Ещё немного о том, о чём говорили на международном конгрессе «Малышевские чтения – 2024».
Профориентация и предпринимательство
- Мы много работаем со школами и наблюдаем вызовы для всей системе высшего образования, - поделился соображениями кандидат технических наук, доцент, ректор Московского государственного технического университета им. Н.Э. Баумана Михаил Валерьевич Гордин. - Налицо дефицит школьников, которые сдают ЕГЭ по физике и просто интересуются этим предметом. С математикой чуть получше, но только потому, что ЕГЭ по ней обязателен для всех, а вот с физикой беда. По нашему мнению, надо сфокусировать внимание на программах профориентации, начав эту работу с 5-7 класса, чтобы дети понимали, куда поступать, и начинали изучать те предметы, которые для этого нужны. Без этого технические вузы будут и дальше испытывать нарастающий дефицит абитуриентов.
Чтобы укрепить технологический суверенитет, надо перестроить систему высшего образования под требования времени и потребности экономики. У нас в университете мы практикуем не только обучение и научение, но ещё и исследование, предпринимательство, использование полученных знаний в интересах страны. А ещё могу сказать, что без конкуренции не обойтись, только она заставляет делать что-то лучше и современнее.
Мышление и творчество
- Я 20 лет работал в банковском бизнесе, поэтому тема образования мне чужда, - признался кандидат физико-математических наук Ректор Центрального университета Васильевич Ивашкевич. - Там потребности немного другие. Но хочу сказать вот о чём. Заказчиком высшего образования является государство, которое даёт вузам деньги для подготовки специалистов. Раньше оно, помимо этого, ещё и распределяло выпускников, гарантируя трудоустройство. Теперь этого нет, государство ограничивается только тем, что финансирует обучение, и всё. Отсюда возникают перекосы – в 2022 году в России было подготовлено 166 000 экономистов, 90 000 юристов и только 36 000 программистов. Как представитель банковского сектора в прошлом заявляю: столько экономистов нам не нужно! А вот программистов, наоборот, категорически не хватает. Чтобы исправить этот дисбаланс, необходимо вовлекать бизнес в образование. Сейчас это активно практику только крупные корпорации - Яндекс, Сбер, Тинькофф, Росатом, Газпром, Лукойл. Все они финансируют образование, но по-своему, создавая собственные университеты. Это можно только приветствовать.
Что же касается искусственного интеллекта, то он обнажает человека. Есть экспертиза знаний и экспертиза творчества. Но сегодня все знания есть в Интернете, их вовсе не нужно держать в голове, как раньше, надо лишь понимать, где что лежит и откуда взять готовый ответ. А вот творчество – совсем другая материя, оно всегда только при самом человеке. Chat GPT не может творить, он лишь компилирует, обрабатывает чьё-то творчество. Поэтому человека надо оценивать именно по этому параметру – насколько он способен создавать что-то своё, уникальное. Именно поэтому развитие творчества – главная задача высшего образования.
Мотивация и профессионализм
- Мы является одним из крупнейших работодателей в стране, - заявила главный инвестиционный директор ПАО АФК «Система» Оксана Павловна Косаченко. – А ещё мы - единственные владельцы Вологодского текстильного комбината. В этой глубоко забытой отрасли кадров, имеющих профильное высшее образование, меньше всего в стране. По статистике, в России 66% всех работающих людей имеют диплом об окончании одного или нескольких вузов. В текстильной промышленности их, максимум, 10%. Но нам больше и не нужно! Нам нужны люди с хорошим средним специальным образованием. А вот их-то как раз крайне не хватает. Оттого мы приглашаем всех, кого можно.
Я проехала несколько областей, в которых есть текстильные колледжи, и выяснилось, что там до сих пор готовят мастеров по учебникам 1979 года! В некоторых заведениях нет не то что современного – никакого оборудования, студентам дают только теорию. Отсюда – крайне низкая мотивация к росту и развитию. Посудите сами: в цеху 65 сотрудников, из них 19 учеников. Швея выдаёт от 50 до 80 комплектов в день, ученик – 4! Потому что молодёжь вообще не заинтересована учиться. У них такая логика: не будете платить – устроюсь кассиром или охранником, там по любому зарплата больше. Но проблема не только в зарплате, налицо провалы в профориентационной работе – дети просто не знают, куда поступать и кем работать. Оттого на выходе из школы мы имеем армию «летунов», которые прыгают с места на место и считают нормой, что никто не работает в одной организации больше 6 месяцев. Выстраивать стратегическое партнёрство и работать в долгую с такими кадрами нельзя.
Корпоративные университеты – это, конечно, хорошо. Но вот мы, допустим, принимаем выпускников других вузов и от 6 до 24 месяцев доучиваем и переучиваем их, причём очень плотно и конкретно. Потому что вуз со своими образовательными программами идёт в одну сторону, а бизнес уже давно в другом направлении. Может, надо здесь что-то поменять?
А в целом возникает крамольный вопрос: действительно ли нужно стремиться к тому, чтобы все выпускники школ непременно поступили в вузы? Не уверена. Мы зачем-то тянем туда мальчиков, хотя они учатся хуже, чем девочки, которых в три раза больше в числе студентов. Может, пусть лучше парни заканчивают колледж и идут работать? Тем более, сейчас очень много курсов ускоренной подготовки тех или иных специалистов. Вместо 4-5 лет достаточно полугода. Согласна, чтобы стать врачом, нужно закончить сначала медицинский университет, а потом ещё и ординатуру. Но в других профессиях ведь не так.
Искусственный интеллект в текстильной промышленности тоже может быть полезен. Но как вам такая статистика: чтобы создать одну жаккардовую скатерть, студент Строгановского университета тратит целый год, это его дипломный проект. Нейросеть делает то же самое за 10 минут. Но вся разница в том, что студент создаёт нечто самобытное, штучное. А цифровой разум предлагает нам вариации на тему того, что уже есть. Возможно, кого-то устроит и такой продукт, но ценность первого очевидна.
С другой стороны, диджитализация во всём мире набирает темпы. В Китае в огромном цехе работает 6 человек, которые просто следят за работой аппаратов и механизмов, нажимают на кнопки. А у нас в цехе 200 человек, и всё делаем руками. Впрочем, в этом тоже есть свои плюсы: получая новое оборудование (увы, иностранное, поскольку своего нет), мы его разбираем до винтика и опять собираем, отмечая и заменяя слабые узлы. Вот это – реальный инжиниринг!
Анализ и прогноз
- На сегодняшнем этапе развития мы получаем много выгод от наличия цифровых ресурсов, - подчеркнул кандидат физико-математических наук, доцент, председатель совета директоров Института развития информационного общества, академик Российской инженерной академии Юрий Евгеньевич Хохлов. - Но новые тенденции развития связаны не только с цифрой. И надо уметь анализировать, какие технологии развиваются более интенсивно, и какие будут востребованы через 5 – 10 лет. Но мы, к сожалению, пока не умеем этого делать.
Для меня совершенно очевидно: корпоративные университеты всегда ориентированы на то, чтобы решать текущие проблемы бизнеса. Поэтому у нас очень мало структур, готовых вкладываться в долгосрочные и перспективные проекты. Но у бизнеса есть, деньги, которых нет у системы образования, у университетов, на то, чтобы развивать науку. Поэтому надо пытаться связать одно с другим – нужды и тех, и других.
Есть ещё одна проблема. Да, мы всё ещё способны готовить кадры, которые умеют создавать новые знания, технологии, алгоритмы. Но та яма между исследованиями и доведением и масштабированием продуктов, связана с катастрофическим дефицитом предпринимателей, людей, которые могут понять и подсказать, где технологию применить, как её продать. И вот над этим надо очень серьёзно поработать.
Окончание следует.