Сегодня исполнилось 115 лет со дня рождения легенды тюменской геологии - Юрия Георгиевича Эрвье.
Он был выдающимся организатором широкомасштабных геологоразведочных работ, которые привели к открытию свыше 250 крупнейших нефтяных и газовых месторождений в Западной Сибири, в том числе Самотлорского.
22 июня 1941 года
Замечательное, тихое, солнечное утро, сборы на море с Ксеной и Юриком. Около 12 часов к забору подошёл Володя Ляховецкий и сказал: только что говорил Молотов о немецком выступлении, и что через несколько минут слушали повторную речь. Меня как громом ударило, до того неожиданно для меня это было. Мысль: сколько жертв. Сколько обездоленных семей, сколько потерь в промышленности, так дорого доставшейся нам, — боль. Сверлила мысль. Но лишь одно, что в конечном итоге мы вместе выйдем из этого положения, хоть и с большими потерями, несколько сглаживало впечатление. Социальное бедствие — нет войне имени.
Эта запись сделана в Одессе ровно 79 лет назад. В день начала Великой Отечественной войны. Она первая в пронзительных хрониках жизни семьи Эрвье в период самых кровопролитных в истории нашей страны 1418 дней. И хранит эти строки личный дневник Юрия Георгиевича Эрвье. В будущем — выдающийся геолог, организатор широкомасштабных геологоразведочных работ, которые привели к открытию свыше 250 крупнейших нефтяных и газовых месторождений в Западной Сибири, в том числе Самотлорского. Но в те грозные июньские числа 1941 года прежде всего он — глава семьи, отец, который стремится защитить своих близких: супругу Ксению и восьмилетнего сына Юрика, и уже в первые дни войны изъявляет желание вступить в действующую Армию.
… Отцовская любовь особенна. Немногословна, но и она такая же глубокая и чуткая, как материнская. Именно о проявлении такого чувства к сыну выразительно говорят следующие слова из маленькой тёмной тетрадки Юрия Эрвье. В них же — ещё одна любовь: к Родине.
26 июня 1941 года
Сегодня утром уехал Юрик. Было ощущение потери жизни. Прощаясь, я отвёл его в сторону, посадил на вокзальном палисаднике рядом с собой и сказал следующее: «Юрик, сынок мой, не знаю, удастся нам встретиться, либо нет, но при всех обстоятельствах помни и обещай мне любить Родину, Россию и народ и сделать всё лишь в пользу этим трём представляющим одно целое, и быть верным своему государству». И этот маленький 8-летний мальчик, посмотрев мне в глаза своими чёрными, с синими белками серьёзными глазёнками, ответил: «Да, папочка, буду помнить и делать только полезное Родине и народу». Я подвёл его к матери, поцеловал и ушёл не оборачиваясь. Я рыдал внутренне и боялся, что если останусь на секунду, то не смогу сдержать слёз. Надеждой жив человек, будем жить надеждой и мы.
Потом придёт весть об оккупации Кировограда, куда чета Эрвье со знакомыми отправила сына Юрика к бабушке в первые дни войны, уверенная, что это далеко от границы, и враг не подберётся. И — долгие месяцы неизвестности, ожидания ответа на единственный вопрос: жив ли оторванный от родителей их единственный сын? Это была боль. Боль, переходящая в жгучую душу ненависть к врагу…
5 августа 1941 года началась героическая 73-дневная оборона Одессы. 11 августа военинженер второго ранга Юрий Эрвье вступает в действующую Армию в качестве гидрогеолога отряда глубокого бурения при отделе инженерных войск Южного фронта. Вскоре сам и возглавит отряд.
Осаждённая Одесса была лишена самого необходимого: враг захватил близлежащий посёлок Беляевка, где находилась напорная станция, и отключил подачу пресной воды в город. На неё с 10 сентября здесь, в единственном населённом пункте Советского Союза, была введена карточная система.
А для буровиков началась настоящая схватка за источник жизни — воду.
Вместе с подчинёнными Юрию Эрвье удалось пробурить и восстановить 58 колодцев и обеспечить жителей и солдат водой. При этом в их распоряжении было всего три передвижных буровых станка и простейшие ручные инструменты.
В личных записях Эрвье есть упоминание о том, что они проводят водопровод от источников в одном из районов Одессы — Аркадии.
Кроме того, на их инженерных частях лежала обязанность за организацию противопожарной работы и беспрерывное обеспечение предприятий, морского порта и гарнизона электроэнергией, по рациональному использованию катакомб, подвалов и подземных помещений под убежища для населения.
Одесса отбивалась до середины октября. Группировка советских войск переправилась в Севастополь: из 86 членов отряда Эрвье на танкер попали лишь 31. Об этом дне эвакуации Юрий Георгиевич в своём дневнике написал так:
19 октября 1941 года
В порт вошёл и встал на причал теплоход «Волга». Погрузка шла полным ходом. Над портом все время кружились 2 наших истребителя, но вот они пошли на посадку, и через несколько минут налетела стая вражеских хищников. Начался сильнейший обстрел с суши и моря. Стреляли все: суда и береговые батареи. Стреляли просто бойцы из винтовок и пулемётов. Вот два самолёта над нами. Видно, как из от одного из них отделяется свинья-бомба и с глухим воем и свистом летит к земле — многие бегут. Одна из бомб падает в 100 м от носа танкера. Она попала на железнодорожное полотно. Вагона как не было, рельс тоже. На их месте зияла воронка диаметром в 15 метров. Выступила вода так, что дна не было видно. Это в песчаном грунте. Только успели немного прийти в нормальный вид и продолжить погрузку, как вновь налёт, снова бомба падает недалеко от нас – в воду между нами и «Волгой»...
