Пока я спала кто-то мне отомстил, остриг полголовы. Я сейчас плакать начну вслух, — подумала Мила и шмыгнула носом. Рот её скривился, глаза закрылись, но слезу никак не удавалось пустить. Эта драма с потерей волос еще и сопровождалась неожиданным ударом грома за окном и молнией. А спустя всего несколько секунд за окном застучали первые капли, и разом полилось, как из ведра. — Как тебе не стыдно, поросёнку, — прошептала Мила спящему Дениске.
Ответом ей было сопение. Мальчишка выглядел невинным. Мила медленно вытащила свою руку из грязноватой лапки подростка, подождала несколько секунд и начала вставать.
Зеркало у бабушки было на трюмо. Только Мила, оценив количество состриженных волос, не спешила в него смотреться.
Что теперь страдать? Лучше сразу в ванную и побрить всё аккуратно под машинку. У бабушки такая была. Какой-то очередной возлюбленный мамы Наташеньки забыл при расставании. Мама боялась, что он вернется и опять прилипнет, как банный лист, поэтому сказала, что выкинула её на помойку. А сама привезла бабуле, в хозяйстве пригодится.
В ванную надо было проходить через Андрея Евгеньевича, а он то затихал, то опять похрапывал. Наверняка та кикимора сидит и ждёт Милу, чтобы всплеснуть руками и начать извиняться за сына, который защищает их семью от полюбовницы.
А Никита где? В палатке, как обещал? Вот ему сейчас там весело! Гром, молнии, потоки воды. С его-то загипсованной ногой он не скоро доберется к дому. К тому-же гипс пластиковый, скользкий. Он может слегка на пятку наступать, вроде, как даже разрешили - кость зафиксировали, но там скользко. Он в грязи вываляется весь!
Почему-то даже мысли о полностью грязном Никите были пошлыми и романтическими одновременно. Мила сопротивлялась, но её мозг представил, как она его в бане отмывает.
Но не с такой полулысой головой.
Мила осторожно вышла, и не нашла больше никого из свидетелей, кроме Андрея Евгеньича, который спал, повернувшись к ней задней частью. Мила догадалась, что её директор с внуком Дениской ночью пришел, подсвечивая фонарями дорогу. Не выдержала душа поэта! Потому, что одно дело в палатке в десять лет, или в двадцать, студентами, а другое - в пятьдесят после привычной богатой перины и чистого постельного белья.
Оглядевшись, заметила что на столе стоит стакан, а в стакане не таракан, а спиртик или водочка. Видать, растирались.
Поотдаль стояла и бутылочка.
Мила грустно вздохнула: “Вот, вроде и не холодно, а выпить хоцца!”
Потом она представила, какого там Никите ранней весной, и Милу пробрала дрожь. Она согласилась выйти замуж, надеть кольцо, стать настоящей женой. И он согласился! И на тебе, получай! Волос нет! Лысую жену получай!
“Это точно Олеся! Маньяк-парикмахер! Руки-ножницы!” — рассердилась Мила. "Теперь все надо мной будут смеяться в деревне. А на работе вообще скажут, что я в отпуске мухоморов объелась. Сначала нарядилась, как простипомилуй - юбка леопардовая в цветочек, кофта зеленая и блузка синяя, а теперь вообще кукушку снесло. Но если Олесю обрить, вся деревня будет плакать. И жалеть её. Я буду похожа на Шинейд Ох Конор в молодости, а она… если раздеть… на кота сфинкса!"
Мила прыснула и потянулась к стакану.
“Ведь не будет ничего страшного, если я немного приму для храбрости? Эх!Пьющая невестка - горе в семье…”
Выпив с огромным трудом половину стакана чистейшего спирта, Мила моментально пожалела о содеянном, потому, что из носа и глаз хлынули слёзы, в зобу перехватило и она почувствовала, что сейчас помрёт в своей пижаме с дикой стрижкой на голове. И упадёт кулём прямо возле своего директора Андрея Евгеньевича.
Она ринулась на кухню жутко напугав бабушку, которая тихонько готовила воздушные пирожки с начинкой, из опары.
— Милочка, господи, ягодка моя!!!
Мила прыгнула к раковине и принялась лакать водицу прямо из под крана.
— Что это с твоей головой?
— Бабуль, я еще не видела, — очухавшись, хриплым шепотом ответила она, — А что там?
— Мда… Красивее быть уже невозможно. Мила! Там дождь такой льёт! Как же он там один…
— Люблю грозу в начале мая, — продекламировала Мила, и глаза её налились любовью к грозе с красным цветом белков, — Я там водички попила со стола из стаканчика, а это оказался…
— Господи! Спирт!! Мы Никитку растирать хотели, а он сбежал спать. И Остался Андрею, а он не стал… Жену оперируют сегодня, надо будет сразу ехать…
— Ну вот, он не стал, а я стал, — угрюмо призналась Мила. — А где эта Олеся?
— Тык она в комнате у Люси спит. Люсьен её к себе забрала спать, мол - места полно. Расспрашивать, наверное, о женихе нашем будет. Зачем ты, Милка, так себя уродовать вздумала? Зачем? Что ты с собой сотворила? Ну что тебе не жилось спокойно?
Мила задумалась. А ведь и правда, зачем? Зачем она согласилась знакомиться с директорским сынком и прибирать его к рукам? Зачем уродовать себя и свою спокойную холостяцкую молодость? Зачем устраивать ему маскарад и кокетничать? Сама виновата! И мальчишку надо выгораживать, чтобы ему еще стыднее стало. Благородство воспитывается примерами. Своими личными поступками и словами. Возьму всё на себя!
— Я не хочу замуж! На такой полулысой он вряд ли женится! Отстанет от меня!
Мила легко вздёрнула подбородок, поцеловала бабушку, впорхнула в ванную комнату и покопалась в поисках бритвы. Нашла. У бабули всегда всё на своих местах. Выдохнула, взглянула в зеркало…
— Мамо!
Еще раз выдохнула и снова придирчиво уставилась на своё отражение. Из зеркала на неё смотрела Мила, у которой с одной стороны были полностью обкусаны волосы. Где-то торчало больше, где-то меньше, затылок остался целым. Но её золотистые локоны ниспадали с одной стороны на плечи вполне прилично. А глаза сияли свежевыпитым спиртом.
С брезгливостью Мила потрогала остриженные, спасибо что не под корень волосы, понимая, что тот, кто это сделал старался не разбудить и очень спешил. Потом она потрогала лицо наманикюренными пальчиками.
— Во всём есть что-то хорошее. Кислотой меня не облили, шрамов нет, а если поворачиваться всё время одной стороной…
Мила зажмурилась, начала умываться.
Потом вытерла лицо полотенцем и поняла, что невообразимо пьяна.
— В таком состоянии море по колено! — шепнула она себе. — Девушка, вам косочки висые?... То есть, височки косые? Полтора миллиметра стрижку или два?
Зажужжала машинка.
Мила, высунув язычок, старательно и ровно сбривала остатки волос с одной стороны. Побрила затылок. Потом взяла в руки ножницы, расчёску и по косой начала обрезать вторую, нетронутую сторону.
— Стрижка только началась, — пролепетала она. И начала ровнять.
Ножницы были хорошие. Бабушка всегда сама подстригалась, не верила в приметы, и мама тоже, бывало, заработается, челку подстрижет, чтобы не мешала.
Мила старалась, как могла.
Потом она нанесла макияж тем, что было припрятано у бабули из косметики.
На работу собиралась всегда быстро и тени растушевывала пальцем. Сейчас эти навыки и техника пригодилась, так как стрелки в пьяном угаре она могла нанести до ушей. Тени были в самый раз. Помада нашлась мягкая, старенькая, пришлось выковыривать.
Но в целом она осталась довольна.
— Где наша не пропадала? — высказалась Мила зеркалу.
И прислушалась. Где-то выл и жаловался, почти рыдал ребенок. Мужским рёвом исходил.
Так так. — смекнула Мила, — Дитятко проснулось и решило покаяться. И что ж теперь, казнить его что ли? Пацан выживает, как может. С одной стороны Пьеро, со второй мать, которая про отца всякие пакости рассказывает, с третьей Никита, дуралей. Сам виноват, что женился на той, кто руку ему отдала, а сердце другому. Сердцу же не прикажешь… Хотя Пьеро Никитушке даже в подмётки не годится! Но, может, двенадцать лет назад это был не клоун, а симпатичный гражданин галактики… Худой и длинный… Глаза у него интересные. И у Никитиной мамы тоже. Интересно, а какая у него сестра? Надо успокоить мелочь пузатую. Ведь прилёг рядом, не боялся, что зашибу в гневе. Или он за Никиту беспокоится до слёз, что тот в грозу в палатке остался? А может он вообще у Варьки ночует?
От этой мысли у Милы помутился рассудок. Она села на край ванной, уронила голову на руки и попыталась заплакать, но злость на Варьку не давала этого сделать.
Вот за что мне это всё? Я причем? У меня должен был случиться… просто отпуск! Тяжелый деревенский труд, бабушкин халат, резиновые сапоги, лопата, грабли, соленья, варенья, пироги и побелка деревьев! Сон беспробудный, сладкая нега по утрам, снова резиновые сапоги, халат, покраска забора, поход на кладбище…
— Что за отпуск? Была бы я хоть в чем-нибудь виновата! А так… Обидно, да? ... Вах!
Мила представления не имела, что её ожидает в будущем. Но слышала бас своего директора Андрея Евгеньевича Цветкова, который шесть лет назад принял еще студентку на практику и гонял её по всему предприятию, чтобы она поняла чем он гордится, а кого мечтает уволить на крен. И не было ни одного упоминания о сыне. Ни одного!
Мила знала только о дочери, которая то поступила, то не поступила, то перевелась, то на стажировку уехала… И тут на тебе! Сын вернулся, живёт с ними, ремонт делает… Надо детину отдать в добрые руки. И это после звонка о мошенниках! И пришел сынок директорский такой весь из себя, в костюме с иголочки. Гад! Мошенник!
Мальчишка успокоился. Мила решила, что пора. Не гоже в двенадцать годиков позориться перед дамой. Перед бабулей и дедом можно и попозориться. Она смыла, выключила воду и медленно покинула свой кабинет.
В столовой на неё уставились во все глаза.
— Андрей Евгеньевич, Денис… Да вы скажите, скажите, всё, как на духу. Мне сейчас ничего не страшно! — подбодрила их Мила и хмыкнула.
— Отлично! — пробормотала директор, — Просто превосходно! Моему сыну с тобой крупно повезло.
— Мы к вам заехали на ча-ас! Привет! Бонжур! Хеллоу! — запела Мила, — А ну скорей любите наас! Вам крупно повезло-о-о! ... Ну ка все вместе! Трам-пам-парабара-пау. Уши развесьте! Трам-пам парабара пау! Лучше по хорошему хлопайте в ладоши мне!!! ... Ну и что? Кто меня ночью постриг?
— Мила, извини меня, я больше не буду. — хлопнул глазками Денис и нерешительно похлопал в ладоши.
— А вам как, Андрей Евгеньевич? Не хочется извиниться?
— Я лучше выпишу тебе премию. Милана Станиславовна. — сказал директор, поставил стул и жестом указал Миле садиться. — Ты чертовски хорошо справляешься со всеми непредвиденными обстоятельствами.
— Я крайне предприимчива. Бабушка воспитала из меня монстра. Бабуль, прости, так мама говорит. О, что я несу… Я просто выпила ваш спирт для протирки замерзших ног. Надеюсь, вы меня за стол усаживаете, чтобы сообщить … что ждёт в будущем? … Погадаешь, бабуль?
— Я думаю, это сделал не мой внук. — серьёзно сказал директор, — Дениска, молчи! Ты уже тут всё сказал! … У моего сына несносный характер с тех пор, как он женился. Взрывной. Его в общество было пускать нельзя. Теперь я понимаю, почему.
— Отлично, — пробормотала Мила, — А я тут причем?
— А ты при том!
— Андрей Евгеньевич!
— Мила Станиславовна!
— Андрей Евгеньевич!
— Никите крупно повезло!
— Да с чего вы это взяли???
— Чорт его знает! — развел руками Андрей Евгеньевич, — Но как бы то ни было, это есть. И нам с этим работать.
— Ага, работать. Дополнительно к основным обязанностям. А зарплата та же.
— Я тебе обещал повысить? Обещал!
— Дед, а она что…
— Денис, не лезь!
— Андрей Евгеньевич!
— Да всё в порядке.
— В порядке?? — возмутилась Мила, — Я ведь работаю с людьми!
— Можем подать на неё в суд.
— Да ладно... Зачем в суд? Чтобы там всех позабавить? Я обрасту! Денис, как тебе?
— Очень здорово, — сказал Денис, успокоившись, и подошел. — И меня ты классно постригла.
Он обхватил двумя руками за талию и, прижавшись, шепнул:
— Это не я.
— Да знаю, знаю. Спокойно, Склифосовский!
— Мила, не пей. Пожалуйста. — снова зашептал директорский внучок.
— Я случайно тяпнула. А ты не шали! Отец там где, не знаешь?
Глаза у Дениски расширились.
— В палатке остался.
— Ну и хорошо! Будет ему уроком. Промокнет и придёт. Давайте завтракать!
***
— Ну и приспичило же вам в палатках ночевать, — ворчала бабушка, поставив противень с пирогами на стол и перекладывая в большое блюдо, — Да еще в грозу!
— А если папу молнией ударит? — поинтересовался Денис с набитым ртом, — Если он там один?
— А он один? — спросила Мила, как бы между делом.
— Мы с дедом уходили, их было трое…
— А с кем? — совсем неравнодушно спросила Мила.
— Деда Тихон прятал свою собаку Черныша. В палатке. — сказал вредный мальчишка и замолк.
— Третья была собака?
— Нет, трое в палатке не считая собаки. Еще Варя.
— Перед глазами Милы появилась гневная пелена. Она схватила три пирожка и направилась к выходу.
— Ты куда, лебедушка? Мила! Там ливень!
— Я им завтрак отнесу! — весело крикнула она и сделала страшное лицо мстителя. Неуловимого и злобного.
— Пускай идёт, — радостным голосом сказал Андрей Евгеньевич, — Молодец Дениска. Ревнует - значит, любит!
— А ниче, что я пошутил?
— Так это ж на пользу, не правда ли? Яна Викторовна?
— Ох, батюшки. Никак ревнует?
— Кто ревнует?? Зашлась Мила возмущением, — Кто это кого ревнует? да за кого вы меня принимаете? Да как вы смеете смеяться надо мной?? Я никуда и не собиралась! Я сама пошутила! Эти пироги — мне. Я сяду на веранде, съем пирожок…
Никиту заливало, он продрог до костей и сидел в палатке, пытаясь оценить свои шансы добраться до деревни по пригорку. В одиночку.
Дед Тихон уже давно отправился греться, захватил с собой бутылочку. Уговаривал его пойти домой.
И вот ему надоело холод и дождь, который не думал прекращаться, в животе заурчало, естественные позывы облегчиться тоже никто не отменял, поэтому Никита выбрался под стену дождя.
Он поискал свою ровную обструганную палку, но не нашел, потому, что её взял дед Тихон для уверенности.
Потом подумал, что без разницы где, устроил себе туалет рядом с палаткой и снова нырнул туда. Но стало еще холоднее и мокрее. Поэтому пришлось выходить искать палку и начинать своё нелегкое путешествие, которое у нормальных людей занимало максимум десять минут, а у безногих - тридцать, не меньше.
В середине пути Никита естественным образом поскользнулся и скатился с пригорка кубарем.
Он плюнул на палку и стал передвигаться на четвереньках вверх по пригорку, осторожно перебирая коленями и руками.
***
Мила сидела на диване в столовой, где коротал свои ночи храпун Андрей Евгеньевич. Взволнованная бабушка на кухне мыла вместе с Денисом посуду и рассказывала ему о детстве Милы.
А Андрей Евгеньевич вышагивал в комнате, пытаясь дозвониться до жены, до поста, до мамы Наташи и ругался с ними.
Неожиданно в дверь громко постучали и звонкий женский голос крикнул:
— Мне нужен Цветков Андэй Евгеньевич!!! Он у вас?? Ээй! Люди! Отклойте, плиз!!
Мила бросилась открывать и ужасно растерялась, увидев на пороге розовую плащ-палатку! Абсолютно круглый розовый шар с капюшоном, на ножках.
— Здрасьте! — сказала она.
— Хеллоу. Андэй Евгеньевич Цветков здесь отдыхает?! Я к нему!
— А за… зачем? — икнула Мила, — Про… ходите.
— Отдыхать! — заявил шар и прошлёпал прямо в залу оставляя мокрые следы.
— Он тама, — мяукнула Мила и показала рукой.
Шар продефилировал в указанном направлении, даже не повернувшись к ней.
— Папа!
— Привет Софи! … Софи! Ты что тут оказалась?? А мама?
— А мама спит, мы всю ночь болтали! Она лассказывала пло твой аттлакцион. Хобби! ... Я плиехала сазать калтофель! И лепу! Где у вас тут галделоб?
Мила в истерике плюхнулась на диван, закатывая глаза. Еще один родственник пожаловал.
— Ну это всё! Полный фаршманду! — заявила она, уткнувшись в подушку.
— Денис! — позвал Андрей Евгеньевич, — Денис, Яна Викторовна, выходите, моя дочь приехала! Софи! …Мила! … Софи, познакомься - это невеста Никиты! Мила Станиславовна! Прошу любить и жаловать.
— Здрасьте, — еще раз сказала Мила, — Добро пожаловать в дом отдыха под названием … “Фигвам удачи”! Я в нём гардеробщицей работаю. Давайте Ваш плащ! Давайте, давайте! Номерок не обещаю, но вернём вещи в целости и сохранности!
Шар послушно проследовал в прихожую и превратился из розового в пушистый фиолетовый. Фиолетовый капюшон опустился на плечи и возникла золотистая голова кудрявого ангелочка. На женщине не было ни капли косметики, её широко распахнутые глаза обрамляли подкрученные ресницы, а рот бантиком был открыт буквой “о”. Шар тяжело дышал.
— А сейф здесь есть? — спросила женщина, — Пап, я пливезла великолепное колье для невесты моего блата. — она повернулась к Миле и уставилась снизу вверх, — Подождите… так вы и есть невеста?? Ну-ка… дологуса, повелнитесь-ка воклуг оси, я вас посмотлю…
Мила сдавлено закашлялась и повернулась.
— А что я могу сказать! Неплохой выбол! У неё клуглая выпуклая по … пка, ноги длинные. Ловные, по всей видимости, пока не пойму. Уши полодистые, симпатичные. Луки гладкие женственные. Шейка изящная, плиятная. Евлопейская фолма челепа и глаза великолепные! В целом она аппетитная. Папа, знаешь, что? Пожалуй, я смогу подоблать ей сикалное свадебное платье, ты дашь денег?
— Конечно дам!
— Платье покупает столона невесты, — продолжал шар прохаживаясь по комнате, — Но я знаю, что мама - плостой влач, а папа умел. Залплату ты своим сотудникам платишь по пожиточному минимуму и едко балуешь… Так что платье куплю я. А где Денис?
— Я тута, — сказал Денис, выглядывая из-за ошарашенной бабушки. — Мы здесь, посуду моем.
— Он вылос! — с чувством скорби сообщила гостья, глядя прямо в глаза бабушке, — Невелоятно похож на полоду Алиянцевых. Только не такой больной. … А я утлом не знала, куда поехать. Домой сунулась, но там этот скучающий хоёк ходит, насвистывает, ищет, что бы спелеть. Мама на него зла до безумия. Но что натвойил этот тюдо Олег - не говоит, как бы я её не пытала.
— Софи, не лезь! — ласково сказал Андрей Евеньевич.
— А где Никита? — всколыхнулась круглая, как шар Софи, поправляя свой вязаный ангорский костюм в обтяжку.
— Там, — показал за окно Дениска, — Мокнет под дождём бедный папа.
— Бедная та, кто выходит за него замуж! После азвода он девочек отшвыивает от себя, а они, дулочки, лезут, как коты на валельянку. Неужели и плавда женится? — она критически еще раз осмотрела Милу и сообщила, — Я от пейвого бака. С моей мамой они азвелись очень давно, и она меня оставиа ему. — объяснила Софи. — А потом папа женийся на Нинель. Я воспитываясь в семье с матехой. И бат лазвелся. А вообще, Олеся мне навилась.
— Она тоже здесь, — скорбно сообщила Мила, — Бродит где-то тут, возле нашего дома.
— Ну, а куда ей? Некуда. — повела плечами Софи и села рядом с Милой прикоснувшись пушистым боком. — У Олеси в этом миле, кломе нас, никого нет. — доверительно прошептала она, и уже снова открыла ротик, но не успела ничего сказать.
В дверях возникла пара: Никита и Олеся. Оба вымокшие. Грязные с ног до головы. И похожие на жениха и невесту, которых на свадьбе убили, уже дней пять, как схоронили, но они выкопались и пришли покарать обидчиков.
— А Тихон где? — почему-то спросил Андрей Евгеньевич, — А собака где?
"Итак, всё теперь сходится. Трое в палатке, не считая собаки, — подумала Мила, хлопая растерянными глазами, — Никита. Олеся и дед Тихон. Или Варька"...
©Алиса Елисеева
Читать далее...
Добрый выходной, мои хорошие!
Порой за счастье нужно бороться даже с самим собой :)
Желаю в любых обстоятельствах искать выход, и всегда иметь запасы оптимизма, для любых случаев!
💕Все части в подборке, каждый день выходит новая глава... С любовью, Алиса!