"Я – дура! Старая, глупая и доверчивая дура", - к такому неутешительному выводу пришла я, Ушакова Татьяна Павловна, пенсионерка.
Почему я так решила? Сейчас расскажу. Замуж я вышла ни рано, ни поздно, в двадцать два года. Муж был старше. Он стал моей первой и единственной любовью. Мы любили друг друга, как любили бы Ромео с Джульеттой, если бы выжили. Ребеночка ждали, как Христа. Долго не получалось зачать. А когда забеременела, муж от счастья мне целую корзину моих любимых хризантем приволок.
Беременность была тяжелой, роды кошмарными. Сыночек Сереженька родился слабеньким. Я после операции две недели лежала. И все это время рядом с ними был наш обожаемый папа Сережа. Да-да, именно так. Других мужских имен для меня не существовало.
Следующие двенадцать лет стали самыми счастливыми в моей жизни. Сын хорошо учился и не доставлял особых хлопот. С детства отец приучил его уважать и оберегать женщин, как существ нежных и слабых.
Когда мне было тридцать шесть, а сыну 12, муж умер. И если бы не Сережа, я, вероятно, ушла бы вслед за ним. А так пришлось жить. Больше замуж не выходила. Не могла представить себя с другим мужчиной, а сына с отчимом.
Постепенно втянулась. Много работала. Хотела, чтобы сынок ни в чем не нуждался. Кружки, секции, туристические поездки… У него одного из первых в школе появились мобильный телефон и компьютер.
Он не злоупотреблял моей добротой. С шестнадцати лет уже подрабатывал. Вуз закончил с «красным» диплом. Потом взяли на престижную и денежную работу. Я с нетерпением ждала, когда же Сережа приведет в дом невестку. Девушку сына я заранее была готова любить как дочь. Комнату им приготовила удобную, чтобы и для сна место было и для работы. Даже в подарок золотые сережки купила.
И вот этот день настал. Сын не предупреждал о визите. Просто зашел вместе с молодой незнакомкой.
- Мама, – сказал он, – это Светочка, моя невеста!
Девушка бесстрастно взглянула на меня, а я засуетилась:
- Так что же ты не сказал, что придешь с девушкой. Я бы стол накрыла, пирог испекла.
- А я представления только в цирке люблю, - спокойна произнесла Светлана. – И прежде, чем замуж идти, хочу знать, как будет выглядеть мое жилье и родственники в будни, а не по праздникам. Хочу семью одну и на всю жизнь, а для этого правду знать нужно, - высказала свою позицию она.
"Ишь, ты какая разумница," – подумала я и порадовалась за сына. – А чего нам скрывать? - я продолжила разговор. – Только давайте на кухню пройдем. Вы, ребята, вероятно голодны, а у меня борщик, гуляшик с пюрешкой, там и побеседуем.
- Пошли, пошли, - улыбнулся наконец Сережа. – Я же говорил, что мама у меня хорошая и, кстати, готовит лучше всех.
- Тоже скажешь! - довольно отозвалась я. Только сейчас я начала рассматривать гостью. Что сказать, девушка как девушка. Говоря честно, в тот момент я бы даже крокодилице была бы рада, лишь бы она моего сына любила, а он ее.
- По сценарию смотрин я сейчас должна предложить Вам помощь, а Вы отказаться. Так что не будем играть спектакль. Сразу скажу, что знакомить Вас со своими родителями я не буду. Сережа на мне женится, а не на них. С Вами я знакомлюсь лишь потому, что Сережа сказал, что мы тут будем жить, - все тем же спокойным тоном продолжала говорить Света.
- А как же свадьба без родственников? У меня уже и деньги отложены. Не так много, но на ужин в ресторане человек на тридцать хватит, - недоуменно спросила я.
- Свадьбы, как гульбища с пьянкой, не будет, - все также ровно и холодно продолжала невеста.- Есть деньги, отдайте их нам. Мы с Сережкой в Испанию махнем в свадебное путешествие. Я своим тоже так сказала, - девушка впервые за встречу улыбнулась.
Что сказать? Мои мечты о невестке, о невестке-дочери разбивались, как волны о камни Средиземного моря.
Да, забыла сказать. После смерти мужа я оформила на сына дарственную на квартиру. И вот теперь это всплыло. Света, после свадьбы, постепенно стала давать мне понять, что хозяйка в доме уже не я, а она. Нет, скандалов не было. Был все тот же ровный, ледяной тон, который так поразил меня при первой встрече. Точно также постепенно стал говорить со мной и сын. Кушать мы тоже стали в разное время. Отдельными стали полки в холодильнике. А еще как-то раз Сережа попросил меня самой оплачивать свою часть коммунальных услуг.
- Мама, - извиняющимся тоном произнес тогда он, – понимаешь это несправедливо, что ты тут живешь и не платишь, - а потом с укором заявил он. - Мы молодая семья. Начинаем «с нуля». Нам многое нужно. И если ты нам не можешь помочь, то хотя бы содержи себя. Мы твое проживание оплачивать не в состоянии.
Я молча кивнула и ушла к себе в комнату, схватила фотографию мужа и, уткнувшись в подушку, чтобы было неслышно, истошно зарыдала.
- Сережа, Сереженька, милый, как же мне жить теперь? Что случилось с нашим сыном? – шептала я. – Почему я стала чужой в своем доме? А Света? Света? Я же так хотела ее любить! Я же не сделала ей ничего плохого! Что же мне делать, а? Подскажи любимый, тебе же с неба виднее. - Потом вытерла слезы и пошла на кухню.
Невольно услышанное заставило меня вздрогнуть и отчаяться еще больше.
- Светочка, ну не могу же я выгнать из дому родную мать, – молящим голосом говорил сын. – Она меня воспитала. И как видишь, неплохо, если ты за меня вышла.
- Молодые должны жить сами, – злым тоном возразила Светлана. – Мать сама это понимала, когда оформляла на тебя дарственную. Я ребенка не могу позволить нам завести, потому что у нас нет для него места.
- Но ведь другие как-то живут большими семьями и детей рожают. Наоборот, будет кому помочь, - уговаривал Сергей.
- Мне плевать на то, как живут другие. Пускай хоть вдесятером в одной комнате в подвале толкаются. Их это устраивает, а меня нет, – Света усилила лед в голосе. – Я не собираюсь делить с твоей маман холодильник. А второй нам поставить некуда. Я брезгую стирать свои вещи в одной машинке с ней. Мне не нравится, как она жрет свои котлетки и путается у меня под ногами. Могла бы и на работу куда-то устроиться, чтобы меньше лазить. А то, как вышла на пенсию, из дома не выгонишь. И вся такая сладкая Светочка то, Светочка это, - кривляющимся голосом сказала она. – Аж тошнит от спектакля.
Я тихонько развернулась, надела куртку и вышла на улицу.
В тот день я долго бродила по городу. Домой идти не хотелось. Говорить с сыном считала бесполезным. Не зря же говорят, что ночная кукушка дневную перекукует. Впервые за свои без малого шестьдесят лет я чувствовала себя полностью беспомощной. Радовало одно – сын любит Светлану и счастлив с ней. Только надолго ли? Станет ли он ей нужен больным и без денег или она от него постарается избавиться, как вот сейчас от меня? Мне было жутко.
Вдруг вспомнила маму. Наш домик в селе. Мы жили одной дружной семьей и никто никому не мешал. Бабушки вместе с нами и мамой собирали ягоды, варили в саду варенье. Ах, этот запах свежесваренного вишневого варенья – запах счастья и моего детства. Как же давно я там не была.
"А что, если? – у меня захватило дух от одной мысли. – Дом пустует. В нем никто не живет. Сейчас конец апреля. До осени его можно «подшаманить». К счастью, всех сбережений я сыну отдать не успела. Я еще достаточно крепкая, чтобы возиться в огороде. Еще успею что-то посадить и вырастить к осени".
В квартиру я возвращалась уже спокойно и с намеченным планом.
Увидев меня, невестка с каменным лицом проследовала к себе.
- Сережа, пойдем ко мне. Разговор есть, - обратилась я к сыну.
- Я тоже с тобой хотел поговорить, – ответил Сережа.
- Вот что сынок, – сказала я, пройдя к себе в комнату и плотно закрыв двери, – Светлана права. Две хозяйки на одной кухне не уживаются. Света – твоя жена и квартира тоже твоя. Значит, я должна съехать.
- Ну не сразу и не так быстро, - как-то замялся сын.
- Значит, все-таки должна, - перебила я его. – И я готова уехать. Помнишь бабушкин дом в селе, где мы отдыхали каждое лето, пока была жива бабушка? Вот уже лет пять он пустует. Я готова освободить вам квартиру и переехать туда, если ты мне дашь ту тысячу долларов, которая лежит у тебя на депозите.
- Что? Тысяча долларов! У тебя есть тысяча долларов, а ты молчал? - ворвавшаяся в комнату Светлана была похожа на летающего монстра.
- Светочка, ты подслушивала у двери! – у Сережки округлились глаза от удивления. Зато воплощением спокойствия теперь была я.
- Да Света! У него на депозите хранится тысяча долларов. Забрать их он может очень скоро. Кстати, Сережина квартира – это его собственность, приобретенная до брака. В случае развода она не делиться. Ты еще тут пока даже не прописана, в отличие от меня. На эту тысячу долларов я сделаю в доме скромный ремонт и навсегда избавлю вас от своего присутствия. Если нет – вылетишь ты, а на сына я подам на алименты. Не удивляйся сын. Мне нужно на что-то жить, – я без сожаления смотрела на оторопевшего от услышанного Сергея.
- Да как Вы смеете! Он Ваш сын! - побелев от злости вопила Света.
- Да, сын. И согласно закону, он обязан содержать свою мать в старости. Если не хочет добровольно, придется принудительно. А тебя, Светлана до выяснения вопроса с регистрацией, прошу немедленно покинуть эту квартиру, - с улыбкой сказала я.
- Сергей, уйми свою мамашу, а то я действительно навсегда уйду, и ты меня не найдешь! - не терпящим возражения тоном заявила супруга сына.
Сын стоял между нами, как Одиссей между Сциллой и Харибдой, не зная, чью принять сторону…
Не стану вдаваться в подробности, но уже через неделю в мамином доме начался ремонт. Я привела в порядок двор, обрезала кусты малины и смородины, высадила аккуратные ряды овощей. Сын завез стройматериалы. Найти ремонтников помог давний школьный приятель, который три года назад вернулся в родную деревню. Кажется, мы симпатичны друг другу. Так что не исключено, что заново жизнь может начаться даже «под шестьдесят». Света до сих пор брызжет ядом, как гадюка. Она не могла поверить, что Сережа скрывал от нее деньги. Света угрожала ему разводом если сын не отдаст деньги ей, но Сережа не пошел на поводу наглой жены. Он так и не прописал Свету в квартире, я надеюсь, что у него наконец-то откроются глаза и он разведется.