Сыночек, родной мой, не спеши говорить, не получается сказать – остановись. Сделай вдох и начни снова нараспев, – говорила она нежно. А я, конечно, не понимал, как это – нараспев. Да и как мне было такое понимать, когда я видел моих сверстников, которые уже строчили предложения как из автомата, быстро и чётко, а я буду медленно пытаться говорить, стараясь произносить, что-то типа полупения, полуречитатив? Нет, так дело не пойдёт – я лучше буду молчать.
Подходило время прощаться с детсадом, и остро встал вопрос, вернее, его стала ставить логопед, у которой я был на учёте, что она не выдаст разрешение на учёбу в обычной средней школе. За меня и родителей уже решили, где и в какой специализированной школе или классе мне существовать дальше. Но мама добилась, чтобы я учился в обычной школе, – это было дело принципа. На последнем, прощальном утреннике в саду я лихо выплясывал, но никакой речи и стихов не говорил, а мне их никто и не давал: ни разу в детсаду я ничего не рассказывал на публику.