Из Николаевки выдвинулись еще затемно, даже на снегоходе предстояло проделать немалый путь. Замерзшая речка Люменцев Ров отлично подходила для передвижения, и друзья с шутками и смехом катились по ровному льду, прикрытому снегом.
Им было по двадцать пять, но Михаил приехал из Уссурийска, а Павел жил в Николаевке постоянно. Уже два года они планировали эту вылазку, и вот мечта сбылась. В прицепе снегохода ожидало своего часа маринованное мясо и бутылка белого рома. Водку принципиальный Миша не пил, а для охоты у него не было снаряжения и навыков. Так что он взял на себя обеспечение их маленького отряда провизией, а Паша должен был позаботиться о транспорте.
Мимо проносилась сплошная сосновая стена, ветер свистел, а солнце озаряло снежный покров нежным малиновым светом. Морозный воздух обжигал лицо несмотря на шарф и очки. С русла Люменцева Рова свернули в гору, езда по пересеченной местности стала не такой приятной, Михаил покрепче ухватился за поручень, чтобы не слететь ненароком на какой-нибудь особо высокой колдобине.
- Долго еще? – прокричал он в ухо другу.
- Нет! Еще километров пять, и мы на месте.
Конечный пункт их путешествия находился в «пещере». Так друзья называли навес из каменных глыб, где они много лет назад проводили время за песнями у костра. Туда же и решено было отправиться, вспомнить молодость и просто отлично отдохнуть.
https://35photo.pro/photos_main/1198/5990072.jpg
Не успел Миша обрадоваться скорому приезду, как двигатель снегохода чихнул, фыркнул и заглох. Они прокатились по инерции еще несколько метров.
- Что за фигня! Не хватало застрять здесь! – недовольно пробормотал Паша, пытаясь завести движок.
Склонившись над открытым мотором, друзья пытались выяснить неполадку.
- Троит, обороты прыгают… Глохнет и все! Вот ведь!
- Что будем делать? – забеспокоился Михаил.
Солнце уже перевалило за полдень, а ночевка под открытым небом в двадцатиградусный мороз внушала серьезные опасения.
- Пошли, помнишь, заимку Красную? Там заночуем, а утром до Симбирцева дойдем, там помощь попросим. Мужики доедут сюда, отволокут нас обратно в Николаевку.
Помнил ли Миша Красную заимку? Еще бы! Отец как-то раз рассказывал, как он провел там трое суток, боясь выйти наружу. Чего он так напугался, Михаил не помнил совершенно, ему тогда едва исполнилось семь лет.
- Она еще существует? Я думал, развалилась давно…
- Не развалилась, мужики говорили, что видели ее. Стоит, как миленькая.
Сгрузив продукты и лыжи, Паша обмотал шею шарфом, надел рукавицы. Мужчины надели рюкзаки и отправились вглубь леса. Справа простиралась бескрайняя тайга, прикрытая снегом. Снегири перепрыгивали с ветки на ветку, роняя снег. Под лыжами хрустела ледяная корка, мороз становился крепче, и Михаил порадовался, что надел два свитера.
Слева обрывистый откос уходил вниз, к реке. Путь в гору оказался тяжелым, и лишь к вечеру мужчины добрались до крохотного таежного домика. Легкий снежок падал с неба, затянутого серой пеленой туч.
Еле-еле разгребя снег перед входом, они прошли внутрь, Павел сразу занялся печкой.
- Давай-ка свой шашлык, жрать хочется! – поторопил он друга.
После ужина и неспешной беседы их потянуло в сон. Домик прогрелся достаточно, чтобы можно было снять тяжелые куртки. Давно наступила ночь, и за окном стояла непроглядная темень. Вешая одежду на крючок у двери, Павел вдруг замер.
- Мих, ты слышал?
Друг, занятый застиланием лежанки, обернулся.
- Я не…
Скрежет по бревнам снаружи прервал его. Оба уставились на дверь. На ночь они ее не запирали, да и не было там никакого засова.
- Что это? Кто это может быть? – внезапно осипшим голосом спросил Михаил. Ему вспомнились жуткие отцовские рассказы.
- Не знаю. И знать не хочу. Если медведь…
«Хоть бы это оказался медведь» - пронеслось в Мишиной голове. Вслух же он ответил:
- Да, наверное, зверь какой-то мясо учуял…
Сильный стук сверху заставил его замолкнуть на полуслове, друзья переглянулись. С потолка посыпалась труха и пыль. Неясная пока тревога овладела обоими. Кинув взгляд на печку, Паша обеспокоенно протянул:
- Дров больше нет, я хотел сходить попозже. Но теперь…
- Не ходи, - торопливо согласился Михаил, - до утра как-нибудь протянем, не замерзнем.
По крыше заскреблось что-то большое, стены ветхой избушки задрожали. «Может, вправду медведь? Забрался на крышу…» Легкий перестук сменил скрежет, теперь казалось, что по доскам кто-то бьет молоточком. Звук переместился по стене вниз, плавно подбираясь к двери. Синхронно посмотрев в ту сторону, друзья кинулись искать что-то, чем можно подпереть дверь.
Михаил заметил, что у друга дрожат руки и удивился. Сам-то он не особо испугался, считая Пашку всесторонне грамотным по вопросам выживания в любых, самых адских условиях.
- Ты чего, Паш… – прислоняя к двери лавку, начал он.
- Знаешь, почему эта заимка называется Красной? – перебил друг, - здесь много людей находили мертвыми. Вот так-то! Кто ночевать оставался, наутро не просыпался. Или вообще без вести пропадал.
- Да ну тебя, это ж сказки-страшилки, - не очень уверенно возразил Михаил.
Взглянув вверх, он успокоился. Потолок больше не трясся, молоточки тоже утихли. Лишь легкий шорох снега по стеклу и потрескивание остывающей печки нарушало тишину.
Надо ложиться спать, утром разберемся, решил Миша и подошел к оконцу, собираясь задернуть ветхую занавеску. Что-то отпрянуло от стекла, скрываясь в ночном мраке, и мужчина отшатнулся, задев ковшик и кружки на столике. Обернувшись на грохот, Павел удивился:
- Что случилось?
- Там… Кто-то был! Я видел!
В эту секунду раздался стук в дверь. На этот раз он прозвучал требовательно, словно визитер имел полное право войти. У Михаила замерло сердце, он не мог даже представить, кто может находиться за хлипкой дверью. И остановит ли она «гостя». Паша, стоящий прямо возле входа, внезапно принюхался. Теперь и Михаил ощутил странную вонь, как будто…
- Тухлым мясом воняет, - пораженно произнес он. Откуда в ледяной тайге тухлятина?
Попятившись от двери, Павел нащупал ружье. В суматохе он совершенно не подумал о нем! Догорающая печь почти не давала света, и темнота постепенно завладела комнатой. Направив ружье на вход, мужчина ждал. Тишина давила на уши, нервы у обоих были напряжены, как струны.
Михаил не отрывал взгляда от окна, следя, чтобы никто незаметно не подкрался с этой стороны. Он пожалел, что так и не удосужился получить разрешение на оружие. Теперь отбиваться разве что ножом или топором.
Голубой огонек он вначале принял за обман зрения. Точка моргнула и погасла, а за ней последовал далекий сполох тусклого синего пламени. Четкие силуэты елей на миг подсветились и тут же исчезли в окружающей черноте. Михаил сглотнул. В лесу творилось что-то непонятное, а они тут застряли, как зайцы в капкане.
Новая бесшумная вспышка озарила тайгу на много километров вокруг, и в это мгновение по стене заимки что-то заскребло, зашуршало. Нарастающее шипение и свист наполнили воздух, вонь усилилась, став невыносимой. Мужчины напряженно вглядывались в темноту, от ужаса не рискуя даже заговорить друг с другом.
Мимо окна пронеслась тень, Михаил скорее почувствовал это, чем увидел. Он напряг слух, пытаясь по звукам определить, что происходит снаружи. Хруст снега за стенами избушки, легкий-легкий стук по крыше, затем – тишина. И снова хруст, очень напоминающий осторожные вкрадчивые шаги.
Шаги стихли возле двери, где, как изваяние, стоял с ружьем Пашка. Михаил тоже повернул голову с ту сторону, поэтому не сразу заметил, как проем окна заслонила черная туша. Хруст оконного стекла прозвучал, как взрыв, и Паша, закричав, пальнул, не целясь, в ту сторону.
Эхо выстрела слилось с отчетливым воем, в стену заимки что-то с силой ударило, в окно ворвался морозный воздух, немного освежив удушающую вонь.
Осколками стекла Мише поцарапало щеку, хорошо еще, что не задело пулей! Отбросив эти мысли, он не мигая смотрел в освободившееся окно. Синяя вспышка, продолжительнее и мощнее предыдущей озарила лес. Снаружи больше не доносилось ни единого звука.
Простояв почти час, Михаил понял, что больше не в силах выдерживать напряжение и сел. Тучи рассеялись, и лунный свет легким мерцанием озарил заснеженную тайгу. Пашка решился осторожно выглянуть, но не увидел абсолютно ничего, кроме сосен и снега вокруг.
О том, чтобы ложиться спать, не шло и речи, по очереди друзья караулили около разбитого окна, изредка перекидываясь короткими фразами. Начинало светать.
Крайне осторожно приоткрыв дверь, Михаил выглянул в образовавшуюся щель. Никого. Пашка стоял сзади с ружьем наготове. Рискнули выйти и осмотреться. Первым это заметил Паша:
- Смотри!
Отчетливые следы копыт на снегу.
- Лось? – утвердительно спросил Миша.
Вместо ответа друг постучал себя по лбу и указал на крышу. Обомлев, Михаил смотрел и не верил своим глазам. Вся крыша была истоптана следами копыт. Ни одно животное вроде лося или косули не могло забраться так высоко. Не говоря уж о том, чтобы стучаться в дверь!
Друзья собрались практически молниеносно. До ближайшей деревни идти предстояло не меньше шести часов.
- Доберемся за четыре, - отрезал Пашка.
Возражать Михаил и не думал, он мечтал побыстрее убраться от проклятой заимки как можно дальше. И никогда сюда не возвращаться.
***
Забытый впопыхах нож валялся под лежанкой. Банка с кетчупом и полбутылки рома сиротливо стояли на пустом столе. Снова шел снег, пушистыми хлопьями засыпая все следы пребывания людей вокруг заимки. Вечерело, тени елей удлинились, сливаясь с наползающей темнотой.
- О, пацанва, везуха! – веселая толпа парней выгрузилась со снегоходов и рассыпалась по полянке вокруг избушки.
Один из них уже со смехом тряс бутылкой. Остальные прошли внутрь, кто-то сразу развалился на застеленной лежанке.
- Ночуем здесь! – объявил тот, что первым нашел спиртное. Отхлебнул из горлышка и удовлетворенно зажмурился, - Норм, парни.
- Места мало, где мы все ляжем? – недовольно спросил кто-то.
- Ты че, спать сюда приехал, чудак?
Закрывшаяся дверь отрезала голоса от окружающей тайги. Голубоватая вспышка вдалеке легким сиянием озарила безмолвный лес. Наступала ночь.