Продолжение к рассказу : Утята породы пекинские
Купленных утят нужно было покормить и напоить.
Для этого отварили с десяток куриных яиц, а затем охлаждённые и очищенные яйца смешали с отрубями.
Отсутствием аппетита утята не страдали, поэтому поедали корм с удовольствием, не забывая запивать водой из блюдца.
Место для ночлега им определили в предбаннике, посчитали это место самым безопасным с точки зрения проникновения животных типа кошек.
Весь день вся эта шумная компания проводила во дворе под присмотром.
Прожорливость утят удивляла, казалось набитые до предела зобы надолго обеспечить им сытное существование, но через полчаса это жёлтое полчище утят, начинало передвижение по двору в поисках пропитания.
Для поднятия иммунитета им в корм мелко резали листья чеснока и лука.
Для быстрого роста утят и своего приятного время проведение ходил я на речку ловить пескарей, вначале мелкую рыбёшку резал на мелкие кусочки, а через пару недель, утята умудрялись заглатывать пескарей, правда не сразу, но проявив упорство и сноровку, рыбёшка с трудом проглатывалась.
В ночёвке утят в предбаннике произошёл случай, когда маленьких утят решили пометить, а на нашем краю была договорённость, иметь свою личную маркировку на лапке.
Мы метили гусят, разрезая внутреннюю перепонку правой лапки с отрезанием среднего ногтя.
Так решили метить и утят, было удивление, когда у одного утёнка вообще отсутствовала ластовая часть лапки, ранка была свежая.
А потом вообще пропал один утёнок, что могли мы подумать, в узкую щель двери пролезла кошка и утащила утёнка.
Щель на ночь затыкали тряпкой и оставляли включённой лампочку, рассчитывая, что при свете кошки больше не полезут, но пропал ещё один утёнок.
Не могли понять, куда могла пролезть кошка, не могла же она за собой заткнуть дыру.
Но однажды поздним вечером отец услышал беспокойный писк утят, которые метались по загону, когда он вошёл, то увидел, как в один из углов метнулась крыса, а в загоне лежал задушенный утёнок.
Началась охота на крысу.
Был установлен капкан, который прикрыли деревянным ящиком, но эта хитрая бестия понимала всю опасность и больше не вылезала в дыру.
Что её отпугивало, изменения у дыры или запах человеческих рук, идущего от капкана.
Мы охотились на крысу, а она на лапки утят, которые во сне случайно попадали в щели между досками.
Вот одного утёнка крыса пыталась за лапку через трещину утащить под пол, щель оказалась маленькой и крыса хоть и не утащила утёнка, но замучила насмерть.
Нашему терпению пришёл конец, была вскрыта доска пола и туда в сделанный проход крысой установили второй капкан.
На вторые сутки крыса попалась, участь ей была уготовлена страшная, вначале вместе с капканом её опустили во флягу с керосином, а потом чтобы она своим писком морально подействовала на своих сородичей, подожгли.
Жестоко?
Да, но четыре жизни за одну, размен справедливый.
Но что самое интересное, крыс в нашем дворе не видели до весны следующего года.
Больше потерь среди утят не было, осталось их ровно двадцать шесть, один из них хромоножка, без нижней лапки передвигался на култышке и ничем не уступал своим сородичам.
Прозвище они у меня получили «двадцать шесть бакинских», которым во дворе под тутовником вкопал оцинкованный тазик.
Наливал в него воды и наблюдал, как утята плескались с удовольствием в воде.
Трусил им с дерева белый тутовник, который сам не любил за его приторно сладкий вкус.
А вот утята его поедали с аппетитом, съедали столько, что зобами елозили по земле, и когда не оставалось места в зобу, плюхались на землю и дремали.
Проходило немного времени и проснувшись от голода утята, вначале потягивались, вытягивая, то одну то другую лапку, а потом вскакивали и прижав клювы к земле бежали доедать оставшийся на земле тутовник.
Три недели интенсивного кормления дали свои плоды, по двору бегали ещё пухлявые, но довольно упитанные утята, которым требовалась уже большая вода.
Вскоре им предстояло не лёгкое путешествие на местное болото за огородами.