«Герой труда и жрец искусства,
Учитель красный и поэт..."
В этих двух стихах, пожалуй, точная характеристика Павла Петровича Всеволодова, автора сборника стихотвор. «В огне Революции», повести в стихах «Кровавое Воскресенье», исторической поэмы «Последний царь», романа «Педагоги» и многих других произведений, написанных поэтом в глухом уездном городке Осташкове Тверской губ., на берегу озера Селигера. Сочинения нашего автора теперь охотно читаются всеми
И в столице и в глуши...
И литературные достоинства его стихотворений, выдавая в поэте прямого ученика и последователя Пушкина, — по форме и стилю вообще — выгодно отличают их от современных модернистов всякого рода, понять которых отказывался и В.И. Ленин, предпочитавший им Некрасова и Пушкина, если не считать Д. Бедного.
Пролетарская Революция творит чудеса; её грозовые молнии, озарив самые темные уголки нашей Страны, пробудили к жизни не одно поэтическое дарование, не один талант... И, действительно, в нашей глуши, с самого начала Февральской Революции 1917 года, раздался нежданно первый красный звон, приветствовавший торжество пролетариата над павшим царизмом стихотворением «Заря свободы», — и с тех пор звучит, не умолкая, разливаясь вдаль и ширь, прославляя борцов и вождей Октябрьской Революции, неся в народ, в его трудовые массы революционные мысли, просвещая рабочих и крестьян, одушевляя красную молодежь (см. стих.: «Красная Молодежь» и «Неделя Красной Молодежи») к продолжению борьбы с капиталом за окончательное торжество пролетарской Революции.
Произведения Всеволодова должны стать достоянием новой школы, ибо в душе поэта горит яркое пламя любви к родному пролетариату, из среды которого первый красный педагог г. Осташкова вышел и сам.
Павел Петрович Всеволодов родился в чудном поэтическом уголке Украины - городке Ахтырке (Харьк. губ.), известной разве только тем, что в ней неожиданно оказались три картины самого Мурильо (в Соборе), да еще тем, что в последнюю гражданскую войну она десять раз переходила, из рук в руки, от белогвардейцев и немцев к нашим красным войскам. Родился будущий певец Революции в 1867 году 21 июня в крайне бедной семье отставного унтер-офицера, служившего сторожем то на железной дороге, то в казначействе, где случалось свободное место, на жалованье 6-8 рублей в месяц, при семье в 6 душ. Дед будущего поэта, по рассказам его отца, был зверски убит, а дядя (по отцу) засечен при графе Аракчееве, за оказанное военным властям сопротивление, при насильственном взятии в кантонисты отца и дяди поэта.
Мать Всеволодова П. П-ча тоже была дочерью нижнего чина в отставке. Жили крайне бедно, но весь город знал и уважал за честность и трудолюбие старика-сторожа, замечательного семьянина.
Скромная хатка, в три окна, под соломенной крышей, стоявшая в вишневом саду, была первым приютом будущего певца.
Дальнейшая история несложна: ученье — мученье дома у бездарных педагогов, — деда по-матери, далее - пьяницы дьячка, секшего розгами всех своих учеников, два года ученья в бурсе, исключение из последней за самовольное ношение книг не по возрасту и чтение их... Наконец, вступление в местную прогимназию при участии двух добрых учителей, оценивших большие способности, особенно выдающуюся память мальчика Всеволодова; отличные успехи внимание учителей, помогавших даровитому юноше предоставлением уроков, дали ему возможность затем попасть и в полную гимназию в г. Ельце, где познакомился с своей будущей женой (Анной Матв. К-ой), давая уроки в доме ее отца. Курс гимназии, ее последний класс пришлось оканчивать в г. Туле, куда юный гимназист бежал от преследования одного ненормального учителя математики. Павел Петрович Всеволодов вступил в Московский университет в 1889 году, курс которого и окончил в 1894 году, обучаясь на Историко-филологическом, факультете, по словесному отделению. Но, отличаясь большой памятью, как сказано выше, студент Всеволодов не ограничился узким кругом предметов своей специальности, а изучал много языков, философию, западные литературы, особенно историю и теорию искусства, под руководством, таких профессоров, как Стороженко, Цветаев Ив. Вл., Веселовский, Корш, Ключевский и др., которых потом поэтически воспроизвел в своем романе «Педагоги».
Трудно передать, какую нужду, лишения случалось переносить нашему студенту, когда приходилось иногда целый месяц давать урок за 6-8 рублей, совершая переходы в 9-10 верст от своей квартиры. Да и такие грошовые уроки не всегда бывали.
По окончании Университета, уже 27-ми летний студент — Всеволодов не сразу получил место. На его счастье он знал отлично новые языки. Благодаря этому, когда уже был доведен почти до отчаяния, оставаясь без места более 2-х лет, неожиданно получил от Моск. Учебн. Округа предложение занять должность учителя новых языков в шестиклассной прогимназии г. Белого Смол. губ.
Так началась официальная общественная и государственная служба Павла Петровича. В 1897 году его перевели в г. Серпухов (под Москвой) на должность препод. русского языка и педагогики в старших классах Николаевской женской гимназии, а в 1901 году и Александровской классической. Всеволодов прослужил в Серпухове до 1911 года, когда был, за нелады с начальством, переброшен в Осташков для занятия должности учителя русского языка, истории и новых языков во вновь открывающемся Реальном училище.
В г. Серпухове Всеволодов прослужил около 14 лет, давая уроки по предметам истории литературы, логики, педагогики и методики, по древним и новым языкам, географии, законоведению, читая, в основанном им «Обществе любителей искусств» лекции по истории и теории искусства, поражая сослуживцев многосторонностью и обширностью своих знаний.
Ученики и ученицы полюбили талантливого преподавателя, дававшего многим бедным из них уроки бесплатно; молодежь охотно посещала своего наставника, двери квартиры которого ей широко были открыты во всякое время. Этому весьма не сочувствовало тогдашнее начальство и зорко следило за молодым учителем. Директора гимназии того времени, по большей части, лакеи Учебного Округа иезуиты, нередко казнокрады, делали живую педагогическую работу невыносимой; следили эти же начальники-педагоги и за политической благонадежностью как учителей, так и учеников, — и в 1905 году директор Б. сам, по рассказам родителей, представил Московскому ген.-губернатору Дубасову список неблагонадежных учеников, в квартирах которых жандармы и производили тщательные обыски. Когда за минутным торжеством 17-18 октября 1905 г. (после Всеросс. забастовки), началась реакция, и последовали жестокие репрессии, преследование учащихся за обнаруженную солидарность с рабочими, за устройство в школе беспорядков, тут учителю Всеволодову много пришлось отстаивать и спасать пылкую молодежь при ходатайствах об обратном приеме в школу; случайно услышав о готовящихся обысках и арестах, предупреждать своих учеников, посещая, в качестве классного наставника, ночью угрожаемые квартиры, рискуя и самому быть арестованным внезапным налетом жандармов. И молодежь вполне оценила отношение к ней своего наставника; любовь учащихся к своему другу-учителю росла[1] и выражалась нередко демонстративно в таких формах, которые, конечно, не могли нравиться высшему начальству, и вызывали чувство зависти - греха нечего таить, - даже и со стороны некоторых педагогов, не любимых учениками. Все это и привело к тому, что Всеволодова, не умевшего вообще угождать директорам и ладить с ними, перебросили злорадно, с огромной семьей, в глухой край, из полной подмосковной гимназии в 2-х классную школу. До 1919 г. П.П. был преподавателем Реального училища, к этому времени уже преобразованного во 2-ю школу II ст., и в этом последнем году службы в нем состоял тов. председателя Школьного Совета, будучи единогласно избран пленумом Совета.
Но в средине мая 1919 г. П. П-чу было поручено президиумом Уисполкома, как знатоку искусств основать Художественно-Исторический Музей имени Октябрьской Революции, что Всеволодов и выполнил, по отзывам знающих людей, успешно. Создание изящного Музея, как памятника пролетарской Революции, с большой коллекцией хороших картин, горного хрусталя, мрамора, бронзы, фарфора, древнего оружия, монет и т.п., составляет бесспорную заслугу Всеволодова перед гор. Осташковым. Стоит-ли говорить, что педагог-поэт был и членом Уисполкома и завед. Отд. Наробраза в 1919—20 г.г. и первым председат. Правления уездного Отдел. Союза «Рабпрос». Как настоящий пролетарий, наш автор, почуя дыхание Новой Истории, новой жизни, идет с самого начала Революции в стан трудящихся, без колебаний; зовет всех товарищей педагогов, сразу перейти на сторону пролетариата, борется в гор. Осташкове с реакционными элементами, работает уже в марте 1917 г. в тесном контакте с Советом Солдатских Депутатов местного гарнизона, (в Исполн. Комитете которого потом оказались видные т.т. коммунисты), читает лекции рабочим и солдатам и пользуется, как происходящий из пролетарской среды, таким доверием наиболее революционных организаций, что ему предоставляют право читать лекции на все темы по своему выбору, применительно к моменту. Однако нужно сказать, что, если наш автор всей душою сочувствовал Революции и готов был служить народу, то поступал в этом случае, скорее по инстинкту, врожденному пролетарию, а не как сознательный марксист, ибо к великому сожалению, Всеволодову, только после Октябрьского переворота, в начале 1918 года впервые попалась в руки известная теперь всем нам книга: «Против течения» (т.т. Зиновьева и Ленина). Молния, не поражает так сильно глаза как поразила и озарила ум Всеволодова эта знаменитая книга вождя мировой Революции: «За ним!...[2] только за ним: там правда!» неоднократно восклицал учитель, наконец, постигший истину и дух революционного социализма, и с этого момента отдался весь на служение коммунистической мысли, со всем пылом прозелита великого ученья Карла Маркса и Энгельса.
И вот — учитель, который до сего времени почти ничего не писал, да и не мог писать при тех условиях, в которых жила вся страна, сдавленная в тисках Победоносцевых, Плеве и Столыпиных, в два-три года написал столько, сколько другой не сделает за долгую жизнь...
Далее не стоит распространяться. Всеволодов, в 50 лет ставший пламенным почитателем гения Влад. Ильича, изучил почти все его сочинения, прочел огромную марксистскую литературу; учитель, происходящий из пролетарской семьи, никогда не знавший никаких политических партий, только и мог отдаться на служение своей Р.К.П. В теснейшем контакте с местным Укомом Всеволодов работает с 1918 года и будет работать, конечно, до конца, отступлений быть не может: «Умрем, не изменим!» восклицает поэт на могиле т. Кузьмина, павшего от руки бандитов.
Четверо старших детей поэта давно состоят членами Р.К.П. и воспитаны в той преданности великим идеалам коммунизма, которую мог внушить только тот, кто неустанно, в своих речах и произведениях, призывает под знамя Ильича:
«За ним, друзья!.. Против теченья;
Рабочий, пахарь - все за ним!»
Кому из местных граждан и многочисленных знакомых поэта не известна неистощимая энергия и трудоспособность старика-педагога, дающего массу уроков политграмоты в школе, выполняющего разные задания Укома или УИК, успевающего в основанном им Худож.-Истор. Музее, не присаживаясь по несколько часов, объяснять учащимся красоту и роль искусства в жизни, в то-же время составлять программы, читать лекции, доклады и не переставать творить поэтические произведения, глубоко проникнутые духом коммунизма, способствующие окончательному торжеству его в целом мире:
«Бедных братьев жизнь устроя,
Песни счастья запоем,
Храм науки «всем» откроя,
Светом хижины зальем!»
(«Пролетариат в Революции»).
Вот о чем мечтает учитель-поэт Всеволодов. Стоит только прочесть одно из его последних стихотворений – «Братский призыв» (гимн-интернационал) ко всему пролетариату, чтобы убедиться, какой дух, какой огонь ненависти к гнету и насилию капитала горит в сердце марксизмом просвещенного пролетария, красного педагога-поэта, настроение которого всего лучше можно охарактеризовать его же стихом:
«Молод не тот, кто лет мало имеет –
Сердцем же холоден, мрачен, угрюм:
Юн и старик, коль душой пламенеет,
Полон порывов, возвышенных дум!»
(«Осенние думы»)
А. К-това.
В. В-ов.
1-е декабря 1923 г.
г. Осташков.
[1] Чтобы не быть голословными, помещаем из сотен две надписи на фотографиях учеников выпуска 1905 г., подаривших на память свои карточки Павлу Петровичу:
а) «Пусть темна еще ночь... Пусть нас давят еще цепи рабства... все равно: пред нами открываются двери, ведущие к свету и свободе. — И настоящая година будет вечно жить в памяти потомства, т.к. в ней (године) осуществляются великие чаяния и великие надежды — 1905 г.
(на память наставнику от Сергея Мазурина)
б) «Ты нас любил, ты дружеству был верен –
Твои труд живет и долго не умрет»...
Дорогому наставнику на память от благодарного ученика Алексея Костякова 1905 г. (А. К-това).
[2] т.е. за Лениным.