- Бабушка! Ба! - любимая внучка Ксюша выскочила прямо под носом у Екатерины Михайловны, - а ну-ка, угадай, что случилось!
- Ксюша, не пугай меня, говори, что такое? - с деланной сердитостью Екатерина Михайловна оторвалась от своего дневного сериала. Ксюша, тоненький несуразный подросток, с недовольной мордочкой прижалась к бабушке
- Представляешь, всё, бабуля, у меня эти дни начались. Кончилось детство!
- Господи, Ксюша! - всплеснула руками Екатерина Михайловна! - ты не испугалась?
Ксюша недоуменно посмотрела на бабушку:
- А чего здесь пугаться? Я все знаю, я давно все прочитала про это в инете. Я уже и прокладку положила, мне мама давно уж купила. Просто, блин, теперь же они постоянно будут, бу! - недовольно скривила мордочку любимая внучка, - ты лучше, раз такое дело, нажарь-ка мне своих оладушков!
Екатерина Михайловна, вся взволнованная, побежала на кухню. Она жарила оладьи и вспоминала...
----------------------------------
Начало мая радовало своей по летнему уже жаркой погодой. Катюша, ученица пятого класса, пришла в школу на первомайскую демонстрацию, как и многие ее одноклассницы, в белых гольфах, наконец-то стянув уже надоевшие за зиму колготки. Через руку был перекинут совершенно не нужный по погоде плащик, но все еще боялись окончательно расстаться с теплой одеждой: май же, не июнь. Так было на улице свежо, празднично, юно, по случаю праздника на девочках были белые фартуки, белые гольфы. Красные галстуки вились на ветерке, мальчишки расхватали транспаранты, у всех в руках были красные маленькие флажки. На улице около школы уже выстроились старшие классы, их очередь была следующей. Вывалив на улицу, дети бегали, дурачились, учительнице, Клавдии Петровне, никак не удавалось их угомонить, хотя обычно она держала класс в ежовых рукавицах и всегда носила с собой школьную указку. Правда, никого и никогда она этой указкой не ударяла и не собиралась, но указка все равно наводила на всех какую-то робость.
Наконец, все более-менее угомонились и построились. Стройными рядами 5 "А" класс, образцовый, благодаря Клавдии Петровне, класс, повернулся под командой командира отряда, и уже приготовился петь какую-то пионерскую песню, как вдруг первомайскую идиллию нарушил срывающийся, чуть ли не дикий крик Клавдии Петровны:
- Захарова! - тут Клавдия Петровна сорвалась на хрип, и повторила, уже тихо, с ужасом, - Захарова! Выйди из строя!
Катя даже не сразу осознала, что классная обращается к ней. На ее дикий крик обернулись чуть ли не все, кто был в то время на школьном дворе. Наконец, когда вокруг все расступились и недоуменно смотрели на нее, Катя поняла, что дело касается именно ее, и вышла из строя. Классная дрожащей указкой тыкнула Катю в гольфы.
- Ах ты, бесстыдница! Ты в своем уме, Захарова? Ты что творишь? Тут же мальчики!
Катя опустила голову и посмотрела на ноги. Один гольф был весь в крови, а по ноге сверху предательски спускалась красная струйка.
- Клавдия Петровна, я не знаю ... - срывающимся голосом начала Катя. Сказать, что она испугалась, было не сказать ничего. Катя абсолютно ничего не знала об этой стороне жизни девушек, ей было всего одиннадцать, никто из подруг об этом не рассказывал, и Катя даже не поняла, что происходит, она подумала, что где-то поранилась.
- Клавдия Петровна, я, наверное, как-то поранилась, простите, - вымолвила Катя. Она испугалась и вообще не поняла, почему классная так всполошилась, подумаешь, поранилась, - я сейчас сбегаю домой и переодену гольфы, я не заметила...
- Захарова, ты что, совсем ...? - видно было, как классная проглотила последнее слово, явно она собиралась сказать что-то оскорбительное.
- Всем стоять! - рявкнула она классу, хотя итак никто не шевелился. Клавдия Петровна схватила Катю за плечо и протащила за угол школы. Там она вырвала из рук ничего не понимающей и уже плачущей девочки плащик, обвязала его вокруг талии Кати и подтолкнула по направлению к дому: Без матери в школу не приходи!
Катя, рыдая, побрела домой. Родителей не было, они тоже ушли на демонстрацию, и Катя отправилась в туалет. Там ее затрясло, она даже забыла про училку, потому, что решила, что умирает. Весь день, пока не пришли родители, она просидела то в туалете, то в ванной, рыдая, и не понимая, почему все это случилось именно с ней.
Мать нашла ее в туалете, совершенно измученную и заплаканную. Она как-то враз смутилась, и потом путанно объяснила дочери, что в этом нет ничего страшного, что такое бывает у всех женщин, и что надо делать в этом случае. Кое-как она успокоила Катю, накормила ее и уложила спать.
Катя не знала, о чем говорила мать с учительницей, та сходила в школу без нее. Когда после праздников Катя пришла в школу, Клавдия Петровна лишь надменно поджала губы, и сухо кивнула на ее робкое: "Здравствуйте". На переменах над ней смеялись мальчишки, видимо их просветили старшие братья, и она не знала, куда деваться от стыда. Постепенно эта история забылась, но Катя вспоминала ее еще много лет, каждый месяц...
