В конце восьмидесятых Сергей Гомоляко выиграл молодежный чемпионат мира с союзной сборной, где тренеры Черенков и Гуреев так удачно совместили Могильного, Федорова и Буре (девятнадцать шайб в семи матчах), а сам Гомоляко забил четырежды. В первой половине девяностых Гомоляко дважды брал бронзу МХЛ с белоусовским «Трактором», а потом гремел с белоусовской же «Магниткой»: выиграл Кубок, чемпионат России и две Евролиги. На Кубке Шпенглера Гомоляко сыграл под 135 номером, и был повод думать, что это – его вес на тот момент, но сам Сергей признался, что в девяностые особо и не взвешивался. Уход из «Металлурга» в «Ладу» на изломе веков Гомоляко до сих пор считает большой ошибкой – с тех пор он ежегодно колесил по командам суперлиги, вернувшись в итоге к истокам: в составе «Мечела» Гомоляко вынужденно завязал с хоккеем, когда шайба рикошетом от чьего-то конька неудачно влетела ему в лицо. Даже слишком неудачно: осколочный перелом орбиты глаза, перелом носа, контузия глаза, обширная гематома, сотрясение мозга.
Гомоляко переехал в Москву – его сын Александр занимался хоккеем в школе ЦСКА, сам Сергей работал сначала ассистентом, а потом главным тренером «Витязя». С «Витязем» Гомоляко простился в разгар первого сезона КХЛ – из зарплат тренеров и генменеджера Жамнова вычли миллионный штраф за выход лишнего легионера, а команда безнадежно прилипла к последнему месту, лидируя лишь по количеству штрафных минут. В прошлом сезоне Гомоляко снова участвовал в чемпионском походе «Магнитки», уже как начальник команды, а осенью вполне сенсационно стал первым вице-президентом «Трактора», бойко встряхнул его состав и уволил тренера Карри Киви, выигравшего с финнами МЧМ-2014. С Андреем Николишиным, который стал тренером даже раньше, чем официально объявил об окончании карьеры игрока, и посвежевшим составом «Трактор» вернулся в зону плей-офф.
– Правда, что ваш отец играл в Уфе в одном звене с Сергеем Михалевым?
– Я точно помню только, что Сергей Михайлович жил рядом, и мы дружили семьями. Играли ли они в одной тройке, уже не помню, но в чебаркульской «Звезде» отец выходил в одном звене с Александром Гусевым и Валерием Харламовым. Об этом мне рассказывали друзья отца.
– Ваш переезд в Челябинск в пятнадцать лет с чем связан?
– Меня взяли в первую команду «Салавата Юлаева» на восстановительные сборы, но играть за уфимцев мне было рановато. Анатолий Зиновьевич Картаев позвал меня в челябинский «Металлург». Отцу дали работу в челябинской школе спортивного мастерства, и мы переехали сюда.
– Трудно менять прописку в пятнадцать?
– Да не шибко трудно. В Уфе у меня остались, может, один-два друга, а так я все время находился на льду, где тренировал отец. В хоккейном дворце меня прекрасно знали, разрешали даже тренироваться с несколькими командами, а каких-то дворовых или школьных друзей, по которым я бы скучал в Челябинске, у меня там не было.
– Молодежный чемпионат 1989 года чем памятен лично вам?
– Захватывающе было играть с такими талантами, как Зубов, Христич, Оксюта, как господин Цыплаков (тренер «Трактора» – прим. Sports.ru), как Могильный – Федоров – Буре. Такой мощный состав редко собирается в одном возрасте, поэтому мы, наверное, и чемпионами мира стали. Мы в той сборной были со всеми в очень хороших отношениях. Например, 13 декабря, накануне чемпионата, был день рождения у Сергея Федорова, и мы всей командой попили лимонада с тортиком. Уютно посидели – много анекдотов рассказывали, а после ужина всей командой вышли на лед в Новогорске.
– Это еще зачем?
– А нам перед чемпионатом выдали новую форму. Решили ее, так сказать, размять.
– Как узнали, что в конце восьмидесятых вас задрафтовал «Калгари»?
– Не то чтобы я этим сильно интересовался. Мне это здесь, в России, объявили, и я воспринял новость спокойно – ну выбрали и выбрали. Потом мы созванивались с «Калгари» пару раз, я хотел даже на сборы в Канаду ехать, начал к ним готовиться, но сыграл с ребятами в футбол на базе «Трактора», сломал ногу и никуда не поехал.
– То есть вы были готовы ехать в НХЛ? Просто по вашим старым интервью мне показалось, что вы из России не особо-то и рвались.
– Да, готов, я дал канадцам согласие. Русские ребята, ездившие тогда в тренировочный лагерь «Калгари», потом спрашивали: «Чего тебя не было-то? Там в раздевалке и ящичек был с твоей фамилией». Ну я и объяснил, что и как.
– А в Европу вас звали?
– Было несколько предложений – финны звали, потом швейцарцы. Финны и швейцарцы предлагали примерно такие же контракты, как у меня в Магнитогорске, так что смысла ехать не было. А в «Магнитке» была перспектива выиграть золотые медали. Тогда у нас была очень хорошая команда.
– Как тогда платили в «Металлурге» по сравнению с остальными клубами суперлиги?
– У нас были небольшие зарплаты, как у всех, но хорошие премиальные.
– На какой машине ездили?
– В Магнитке – на джипе «Гранд Чероки».
– Машины у хоккеистов «Металлурга» пытались угнать?
– Такого, по-моему, не было. Вот колеса снимали у ребят, которые на русских машинах ездили, – это да.
«Собирался на сборы в Канаду, но сыграл в футбол на базе «Трактора», сломал ногу и никуда не поехал»
– Вы ведь должны были ехать с Тихоновым на Олимпиаду-94?
– Раньше у всех мальчишек была мечта сыграть на Олимпийских играх. Я тоже мечтал, и это практически осуществилось, но получил на тренировке тяжелую травму спины. Тем не менее, даже с этой травмой я поехал в Швецию на Кубок Глобена, но в игре с чехами еще сильнее усугубил травму. Уехал в аэропорт на коляске и улетел домой.
– Какой разговор с Тихоновым жив в памяти?
– Тихонов ни с кем из игроков шибко не общался – говорил в основном на собраниях. Только Игорь Ефимович Дмитриев подошел ко мне: «Давай лечись, ты еще молодой. У тебя все впереди».
– Молодой, но в «Тракторе» вы же капитаном тогда были.
– Оба сезона, когда Челябинск выигрывал бронзовые медали Межнациональной хоккейной лиги.
– А почему Белоусов именно вас, двадцатитрехлетнего, выбирал?
– А у нас вся команда молодая была – от двадцати до двадцати шести. Из опытных – только Олег Мальцев 63 года, да Серега Иванов, уже заканчивавший. К тому же выбирал не Белоусов, а игроки – тайным голосованием на командном собрании.
– Вы во всех командах обладали таким авторитетом, как в «Тракторе»?
– Я в «Металлурге» был ассистентом капитана, чуть позже – капитаном, потом был среди кандидатов и в сборной перед Лиллехаммером, но выбрали Андрея Мартемьянова, а я стал помощником.
– Вы рассказали как-то, что самыми веселыми игроками «Металлурга» были Разин и Степанов. В чем это проявлялось?
– Разин со Степановым устраивали такие шуточные склоки между собой, что над ними все смеялись. А так и Валерка Карпов заводил смехом, и Дима Попов, и Андрюха Соколов. Олег Микульчик мог в женском парике на тренировку выйти. Отличная была команда – все могли посмеяться друг над другом, выпить вместе, а потом выходили на лед и бились друг за друга.
– А Микульчик зачем в женском парике выходил?
– Да просто подкололи его: «Сможешь?». Он взял и вышел. Когда Валерий Константинович увидел Микульчика в женском парике, сделал во-о-от такие глаза. Олег покатался так минуты три и все-таки надел шлем.
– Тренируя «Витязь», вы часто извинялись за своих тафгаев. Неужели сами на льду ни разу не скидывали перчатки?
– Нет. Так, как дрались ребята из «Витязя», я, конечно, не дрался. Отмахиваться приходилось – это да. Раньше хоккей был грубый – то палкой били, то в спину толкали, то в шею клюшку совали. В отместку я тоже грубил, но без драк.
– Наверное, вас и мало кто провоцировал на драку?
– Меня-то как раз провоцировали очень много. Видимо, считалось, что по большому игроку бить можно, а по маленькому нельзя, поэтому за грубость против меня судьи не удаляли. Но опять же – я соизмерял свою реакцию и с цепи не срывался.
– Правда, что Тортунов плакал после гола Маркова в финале Евролиги?
– Да, абсолютно так и было. Никто ему и слова укора не сказал: все понимали, что Борису тяжело, что до этого он очень много выручал нас и в том финале, и в предыдущих матчах Евролиги. Просто посидели молча, потом Борис, не дожидаясь конца перерыва, ушел на лед, а Валерий Константинович сказал: «Давайте поможем Борису и выиграем». Ну, мы вышли и выиграли.
– Еще кто-то на вашей памяти плакал в раздевалке?
– В прошлом сезоне Ярослав Хабаров отдал неточную передачу в Праге, в игре со «Львом». Нам забили и мы проиграли. После этого Ярослав плакал, но мы успокаивали его, говорили, что еще будут матчи, чтобы исправиться, и рано расстраиваться. Но вот так сентиментально он воспринял свою ошибку, так расчувствовался – хорошо, что есть ребята, которым настолько небезразличны их ошибки, а команде небезразличны чувства таких ребят. Мы с Ярославом поговорили, он все понял и в следующей же игре забил. И мы выиграли.
– Идея сыграть на Кубке Шпенглера под номером 135 – ваша или организаторов?
– Это была рекламная акция, пририсовали к моему номеру пятерку. У кого-то был 007, у Землички – 91.1. В каждой команде один игрок должен был сыграть под необычным номером. Когда мне позвонили, я сказал: лепите любую цифру, мне все равно.
– А на кроссах вам делали поблажки?
– Делали, но, понимаете, я сам знал, что кроссы – неизбежная часть подготовки к сезону. Бегали мы в лесу, куда приезжали на автобусе, и, чтоб команда не ждала меня пятнадцать минут после финиша, я приезжал туда заранее и пробегал то же расстояние в одиночку. С Валерием Константиновичем у меня были хорошие отношения, и он мне это позволял.
– В Магнитогорске девяностых вы были одним из самых популярных спортсменов. В чем это проявлялось?
– Приятно было, когда я приехал после Евролиги, а у меня весь подъезд обклеен рисунками. Дети писали: «Дядя Сергей, поздравляем вас. Гордимся». С первого этажа все было обклеено, даже в лифте. Я никак особенно к своей популярности не стремился – просто старался, чтоб на льду от меня был толк. Можно, конечно, сидеть на лавке и постоянно давать интервью, но популярным ты от этого все равно не станешь.
– Почему в Магнитогорске у вас часто менялись партнеры по звену?
– Валерий Константинович постоянно менял сочетания, когда не шла игра. Я был как затычка – где дырочка, туда я. Если кто-то травму получал, на освободившееся место ставили меня. Я всегда спрашивал Белоусова: «Почему я-то?» – «А больше некому. Ты можешь и справа, и слева, и в центре». Я начинал с братьями Корешковыми, потом долго выходил с Кудиновым и Варицким, потом с Поповым и Разиным, Кудиновым и Карповым.
– Три главных качества Белоусова?
– Во-первых, порядочность. Во-вторых, тренерское чутье: умел во время игры поменять звенья, которые вообще не шевелились, и они начинали забивать. В-третьих, доверие к хоккеистам.
«Проверил голову, сдал анализы и похудел на тридцать два килограмма. После этого отыграл еще пять лет»
– Вы сильно похудели после первого ухода из «Металлурга». Как это произошло?
– Я уехал из Магнитогорска в «Ладу», потом перешел в «Северсталь», но Сергей Михалев уволил меня без объяснения причин – нашлись какие-то советчики, наверное. Поиграл в Воскресенске в высшей лиге, а потом, сидя дома, понял, что хочу еще поиграть в хоккей на высшем уровне. Занялся собой: проверил голову, сдал анализы и похудел на 32 килограмма. После этого отыграл еще пять лет.
– С Постниковым в «Ладе» у вас почему не сложилось?
– Я ему поверил. Думал, что он поменялся. Я собирался уходить из «Металлурга» в другую команду, не в «Ладу», но позвонил Анатолий Анатольевич Емелин: «С Постниковым все будет нормально, переходи к нам». Встретились в Тольятти, вроде нашли общий язык, во время регулярного сезона были нормальные отношения… Мне говорили люди из «Магнитки»: «Постников тебя потом подставит». Так и получилось: в плей-офф я сыграл всего одну игру, но виноватым в вылете команды назвали почему-то меня. Поражение от Омска было ожидаемо, и надо было найти человека, на которого его можно было свалить: но если б я сыграл все четыре игры – другое дело, а я на три вообще не выходил.
– Говорили, что игроков из Магнитогорска холодно встретили в «Ладе».
– Мы приехали с Магнитки впятером – я, Серега Тертышный, Валерка Карпов, Виталик Прохоров, Вовка Антипин. Старожилы «Лады» нас действительно не приняли, начались разброд и шатания. С «Магниткой» мы выигрывали и Евролигу, и чемпионство, и готовы были выиграть все с «Ладой», но когда начали говорить: «Вот, челябинские приехали», – началось это странное деление, и создать коллектив, а значит и выиграть что-то – не получилось. Но опять же – создание коллектива – это тоже задача тренера.
– Карьеру вы закончили вынуждено – хотелось еще поиграть?
– Хотелось. Через полгода после травмы глаза я вышел на тренировку, но врачи запретили – сказали, что шуруп, который мне вживили, может выбить глаз. Пришлось заканчивать. Играю сейчас иногда за ветеранов и с ребятами на тренировках.
– Когда «Витязь» провел матч с лишним легионером, штраф вычитали из зарплаты тренеров – вы чувствовали, что это несправедливо?
– Я не чувствовал – я знал, что это несправедливо. Всю ответственность возложили на троих тренеров и генерального менеджера Алексея Жамнова – штраф был миллион и его поделили между нами. Неприятно про это вспоминать.
– Тафгаи «Витязя» именно как хоккеисты чем-то запомнились?
– Натан Перро как хоккеист запомниться не мог, потому что он не хоккеист. Перро был охранником в барах, а руководство «Витязя» его пригласило в КХЛ. Катался он плохо, но при этом старался все, что говорит тренер, выполнять профессионально – этого у него не отнять. Физически был готов очень хорошо – ему ставили десять барьеров и он за раз перепрыгивал три. Если б нашим более обученным хоккеистам привить работоспособность Перро – было бы великолепно.
Крис Саймон другой. Открытый, добрый, всегда молодому подскажет. В раздевалке мог крикнуть по делу. Отличный мастер: и очки набирал, и за партнеров мог постоять. Саймон мне говорил: «Я не хочу драться». Я ему: «Ну так не дерись». – «Но у тебя же будут проблемы». – «Так у меня же, а не у тебя. Зато ты в хоккей будешь играть».
Чеховским болельщикам нравилось, что Перро и другие постоянно дрались, в идеале было бы, чтоб мы еще и в плей-офф выходили, но такого ведь не бывает – когда команда большую часть матча играет втроем или вчетвером, побеждать тяжело.
«В ущерб некоторым играм Николишин устраивал по две тренировки в день»
– Каким узнали Майка Кинэна в прошлом сезоне в Магнитогорске?
– С Кинэном мы сидели в соседних кабинетах. Образованный человек, хорошо изъясняется – в спокойном темпе. Его бригада тренеров – одна из лучших в КХЛ. Все интеллигентные, умные, начитанные – когда надо затянут гайки, когда надо – ослабят.
– Какой переход за три месяца работы в Челябинске было труднее всего провернуть?
– С Франсисом Паре было трудно. Геннадию Ивановичу Величкину этот игрок был очень нужен самому.
– С кем было тяжелее всего расставаться?
– Жалко было прощаться с Уилсоном – он парень-то неплохой. Профессионал, самостоятельно тренировался – видно, что он канадец. Но вот не пошло у него чего-то. Конечно, нам не хотелось, чтобы он за такую зарплату имел показатель полезности «минус 15».
– Вас устраивает тот состав, который собрался в Челябинске к Новому году?
– Я думаю, ни одна команда не может быть довольна на сто процентов. Нам тоже хотелось бы лучшего.
– Риск с приглашением Николишина, у которого был нулевой тренерский опыт, оправдывается?
– Сразу от Николишина, конечно, трудно было ждать результата – чтоб он взял и выиграл десять игр подряд. Но потихонечку мы наращивали темп, набирали форму и в итоге выправили положение в таблице. Когда Николишин принимал команду, у нас не было нужных физических кондиций, сейчас он все это привил – даже в ущерб некоторым играм устраивал по две тренировки в день.
– При выборе нового тренера вам было важно, чтобы его хорошо знали местные болельщики?
– То, что Андрей играл в Челябинске и был кумиром болельщиков, сыграло некоторую роль, но не было самым важным.
– А что – было?
– Я давно знаю Андрея Васильевича, знаю, какой он профессионал как игрок. Важно, что он молод и амбициозен – и в игре, и сейчас в тренерской работе. Он любит всегда побеждать. Я считаю, что все руководители клубов должны давать шанс молодым тренерам – Николишин оправдывает этот шаг.
– Киви тоже молодой. Чего ему не хватило, чтобы задержаться в Челябинске?
– Киви – это пройденный этап. Тема закрыта.
– А вы пробовали выяснить, как вышло, что лучшие молодые игроки «Трактора» после финала-2013 оказались в «Динамо»?
– Я не выяснял, потому что примерно знаю, как это было, и не хочу разговаривать на эту тему.
– Человек семь из состава «Трактора» 1998 года рождения числят могучими талантами. Они не повторят судьбу Карпова и Дугина?
– Когда будет драфт, попытаемся всех их защитить – сейчас ждем от тренеров «Трактора»-98 Александра Короболина и Владимира Молчанова и «Белых Медведей» Максима Смельницкого списка самых талантливых наших юниоров и будем стараться всех их сохранить.
