице монарха можно представить себе единство разумной воли; а в парламенте нет его, ибо здесь все зависит от случайности, так как воля парламента определяется большинством; но как скоро при большинстве, составляемом под влиянием игры в партию, есть меньшинство, воля большинства не есть уже воля целого парламента: тем еще менее можно признать ее волею народа, здоровая масса коего не принимает никакого участия в игре партий и даже уклоняется от нее.
После прочтения этих строк находится ответ на вопрос, мучающих многих мыслящих людей в современной России: «Почему не увольняются министры, которые не только России, но всему миру доказали свою некомпетентность, неумение решать накопившиеся проблемы»? Проще говоря, все сводится в знакомой с детства поговорке: «Ворон ворону глаз не выклюет». Отсюда же и бесконечные перестановки нерадивых чиновников с должности на должность вместо их увольнения – без выходного пособия.
Окончательный приговор парламентской системе Константин Петрович выносит суровый, но справедливый: «Таков сложный механизм парламентского лицедейства, таков образ великой политической лжи, господствующей в наше время».
Осталось только добавить, что «великая политическая ложь» за прошедшие сто с лишним лет никуда не исчезла и господствует в современной России во всей своей антинародной «прелести».
⃰ ⃰ ⃰
Имя известного русского патриота Константина Петровича Победоносцева было долгие годы ошельмовано. Сейчас историческая истина возвращается. Очевидно, что он, при всех своих недостатках был настоящим патриотом России и очень переживал за её будущее. Он хорошо понимал всю пагубность для Российской империи всяческих революционных преобразований и громко говорил о них.
Константин Петрович Победоносцев - один из тех немногих величайших политических умов прошлого века, кто понимал, что происходит в мире и что грозит России, если она изменит Божьему пути и будет подражать Западу.
Увы, личность и взгляды великого патриота и государственника до сих пор мало изучены. Но время все расставит по своим местам и когда – нибудь мы узнаем всю правду об этом незаурядном человеке, настоящем русском патриоте. И очень хочется согласиться с ним относительно судьбы парламентской, демократической системы государственной власти:
- Там, где парламентская машина издавна действует, ослабевает вера в неё; ещё славит её либеральная интеллигенция, но народ стонет под игом этой машины и распознает скрытую в ней ложь. Едва ли дождемся мы – но дети наши и внуки, несомненно, дождутся свержения этого идола, которому современный разум продолжает ещё в самообольщении поклоняться.
Увы, не освободился еще русский народ от химер либерализма – слишком заманчивы ее лозунги, но уже давно понял противную человеку лживую сущность парламентской, «демократической» системы, которая сегодня в народе получила названия «дерьмократии» и «демонократии».
Все больше и больше мыслящих людей после прочтения трудов Константина Петровича Победоносцева в современной России задаются вопросами: «А так ли уж хороша парламентская система? И почему она считается самой прогрессивной, самой передовой, если проблемы при ней не решаются? И так ли уж плоха была традиционная, исторически сложившаяся и незаслуженно оклеветанная и ошельмованная традиционная форма русской верховной власти – Самодержавие?»
[1] Победоносцев К. П. Сочинения. - СПб.: Наука, 1996.
[2] Как после этих слов не вспомнить незабвенного Владимира Вольфовича?!