В публикуемом ниже отрывке из книги «Рахманов: Искусство Реставрации» (2023 г.) ПРОПИСНЫМ КУРСИВОМ выделены основные мысли Владимира Степановича, которые он выработал в своей творческой практике и передавал своим последователям, и которые я успел запомнить и записать. Часть 2-я из 3-х.
На возделываемой земле будет хороший урожай. Внимательное изучение памятника на всех этапах работ помогает создать правильный проект его реставрации. И он, если добротно подходить к исследованию объекта, выстраивается почти самостоятельно. Что же такое «правильно» для памятника при его реставрации? Владимир Степанович утверждал: «ДЕЛАТЬ НЕ ТАК, КАК БУДЕТ ЛУЧШЕ ПО ТВОЕМУ МНЕНИЮ, А КАК ЛУЧШЕ (ОПТИМАЛЬНЕЕ) ДЛЯ ПАМЯТНИКА, ИСХОДЯ ИЗ ЕГО ОСОБЕННОСТЕЙ. НЕ НАДО ДЕЛАТЬ ИДЕАЛЬНО В НАШЕМ ПОНИМАНИИ». Реставрация по В. С. Рахманову призвана помочь дошедшему до нас произведению звучать воодушевляюще, актуально и по возможности долго. Архитектор-реставратор, по мнению Владимира Степановича, обязан работать и головой, и сердцем. Знать про объект по возможности всё, что можно, и чувствовать, что же это такое — памятник архитектуры. Чтобы это получалось, следует изучать, искать и понимать, что требуется найти — подлинное предназначение, работу конструкций, оптимальное состояние на данном этапе существования здания.
Попробуйте почувствовать музыку Моцарта по словесному описанию соседа. Или проникнуться запахом розы по определению в справочнике. Работать над проектом Владимир Степанович всегда учил по собственным обмерам, исследованиям, ощущениям. Нужно самостоятельно изучать памятник — это позволяет почувствовать порывы автора, его замысел и творческую натуру. Подобно тому как первоисточники наиболее ценны при научных исследованиях, так же памятник почти всегда является главным носителем истины. Конечно, при утрате первоначального облика и восстановлении, как говорил В. С. Рахманов, создании «ПАМЯТНИКА ПАМЯТНИКУ» больше может рассказать иконография и всевозможные письменные источники. Безусловно, историческая справка с рисунками, фотографиями, описаниями и историей ремонтов-обновлений объекта служит большим подспорьем в работе архитектора-реставратора. Однако первым источником информации всё же является сам памятник, место его расположения, окружающая застройка и ландшафт. Там, где имеются «белые пятна», автору проекта помогают аналоги — как поступал этот же архитектор, конструктор, художник на другом своём творении. Аналоги, или, как называл их В. С. Рахманов, «БРАТЬЯ И СЁСТРЫ ПАМЯТНИКА», могут быть плодами творчества не только одного автора, но и одного периода, местной традиции, строительного приёма.
Поскольку архитектор-реставратор имеет дело с сооружениями, их конструкция — зачастую особенная историческая структура — является такой же ценной составляющей памятника, как его архитектурный образ. Много сказано и написано о том, какие особенные, индивидуальные, необычные конструкции встречаются в памятниках. Есть даже такая специальность — инженер-исследователь исторических конструкций. А ещё есть конструктор-реставратор исторических зданий и сооружений. Какова же здесь роль архитектора? В. С. Рахманов часто слышал от заказчика реставрации или пользователя памятника, с которым работал, вопрос такого типа: «Почему вы решаете конструктивные задачи, вы архитектор или конструктор?» На что он полушутя-полусерьёзно отвечал: «Я — зодчий». Красивый и правильный ответ. Архитектор — главный строитель. Зодчий — творец. Он способен сам быть и конструктором, и строителем, и сметчиком, он знает не только что, но, главное, как это построить. Одним словом, в этой специальности нет чёткой грани между архитектором и конструктором. Поэтому выполнять расчёты конструкции, как говорится, «на глазок» и тем более выдавать задание конструкторам должен уметь сам архитектор-реставратор. Во всём мире, а в нашем Отечестве, к сожалению, особенно, не хватает конструкторов, которые бы понимали исторические здания — принципы исторического проектирования, особенности работы старого материала, условия жизни подлинных структур. Такие люди, как говорил Владимир Степанович, «ДОРОЖЕ ЗОЛОТА».
Как уже не раз упоминалось, в исследованиях, посвящённых расчётам памятника на прочность, устойчивость и другие конструктивные характеристики надёжности, следует с тактом и осторожностью пользоваться современными нормами, разработанными для новых конструкций. При необходимости внедрения в структуру сооружения новых конструктивных элементов их нетрудно рассчитать и подобрать по сортаменту. Другое дело, когда речь идёт о воссоздании частично утраченных или полностью деструктированных элементов, но с известными габаритами. Здесь реставраторы должны руководствоваться историческими размерами и воссоздавать «по старине». Не всегда получается подтвердить расчётами требуемые параметры. Порой здание оказывается умнее его исследователя — по расчётам конструкция должна уже рухнуть, а она стоит. Владимир Степанович в таком случае руководствовался следующим принципом, возведённым в постулат: «ДАТЬ ПАМЯТНИКУ ПОСТОЯТЬ ЗА СЕБЯ». Если памятник в течение своей жизни (не менее 100 лет) смог выстоять при всех возможных экстремальных нагрузках, то он доказал свою конструктивную состоятельность. За века существования старого или даже древнего сооружения обязательно случались самые разрушительные ураганы, землетрясения, ливни и снегопады, которые испытал памятник. И если он всё это выдержал, то следует ему довериться. На первый взгляд, лозунг «НАДО ДОВЕРЯТЬ ПАМЯТНИКУ!» звучит ненаучно, но это тоже одна из «заповедей» архитектора-реставратора Рахманова. Здесь кроется отнюдь не желание снять с себя ответственность за гарантию надёжности конструкции, а своеобразный подход к памятникам, присущий настоящему мастеру. В чём состоит этот подход?
Во-первых, несмотря на все компьютерно-интеллектуальные возможности современного века, когда мы можем смоделировать, казалось бы, всё, что видим и исследуем, мы ещё далеки от совершенства в этой области. Наши предки не пользовались не только компьютерными программами, но даже логарифмическими линейками и всё же умудрялись создавать архитектурные шедевры, да ещё и такие, какие мы ныне повторить-то не можем и называем произведениями инженерного искусства. Иное мировоззрение и объёмное знание творцов прошлого было столь же прекрасно и гармонично, как их произведения. Недаром мастерство зодчих именовалось искусством. Кем они были — наши предшественники-архитекторы, чем руководствовались в своём творчестве, для чего строили, как этому обучались? Это те вопросы, которые возникают в работе архитектора-реставратора. В некоторой степени мы можем на них ответить, изучая дошедшие до наших дней памятники. «НАШ УЧИТЕЛЬ — ПАМЯТНИК», — любил повторять Владимир Рахманов своим ученикам, соратникам и даже номинальным начальникам. В своих решениях следует идти непосредственно от объекта исследования, а значит, очень важно изучать его правильно, тщательно и постоянно. Познание памятника архитектуры не заканчивается даже после завершения реставрации. Он может открываться нам и при взаимодействии с ним, и на расстоянии, и даже... во сне. Важно знать, как следует изучать памятник, — требуется системный подход и желание «пообщаться» с зодчим-создателем. Что надо зафиксировать при обмерах, как правильно выстроить «конструктив», по каким критериям оценить убранство? С подходами в обследовании памятника читатель сможет ознакомиться в главе, посвящённой методике реставрации.
Второй особенностью реставрационного подхода к изучению памятников в аспекте его конструктивного решения является «соборность». Постараюсь пояснить то, что проповедовал В. С. Рахманов. Как известно, он был особенным знатоком деревянного зодчества, где наиболее ярко выражена совместность работы элементов как конструкции. Если одна деревянная балка не смогла бы выдержать вес вышерасположенных частей памятника, то структура из нескольких балок, стоек, раскосов уже способна нести нагрузку, как говорят конструкторы, «с запасом». Давайте к этому прибавим умение чувствовать материал, предвидеть его будущее, и будет немного понятнее, как рассчитывали конструкцию наши предшественники. Целое всегда больше, чем сумма отдельных частей. Это было присуще и общественной жизни, когда большой семьёй, миром (в значении общества), единой державой жить легче, чем поодиночке. Так что стоит учитывать этот соборный принцип устройства конструкции при работе с памятниками архитектуры.
В. С. Рахманов всегда проповедовал сохранение подлинности памятника — не только материальной, но и идейной. «ПОДЛИННОСТЬ ЦЕННА» — не только своей историчностью, но и информацией, которой наполнена. Честно говоря, почти никто из занимающихся всерьёз реставрацией не сможет убедительно пояснить, как он считывает «дух старины», но то, что этот слой существует, — несомненно. Более всего это относится к так называемым культовым постройкам: намоленные места, безусловно, пропитаны особой энергетикой. В старых храмах материя конструкций словно наполнена вибрациями высоких мыслей некогда пребывавших здесь людей. Порой памятники накапливают и хранят в себе память о людях, живших здесь столетиями. Зачем, например, оставлять в здании старые элементы, которые не будут видны после завершения реставрации? Необходимость сохранять подлинные части, элементы и даже незначительные фрагменты В. С. Рахманов объяснял так: мы не фанатичные поклонники старых камней, кирпичей и деревяшек. Это для нас прежде всего «документ», запечатлевший подлинность памятника. Старые стены, фундаменты, перекрытия, кровли, окна и двери хранят историю, создают его ауру. Они участники и свидетели жизненных событий, летопись культурного наследия. Необходимость реставрации родных частей памятника обусловлена стремлением сохранить в материи прошлое и настоящее, и это формирует грядущее. Для каждого из нас, побывавшего в сфере воздействия старого сооружения, не останется незамеченным особый дух места. Зачастую, не осознавая его логически, мы ощущаем эту магию своими тонкими чувствами. Кто-то даже может наблюдать ауру «места силы» памятника в цвете, форме, звуке. И даже не имея возможности зафиксировать вибрации подлинности современной техникой, мы понимаем, что они есть и исходят именно от исторического объекта.
До сих пор в теоретических вопросах реставрации понятие подлинности не раскрыто в полной мере. В нормативных документах (прежде всего в базовом 73 Федеральном законе 2002 года) нет однозначного и всестороннего определения. Читатель не найдёт такого определения и в этой книге, потому что понятие это довольно сложное. В некоторых специальных перечнях термин «подлинность» имеется, но этого мало для достойного освещения столь важного определения для реставрационной теории и практики. До сих пор не сформулированы принципы подхода к этому вопросу и не собран воедино опыт работы с подлинником отечественных специалистов-реставраторов. К слову сказать, в аналогичных нормативно-правовых актах в мировом сообществе данное понятие имеет несколько лучшее определение (что, впрочем, не мешает нашим зарубежным коллегам при желании вольно обходиться с подлинностью памятников).
Не вызывает сомнений, что без подлинности памятник не существует. Это основная составляющая ценности культурного наследия. Подлинность связана с замыслом, традицией, формой, материалом, функцией, технологией, местоположением, окружением, а также духом и выразительностью памятника. И если брать во внимание два противоположных подхода в работе с памятником — консервацию как наибольшее сохранение и реставрацию как возрождение и приспособление, то вопросам сохранения подлинности отвечает в большей степени именно консервация. Как невозможна абсолютная консервация — музеефикация «руин» и анастилоз памятника в дошедшем до нас состоянии (всё равно будет присутствовать хоть минимальное, но внедрение в плоть сооружения), так и приспособление, с романтическими реставрационными подходами, невозможно без работы с подлинником.
Благодарю за внимание! Если Вам понравилась эта статья, нажимайте «пальчик вверх». Желающие приобрести книгу в подарок для себя или тем, кому она будет интересна и полезна – пишите.