Владимиру стало ясно, что и эту невесту придётся «добывать» примерно так же, как Рогнеду. Разгневанный нанесённой обидой, каган русов вернулся в Киев и стал собирать войско, чтобы покарать обманщиков. Было решено, что целью похода станет центр ближайшей к Руси Крымской «фемы» (провинции) Византии. Захват Корсуня – Херснеса, снабжавшего Константинополь зерном, должен был стать для греческих «партнёров» более весомым аргументом, чем «доброе слово», экстренная и эффективная военная помощь и даже само крещение киевского князя.
Взятием этого богатого и древнего города, уже знаменитого в истории христианства, Святославич надеялся решить ещё одну задачу. Не зависимо от того, удалось бы ему заполучить упрямую Анну (и сопровождавшую её духовную миссию) или нет, князь рассматривал Корсунь как ценный ресурс, необходимый для задуманного им крещения своих подданных. Отступать в деле, от которого зависело единство Руси Владимир не мог, Херсонес должен был пасть во что бы то ни стало!
Описание событий Иаковом мнихом в «Похвале и памяти князю Владимиру», сквозь агиографические особенности этого повествования, определённо свидетельствует об этом. «Замыслив походъ на городъ греческий Корсунь, так молился князь Владимир Богу: Господи Боже, Владыко всех, одного у Тебя прошу: дай мне город, чтобы взял и привёл людей христиан и попов на всю землю, и пусть учат людей закону христианскому». Там же князь рассчитывал «добыть» и необходимые для крещения своей страны святыни: мощи святых, чтимые иконы, а также церковную утварь. Этот факт следует подчеркнуть особо, ибо многие, исходя из буквального прочтения текста ПВЛ или его популярных изложений, начинают воспринимать всю Корсунскую эпопею лишь как следствие матримониальных планов Владимира.
Обычным путём, преодолевая пороги, флотилия спустилась по Днепру и выйдя в море, вскоре всего ещё в начале лета, пристала к берегу Крыма у Херсонеса. Владимир спешил и готовясь к штурму приказал засыпать землёю ров на избранном участке перед стеной. Это первое в отечественном источнике описание активной осады крепости. Жители и гарнизон не сидели сложа руки и прокопав в этом направлении подземный ход, «воровали» землю из рва, успев насыпать в городе высокий холм. Херсониты яростно сопротивлялись, рассчитывая на подмогу и мощь укреплений. Осада затянулась на долгие месяцы, наступил 989 г., но однажды в лагерь осаждавших со стены прилетела стрела с запиской. Доброжелатель, рискуя жизнью, сообщал Владимиру, где следует искать тайный водоток, питающий город от источника в горах. Керамическая «труба» была найдена, перекрыта и вскоре город сдался, изрядно потерпев от ярости победителей. Из преданий известно, что Владимир, отмщая обиду, вполне по-язычески казнил правителя города, а археологи дополнили картину, открыв массовые захоронения того времени.
Предателем (доброжелателем) оказался местный священник Анастас – будущий соборный протоиерей киевского храма Богородицы Десятинной и предполагаемый автор попавшего в ПВЛ текста «Корсунской легенды» о крещении Владимира в Херсонесе.
Подведя итог, приходится оставлять читателя, как витязя на распутье. Казалось бы, в том, что князь погружался в херсонесскую купель вряд ли стоит сомневаться, - слишком много тому должно быть свидетелей, да и событие это, очевидно, достаточно скоро легло на пергамент под рукой лица, заинтересованного в прославлении родного города, да и себя, любимого. В том, что, не выполнив своего главного обязательства, Владимир вряд ли решился бы на захват Корсуня уверенности несколько менее, но и без приведённых выше источников, слухи о крещении Владимира на Руси «без огня» возникнуть не могли.
Здесь можно предположить такой вариант: на Руси Владимир был лишь «оглашен» как христианин, для подготовки к крещению, или же принял «печать дара Духа Святаго» - первую часть обряда, таинство Миропомазания, а вторую – «баню пакибытия» (т.е. возрождения к новой жизни) - погружение в купель, прошёл уже в Крыму. Такое в жизни иногда случается. Заявлять же, что князя могли «крестить повторно» было бы слишком смело, но, если допустить, что «легенда» сообщает реальный факт о внезапно поразившей Владимира слепоте, для исцеления от которой, по совету Анны, было совершено это омовение, то всё встаёт на свои места. Однако сомнения не исчерпаны: поводом для херсонесской «версии» вполне могли стать священнодействия, совершаемые над Владимиром во время таинства брака, которые неискушенные русины, особенно не посвящённые в его личные дела, вполне могли принять за крещение, чем позднее и воспользовался лукавый Анастас.