Сказки рыцарей Храмовников.
Земли Сварога-Владыки,
Столь огромны, столь велИки,
Что, коль долгом не преминуть,
Все их взором не окинуть.
Много царств в них разных есть,
Столько, что не перечесть.
Рубежи своих владений,
Чтоб сберечь от нападений,
Сварог всадников отряд,
Взял на службу. Те глядят;
Земли все оберегают;
От набегов охраняют.
Все они в движеньи скором,
Ходят день и ночь дозором;
Что вершится, примечают;
И Владыке сообщают.
Если где-то, что не так;
Если лезет нагло враг,
Как наказы им велят,
Вмиг врага того громят.
Только нынче Сварог мрачен.
Странной вестью озадачен:
Прежде посланный отряд,
Не вернулся в град назад;
И второй, что вслед за ним,
Спешным рвением своим,
Через время послан был -
Тоже след его простыл;
И теперь от всех от них,
Нет известий никаких.
Что ж, в пути бывает всяко.
Делать нечего однако...
Сварог сына призывает.
Сыну вот, что поручает:
"Сын мой - доблестный Перун,
Пред помолвкою в канун,
Должен я тебя просить,
В трудном деле подсобить.
Сердце что-то мне тревожит.
Червь сомнений душу гложит.
Беспокойство не стихает,
Болью сердце донимает.
Вся граница без пригляда.
Нет охранного отряда,
Точно без вести пропал;
Будто бы и не бывал.
Ты скачи быстрее птицы,
Вдоль отеческой границы;
Поскорее поспешай;
Да всё толком разузнай:
Что с отрядами случилось?
Нешто лихо приключилось?
Отправляясь в путь далече,
Бог Перун богине Срече,
Подношенье приносил,
И о том её просил,
Чтобы с ним она впридачу,
В путь отправила удачу;
Чтоб во весь далёкий путь,
Та, служа ни как-нибудь,
А добротно и прилежно,
Помогала в службе спешно;
Никогда б не покидала;
Всюду бы сопровождала;
Чтоб верна ему была;
В трудный миг не подвела.
И богиня с изначала,
Так ему и обещала.
И Перун ей, поклонясь,
И, поддержкой заручась,
Был готов, уж, по-немногу,
Отправляться в путь-дорогу.
Пред дорогой он с отцом,
На крыльце к лицу лицом,
Встав, вестимо, недалечком,
Перемолвился словечком:
"Коль помолвка с сватовством,
Совершаясь чередом,
Благолепно завершатся,
Пусть тогда не погнушатся,
Братья мне мою невесту,
Тщась, доставят в срок и к месту,
Там, где свадьба совершится.
Постораюсь воротиться,
Я ко свадьбе ко своей,
Череду минуя дней."
Тут же младший его брат,
Услужить ему был рад,
И доставить точно к месту,
В срок Перунову невесту.
Напоследок мать обняв,
И, её моленьям вняв,
Боле слов не говоря;
Не теряя время зря,
На коня Перун вскочил;
Вымпел в сине небо взвил;
С отчим домом распрощался;
Со двора стрелой умчался.
Лада, уж, успев всплакнуть,
Проводила в дальний путь,
Достославного сыночка,
Нынче вместо поясочка,
Дав священный оберёг,
Чтобы он ему помог,
Благоденствуя везде:
На земле, в огне, в воде.
А потом же, как обычно,
Что, уж, стало ей привычно,
Принялась она опять,
Дни за днями коротать,
У окошка поджидая:
На удачу уповая.
Лада по сыночку тужит.
Ветер с щёк слезинки сушит,
Но, нет-нет, а вновь слеза,
Вдруг застит её глаза.
Мчит Перун в объятья славы,
Через рощи и дубравы;
Через реки и поля;
Через горы и моря.
Конь летит его стрелой,
По дороге по прямой,
К заповедным рубежам,
К разграниченным межам.
Он, не мысля о подмоге,
Много дней уже в дороге.
Вот, уж, несколько седмиц,
Перед ним склонились ниц.
Достигая порубежья -
Милых вотчин побережья,
Едет медленно вдоль них -
Вдоль крутых границ морских.
Всё в округе озирает.
Всё осмотрит, что встречает.
Всё, как-будто бы, здесь тихо.
Не видать и близко лихо.
На девятый день пути,
Видит что-то впереди,
В дымке мглистой замелькало.
Тут тревожно заиграло,
Сжавшись, сердце Перуна.
Ощущая зло сполна;
Чуя что-то ретивОе;
Что-то страшное, плохое,
Он подъехал чуть по-ближе,
Пригибаясь чуть пониже,
Быстро спешился с коня,
И, молчание храня,
Подобрался, чтоб взглянуть,
Что же преградило путь?
То был флот чужой огромный,
И армадой вероломной,
Он у берега стоял.
Знать, кого-то поджидал.
Из прибрежного укрытья,
Хоть намёка на событья,
Долго ждал Перун, взирая,
Да за флотом наблюдая.
Не найдя в помине стражу,
Он, придавшись яро ражу,
Столь, уж, быстро, как, уж, мог,
Весь тот флот до углей сжёг,
И от берега быстрей,
Вдоль холмов да вдоль степей,
Войско поскакал искать,
Славу чтоб в бою стяжать.
Долго в глубь он пробирался.
Берег вдалеке остался.
Уж, три дня Перун в дороге.
Миновавши гор отроги,
Выезжает он в долину.
Видит чаши котловину.
В окружении холмов,
За завесою дымов,
В центре заливной долины,
Близь большой речной стремнины,
Где не ветер волком воет;
И не слёзно кто-то ноет;
И не вод поток шумит;
Не каменьев град гремит;
В мраке что-то копошится,
Колготится, суетится...
Дол "зверьём" кишмя-кишит.
Всяк ревёт там и шипит.
Ближе к ним Перун подкрался.
Разглядеть их посторался.
Человеческого роду,
Не видать средь них народу.
Это, что за вражья стая?
Это, что за тварь такая?
Это - гады! Не иначе!
Всем им свойственно тем паче,
Издавая звук, реветь,
Иль отчаянно шипеть.
Змеи есть средь них, драконы,
Злые ящеры, гекконы.
Гулом все они гудят.
Грызть друг друга норовят.
Жаждут поскорей расправы,
Над народом те оравы.
Хоть Перун глядит с холма,
И, хоть место то весьма,
Подходяще для засады,
Только всё, что эти гады,
В своём лагере творят;
Как отряды их стоят,
Разглядеть не может он.
Надобно со всех сторон,
Этот лагерь оглядеть.
Только, как всё обозреть?
Слишком лагерь тот велик.
Услыхав сорочий крик,
Зрит Перун по сторонам.
Что ж он видит? Видит там,
Чёрно-белая сорока,
Прилетела из далёка;
Позади него на ветке,
Как лазутчик на разведке,
Тихо села и сидит,
Да вокруг себя глядит.
Еле слышно, как пластун,
Подобрался к ней Перун.
Не спугнуть-де норовит,
И негромко говорит:
"Эй, сорока, ты, сорока!
Эй, сорока-белобока,
Не корысти ради, в дружбу,
Сослужи, прошу, мне службу:
Огляди всё войско вражье,
Меж холмами, в приовражье,
И в огромной котловине,
И кругом окрест в низине.
Много ль их числом, иль мало?
Да ведут себя ль удало?
Есть ли кони боевые?
Есть ли снасти гужевые?
Есть ли там приспособленья,
Иль другие ухищренья,
Чтобы ярый бой вести;
В прах противника смести?"
А сорока в лад кивает,
Перуну так отвечает:
"Мне самой сия орда,
Не по-нраву. Что ж, тогда,
Помогу, Перун, тебе я,
Бескорыстно днесь радея."
Согласилася сорока.
В небо, взмыв, она высОко,
Всю округу облетела.
Всё пристрастно оглядела.
Всё, что сверху увидала,
Всё подробно рассказала.
Неминуема война.
План созрел у Перуна.
Скорой битвою прельщаясь,
Вновь к сороке обращаясь,
Ей, воздав с хвалой почёт,
Так теперь Перун речёт:
"Ой, сорока, ты, сорока!
Ты, сорока-белобока,
С лютым ворогом мне биться,
Предстоит. Как завершится,
Битва трудная сия,
До поры не знаю я.
Ты ж пока не улетай,
И, усевшись, созерцай.
В свете солнца и луны,
Ты взирай со стороны.
Если в битве на беду,
Я сражённым ниц паду;
Если я на поле бранном,
Рухну телом бездыханным,
В дом родной мой поспеши.
Что случилось, расскажи."
Это вымолвив, Перун,
В сторону, где был скакун,
Медленно поворотился,
Встав, к коню он обратился.
Говорил, по холке гладя,
Ездовую упряжь ладя:
"Конь мой верный - Буривой,
Предстоит нам трудный бой.
Хоть бои с тобой видали,
И в таких порой бывали,
Что представить даже трудно,
Как мы выжили. Подспудно,
На удачу я надеюсь.
Ею, как мечтой, лелеюсь.
Может, выживем в бою,
Не утратив честь свою.
Ну, а, если так случится,
К нам судьба поворотится,
Нынче не лицом, а задом,
Мы падём на поле рядом.
Что, уж, там... Чему бывать,
То, того не миновать.
За Отчизну мне родную;
За семью мою большую;
За сестриц моих; за мать,
Коих ворог может взять,
Во полон иль просто силой,
Иль сроднить на век с могилой,
Мне не нынче и не впреть,
Нет, не страшно умереть!
Лишь бы вся земля родная,
Год за годом процветая,
Непременно бы жила,
Хорошела и цвела!
Ну, а, если ж, всё-равно,
Нам погибнуть суждено,
Будем сверху лицезреть,
И на них с небес смотреть,
Радуясь, что в их дому,
Складно всё и по-уму;
Что не зря с тобой мы жили;
Головы не зря сложили...
Ведь в боях погибшим воям -
Славным доблестным героям,
После смерти, что-де надо?
Это лучшая награда!
Так, что, друг мой - Буривой,
Снарядясь сейчас с тобой,
Мы начнём атаковать;
Бить врага, уничтожать;
Гнать вражин с родной земли,
Чтоб здесь люди жить могли."
На коня Перун тут сел.
Дол спокойно оглядел.
В бой идя, вооружился.
Слева он щитом прикрылся,
И, как ратный долг зовёт,
Поскакал стремглав вперёд.
Словно ветер он несётся.
Вслед трава, склоняясь, гнётся.
"Ну, мой верный Буривой,
Щас мы им покажем бой.
Мы устроим им подвох,
И застанем всех врасплох!"-
На ходу Перун кричит,
И ещё быстрее мчит.
Мерзких тварей настигает.
Градом сулицы бросает,
И они врага разят:
НАсквозь им тела пронзят.
Взяв копьё на перевес,
В гущу вражьей стаи влез.
Нанизавши четверых,
Он пронзил ещё двоих.
Коль, уж, быть кроваву пиру,
Достаёт свою секиру,
С обоюдным остриём.
Продвигаясь вглубь, проём,
Рубит лихо в вражьем войске,
И сражается геройски,
Гадов сотнями разя,
С шей им головы снося.
Гады силятся, шипят.
Прочь их головы летят.
Неожиданным для них,
Был такой напор. Одних,
Давит Буривой копытом,
А других в бою открытом,
Повергает ниц Перун.
Вихрем мчит его скакун;
О земь конь копытом бьёт;
Супостатам не даёт,
Он подняться; топчет их,
И по-меньше, и больших.
Гады в гневе суетятся.
Не поняв, гуртом толпятся,
Что за войско нынче смело,
На их лагерь налетело?
В суматохе мыслят туго.
Давят лапами друг друга.
Буривой же с Перуном,
Чаят только об одном:
Как добыть себе победу?!
Верные всегда завету,
Обозначивши проём,
Раззадорились вдвоём.
Не уставши до сих пор,
Прорубили коридор.
Богатырских сил полны,
Мчась с другой, уж, стороны,
Вклинилися в войско змеев -
Злобных мерзких лиходеев,
И по-новой их громят.
Гибель скорую сулят.
Враг, начав оборонятся,
Хочет стойко защищаться.
Полнясь злобою от гнева,
Гады ждут атаки слева.
В изготовке вражья рать,
А Перун их справа, хвать;
И, промчавшись ураганом,
В удалом стремленьи рьяном,
Насквозь вновь орду прошёл.
С доброй сотней счёты свёл.
Бьёт врага со всех сторон,
Нанося большой урон.
Буривой, как вихрь, летает.
Вражье войско быстро тает.
Знатно ворогу досталось.
Уж, не много их осталось.
Вдруг из кряжистых глубин,
Показался исполин -
Змей огромный. Просто страх!
Сам о трёх он головах.
Он идёт - земля трясётся.
Хвост огромный сзади вьётся.
Очень медленно ступает.
Воздух грудью он вдыхает.
Как вдохнул, то взялся дуть,
Чтобы пламя изрыгнуть;
Перуна и Буривоя,
Пламенем тем жутким кроя.
Буривой не отступил.
Не простой, ведь, конь он был!
А Перун щитом прикрылся.
Хоть немного опалился,
Его волос, но и он,
Не был змеем тем смущён.
Змей же всё палит по нём,
Адским неземным огнём.
А, как снова стал вдыхать,
Стал Перун атаковать.
Буривой под небо взвился.
Тут же резко устремился,
Словно молния он вниз,
И на миг один завис,
Подле змеевых голов,
А Перун без лишних слов,
Занеся тот час топор,
Был решителен и скор,
Люто аспида разя,
Все три головы снося.
Змей, не ожидая, ухнул,
И под ноги грудой рухнул.
Гады те, что оставались,
Так исхода испугались:
Мол, конец их недалёк,
И пустились наутёк.
Их Пеурн всех настигал.
Во полон он их не брал.
Догоняя, что есть сил,
Без пощады всех разил:
Потому, что скверным гадам,
Брызжущим коварно ядом;
К ним приплывшим из-за моря,
С грудами беды и горя,
Чтоб держать народ в ярме;
На родной его земле,
Жив покуда Белый Свет,
Места не было и нет!
Славу вечную изведай!
Бой закончился победой!
Гордость ныне испытай.
Ложью подвиг не замай.
Достославный бог Перун,
Свадьбе собственной в канун,
В одиночку был столь смел,
Войско вражье одолел!
Некто, если вновь кричит;
Во всю моченьку вопит:
В поле-де один - не воин!
Святу истину усвоим,
Ту, что издревле гласила -
И один, порою, - сила,
Если в нём геройства пыл,
Днесь на ум помножен был!
Перуну же - исполать!
Он примером мог бы стать.
Битва вихрем пронеслась.
Пыль едва лишь улеглась,
Отыскал Перун отряды,
Те, что пакостные гады,
Без раздумий загубили;
Те, что головы сложили.
Там, где был их прежний стан,
Их сложив, возвёл курган.
Увидав потом сороку,
Что была неподалёку,
Он к ней, хоть и притомился,
Но со словом обратился:
"Ой, сорока, ты, сорока!
Ты, сорока-белобока,
Будь, сорока, с этих дней,
Доброй вестницей моей.
Озирай вокруг всё споро,
И носи мне вести скоро.
В мире трепетном пернатом,
Поднебесном и крылатом,
У меня, хоть символ есть,
То - орёл. Однако, честь,
Мне, прошу я, оказать,
И пост вестницы принять.
Прилетай ко мне в палаты.
Оба мы с тобой крылаты.
Сам я, встав на два крыла,
Превращаюся в орла.
Стал, к тому же, видишь ты,
Двух цветов я, как и ты:
Волос мой и борода,
Частью чёрны, часть седа.
Змиев пламень опалил.
Волос цвет переменил.
Конь мой чёрен был. Стал бел.
Словно весь он поседел.
Ну-же, поскорей решайся!
Что тут думать? Соглашайся!"
И сорока согласилась;
И с тех пор провозгласилась,
Главной вестницей она,
Знамо, бога Перуна.
С этих самых давних пор,
Не чиня от века спор,
Средь людей снискав доверье,
Утвердилося поверье:
Коль сорока прилетела,
И с окошком рядом села,
То оттуда, где была,
Весть им в клюве принесла;
Или на своём хвосте,
Коль уселась на шесте.
Знаю, что надоедаю,
Только вновь я повторяю,
Истину, что прежде знали,
И в веках передавали;
ВЕдомую лишь волхвам;
Не известную всем вам:
Сказки с картами Таро,
Связаны давным-давно;
В картах старшие арканы,
Хоть таят порой обманы,
Иллюстрируют сюжет,
Тот, что в сказках сотни лет,
Весь народ наш повторяет,
И изустно излагает;
Только большинство из карт,
Под злодейский вой и гвалт,
Когда гады в них залезли,
Из колоды вдруг исчезли;
Вот, и карты "Ярый воин",
Тот, что славы удостоен;
Тот, что с карт к нам мог шагнуть;
Нашу память всколыхнуть;
Тот, что мог бы дать ответ,
Среди карт давно, уж, нет.
18.03.2024. 19:30