…Они пришли истреблять. Грабить и уводить в свои улусы множество рабов. Ведомые невежеством, гонимые алчностью толпы кочевников выстраивались в прямоугольники из десятков, сотен и тысяч воинов. С мрачным выражением на лице вперёд выехал хан. В руке он держал древко с привязанным конским хвостом – знак власти. Для хана подобный поступок был не свойственен – приближаться к первой линии конных воинов накануне битвы. Но он услышал недоуменные крики своих всадников и решил выйти из шатра, чтобы самому удостовериться в необычности происходящего. Его воины: хитрые как лисы, стремительные как сайгаки, бесстрашные как снежные барсы. А в криках воинов удивление перемешалось со страхом. За его спиной зло шипел шаман. Он плевал на землю, заставлял его охранников колоть копьями зелёную невысокую траву и что-то нечленораздельно бормотал.
Хан вспомнил, как на выезде из Караван-сарая его конь споткнулся три раза подряд. Хан тогда лишь махнул рукой. Он не верил в приметы. Он верил в силу стального клинка, меткость стрелы и остроту копья. Но когда спустя три дня его слуг укусила змея, он крепко задумался. Судьба явно к нему не благоволила в этом походе и рассыпала на его пути дурные знаки. И вот опять перед ним очередная загадка, смысл которой ещё только предстоит объяснить. Хан насупился и молча поднял голову глядя на противоположную сторону местами неровного поля, где расположились пешие полки урусов. Он медленно цепенел от незнакомого нахлынувшего на него чувства. Над ними медленно колебалась туманная дымка. А над дымкой вырисовывалась фигура гигантского существа, обрамлённого двумя широкими белоснежными крыльями. Внезапно солнце выскочило из-за нагромождения туч и полоснуло ярким светом, жаркими лучами по глазам.
– У-у-у, шайтан! – взвыл позади шаман, прекращая плевать на землю урусов, пытаясь ослабить её силу.
Хан без тени восхищения рассматривал ровные ряды своих воинов, готовых по его приказу двинуться вперёд на врага. Он вдруг понял – ему не выиграть ни эту битву, ни все последующие. У него – больше воинов. Его армия более мобильна и подготовлена. Но всё это теперь ничего не значило. Его битва уже проиграна. Поражение становилось горьким на вкус – меч не вынут из ножен, колчаны раздувались от стрел, не повергнут ни один неприятель. У его врагов появилась защита, которая сильнее орды. Намного сильнее. И имя её – страх. С этим он ничего не мог поделать. Его сабли, мечи, стрелы и копья оказались бессильны. Хан махнул рукой. Шаман замолк. Командир охраны негромко цыкнул и к нему подвели ханского коня. Вскоре тишину нарушили громкие крики всадников и торопливый топот множества копыт. Орда уходила.
Когда нас окружают знаки тщетности бытия.
…Суетность человеческого бытия ставила перед ним только неразрешимые загадки. Вокруг повисло напряжённое молчание. От этого становилось ещё более неуютно. Католическая Пасха должна начинаться по-другому. А здесь – шаткое необычное недоразумение, которое не способно перевернуть мир, но может омрачить его настроение. Папа Римский недовольно нахмурился и покосился на упавшую икону Иисуса, которая лежала возле его ног. Это всего лишь сила ветра и ничего больше! Древнюю икону плохо закрепили, рама оказалась слишком лёгкой. Священные образа, кресты, иконы, хоругви, поднятые слишком высоко над землёй, иногда падают. В этом нет ничего загадочного или мистического. И дурные знаки здесь не причём. Но беспокойство продолжало нарастать без причины. Он попытался отогнать навязчивую мысль о том, что тёмным временам зачастую предшествовали дурные знаки. Но подтверждения этому, как обычно, терялись в тумане истории.
Бывают ситуации, когда Сила не поможет. Поможет только Вера. И для Веры Время ничего не значит.