В день открытия фестиваля, ближе к вечеру площадь перед концертным залом до отказа заполнилась людьми. В воздухе витало ожидание и предвкушение грандиозного события. Количество желающих посетить первый концерт уже к полудню было явно гораздо больше того, чем мог вместить зал “Большой Черепахи”, а зрители с разных уголков вселенной всё прибывали и прибывали.
Для тех, кто по понятным причинам не сможет попасть в концертный зал на площади были заблаговременно смонтированы два огромных экрана, также позволявшие ощутить полный эффект присутствия на концерте, словно вы зритель, сидящий на лучших местах.
Часа за три до начала, пробираясь с концертным костюмом через толпу к служебному входу, Варни мельком бросил взгляд на один из экранов, на котором в этот момент показывали фрагменты выступлений предыдущего фестиваля. Среди прочих участников он увидел и себя, выступающего тогда еще в качестве простого пианиста- аккомпаниатора с одним довольно известным виолончелистом.
"О, да это же я с Грэго.... В камерном зале на прошлом фестивале! Соната №1 Шнитке" -автоматически пронеслось в голове у Варни. "И я ещё здесь в своём старом концертном костюме, который был впоследствии непоправимо уничтожен кетчупом..."
Варни были приятны эти воспоминания. Он даже начал было уже размышлять о том, что благодаря Грэго он полюбил музыку Шнитке, которая поначалу показалась ему довольно странной, но появившаяся яркая реклама на экранах, с напоминанием о том, что уже совсем скоро состоится открытие юбилейного фестиваля, тут же вернула его к мыслям о предстоящем выступлении. И он уже не задерживаясь, быстро преодолев препятствие в виде толпы людей, уверенно вошёл в дверь служебного входа.
Увидев вахтера, ему уже не пришлось обьяснять как в прошлый раз кто он и зачем здесь.
-Здравствуйте, Ваша гримерная 401 - услужливо сказал тот, выйдя к Варни навстречу. -Сейчас по этому длинному коридору направо и на 4 этаж. Вот ключ. Концертный костюм можете повесить в специальный шкаф у окна. Если с ним что-то не так, будьте уверены к началу выступления он уже будет как новый. Удачного выступления!
Варни поблагодарил вахтера, взял ключ и подумал: “Жаль, что три года назад таких чудо- шкафов еще не было...С пятном от кетчупа на старом костюме такой агрегат наверняка бы справился." Он конечно же был наслышен о гениальном изобретении местного чудо-инженера Глайдера-Пеликовского, к которому идеясоорудить свой шкаф-химчистку пришла после того, как его маленький сынишка разрисовал шоколадной пастой спину его любимого белого пиджака. Но Глайдер -Пеликовский не растерялся... Бросил на спасение пиджака всю мощь своей инженерной мысли и пиджак снова засиял как новый!
Перед тем как подняться в гримерную Варни прошёл на сцену к инструменту, на котором ему уже через пару часов предстояло играть. "Умному роялю", стоящему на сцене "Большой Черепахи" не требовался настройщик. Вся регулировка механики, настройка и интонировка струн рояля происходили в автоматическом режиме. Помимо этого, инструмент имел функцию более тонкой подстройки всех своих механизмов под руки и стиль игры конкретного пианиста. Варни сыграл начало первой части концерта Рахманинова, потом небольшой кусочек из второй, понажимал зачем- то несколько раз на правую педаль и убедившись, что рояль полностью отвечает и соответствует ему, словно точно скроенный костюм в ателье, мысленно поблагодарил его и поднялся в гримерную.
Войдя, первое что попалось ему на глаза, был тот самый знаменитый шкаф Глайдера-Пеликовского. Варни с интересом осмотрел его со всех сторон, осторожно открыл дверцу, заглянул внутрь и не увидя ничего особенного повесил в него свой концертный костюм. Как только дверца закрылась, шкаф сразу “ожил”, запыхтел и слегка завибрировал, словно говоря : “Тааак... Ну что ж... Давайте посмотрим что с вашим костюмом не так?” Поизучав несколько минут костюм, шкаф выдал заключение, которое появилось на небольшом дисплее: “Пятен на объекте не обнаружено. Объект в идеальном состоянии. Вмешательств не требуется.” и затих.
Правее от шкафа, ближе к балкону на стене висел монитор, на экране которого можно было наблюдать за тем, что происходит в данный момент на сцене и в зрительном зале. Внимание Варни привлекла элегантная, коротко стриженная брюнетка, по всей видимости тележурналист, о чём -то увлеченно беседовавшая на фоне рояля с невысоким человеком в серебристом костюме. Отвечая на вопросы, человек сопровождал свою речь весьма эмоциональными жестами, которые в отсутствие звука выглядели довольно забавно. Приглядевшись, Варни узнал в нём одного из организаторов фестиваля, а про журналистку мельком подумал: “Интересно, кто эта привлекательная леди?”
В этот момент неожиданно прямо над ним в гримерке кто-то начал разыгрываться на трубе. Варни вздрогнул и с легким недоумением посмотрел на потолок, словно пытаясь просверлить его взглядом и посмотреть на нарушителя своего спокойствия. Сейчас, когда он собирался какое-то время побыть в тишине, звук трубы показался ему крайне раздражающим и чересчур громким. К счастью, это продолжалось совсем недолго и вскоре вновь воцарилась тишина.
Всё последующее время до концерта ничего особенного не происходило. Понаблюдав еще немного за происходящим на экране, он выключил монитор, прилёг на удобный мягкий диван и закинув руки за голову постарался ни о чём не думать. Ни о том какое количество любителей классической музыки будет смотреть в прямом эфире открытие фестиваля, ни о том, что в зале будут присутствовать многие выдающиеся музыканты и самые авторитетные знатоки, перед которыми точно не хотелось бы ударить в грязь лицом и ни о том, что последние несколько дней его периодически посещало какое -то непонятное чувство тревоги, которое было абсолютно никак не связано с предстоящим выступлением в "Большой Черепахе".
Мысли обо всём этом он как мог старался отгонять от себя. Но тем не менее за 45 минут до начала ему стало казаться, что его концертный костюм стал на два размера меньше, каблук левого ботинка вырос сантиметра на полтора, а может, уменьшился правый, запонки на рубашке стали вдруг килограммовыми гирями, а воротничок рубашки и бабочка стали неприятно давить на шею. Вдобавок ко всему он обнаружил, что вообще не помнит как начинается второй концерт Рахманинова...
"Вся надежда на вас" - глядя на свои пальцы подумал Варни. "Вы главное начните, а я попозже к вам уж как- нибудь присоединюсь." Потом усмехнувшись про себя добавил: "Надеюсь... Что присоединюсь".
Начало выступления неумолимо приближалось, о чём Варни любезно напомнил появившийся в дверях тот самый невысокого роста человек в серебристом костюме с экрана монитора. “Через 15 минут начинаем!” - сказал он и шутя добавил:”Просим Маэстро переместиться поближе к сцене”. “Давно готов к перемещению” - подхватил шутку Варни и сделав пару глотков воды вышел из гримерной.
...Он появился за кулисами когда оркестр уже выходил на сцену. Спустя какое- то время музыканты начали настраиваться. Скрипки, альты и виолончели созвучием квинт празднично заполнили зал, где -то поверх них по-весеннему весело защебетали флейты, их поддержали кларнеты. Чуть позже присоединились меланхоличные гобои, мягкие бархатистые фоготы и величественные волторны. Пару раз вставили своё веское слово литавры и контрабас. Так постепенно в процесс настройки были вовлечены все инструменты оркестра, создавая тем самым ту изумительную какофонию, которая предшествует любому началу симфонического концерта и создаёт неповторимую атмосферу ожидания и предвкушения праздника музыки.
“Увертюра перед расстрелом” - шутя окрестил про себя эту какофонию стоявший за кулисами Варни, чувствовавший себя словно перед прыжком в воду с высокого обрыва. В эти последние минуты перед выходом на сцену он испытывал двоякое чувство: огромное желание как можно поскорей уже покончить со всем этим, смешивалось с бурной рекою вовсю бушующего в крови адреналина, со страхом, но в тоже время азартом и любопытством перед неизвестностью и с переполняющей его душу радостью от возможности поделиться с публикой любимой музыкой Рахманинова.
Настройка закончилась, на сцене всё стихло и в этот момент за кулисами появился дирижер. Подойдя к Варни они дружелюбно поприветствовали друг друга, перекинулись парой слов, над чем- то посмеялись и тот похлопал Варни по плечу.
Тем временем до отказа заполненный зал "Большой Черепахи" громкими аплодисментами решил напомнить артистам что пора бы уже и начинать. Через пару минут, словно повинуясь этому настойчивому требованию, свет в зале стал чуть приглушеннее, а на сцене чуть ярче. Публика затихла и мёртвая тишина, как губка, постепенно впитала в себя все звуки вокруг, словно бы предложив музыке заполнить эту образовавшуюся пустоту.
