Поздравляем самое популярное живописное течение и вспоминаем, как о нём отзывались хейтеры в самом начале пути. Хорошо, что тогда не было интернета! А сейчас все гневные комменты собрала журналист и арт-блогер Елена Соломенцева.
Дожили! В этом году импрессионизм как направление в живописи отмечает юбилей. 150 лет назад, 15 апреля 1874 года, его основатели открыли первую выставку своих картин на бульваре Капуцинок, 35 в Париже. Будущие французские импрессионисты предстали перед зрителями под брендом «Анонимного общества художников, живописцев, скульпторов и гравёров», а звучное имя им подарили критики — уже постфактум. Они же разнесли в пух и прах смелые художественные решения.
Камиль Писсарро «Бульвар Монмартр ночью», 1897 год. © Лондонская Национальная галерея
Сегодня под импрессионизмом мы обычно понимаем набор художественных признаков, которые несложно распознать:
- изображение впечатления от реальности, а не самой реальности;
- фокус на сиюминутных проявлениях природы и жизни;
- колорит (как правило, светлый) и световоздушная среда — в приоритете;
- рисунок, композиция, форма — второстепенны;
- сюжеты из повседневной жизни: природа, город, праздники и прогулки;
- пастозный мазок (плотный, текстурный мазок кисти, который можно разглядеть на полотне невооружённым глазом).
Первая попытка
В самой первой выставке импрессионистов участвовала очень разношёрстная компания. 30 художников сами отобрали и прислали около 160 своих произведений. Объединяло их то, что всем нужны были деньги и доступ к широкой аудитории. Дело происходило в разгар экономического кризиса во Франции. На Парижские салоны — ежегодные официальные экспозиции Академии изящных искусств — некоторых художников не допускало жюри. А это была единственная площадка для представления современного искусства публике. Бывало, что картины, не соответствующие академическим канонам живописи, на Салоне «браковали» с особой отметкой, которая оставляла произведения почти без шансов на продажу.
Личного агента, маршана (от фр. marchand — торговец), позволить себе могли единицы. Поэтому художники, на дух не переносившие Академию и её правила, решили устроить свою выставку без жюри и без ограничений по количеству или стилю картин. Даже за аренду помещения платить не пришлось: дружественный фотограф Надар одолжил арендованную им студию из нескольких просторных помещений с хорошим освещением.
Как всё самое прекрасное, идея собственной выставки возникла на коленке во время дружеских посиделок в кафе Гербуа на бульваре Батиньоль. Большинство художников «Батиньольского кружка» перебивались с хлеба на воду, потому что их новое искусство не выставляли на Салонах и, как следствие, не покупали. «Хватит это терпеть!» — заявили они и решили покорить рынок самостоятельно. Но долго не могли договориться, как и что выставлять.
Эдуард Мане, которого помимо его воли вечно называли «вожаком новой живописи», отказался от участия сразу, заявив: «Я никогда не буду выставляться вместе с господином Сезанном». И действительно не выставлялся ни на одной из восьми последующих выставок импрессионистов, хотя до сих пор считается основоположником течения. У состоятельных Эдгара Дега и Берты Моризо было не слишком много общего с анархистом Камилем Писсарро. Он, кстати, предлагал сколотить на основе «Анонимного общества…» профсоюз. Но не переносящий бюрократию на дух Огюст Ренуар отговорил друзей от этой затеи. Они были разные — по возрасту, социальному положению, политическим взглядам и эстетическим предпочтениям. И всё же они собрались вместе.
Выставка шла целый месяц (параллельно с Салоном) и принимала зрителей даже вечером — при газовом освещении: тогда это был смелый новаторский ход. Картины участников общества увидели 3,5 тысячи человек — столько же франков художники выручили за билеты и ещё столько же — за полотна. На выручку от каталогов можно было разве что пообедать. Финансовые надежды будущих импрессионистов не оправдались: в плюс они не вышли. А вот маркетинговые цели отчасти были достигнуты. Их узнали, о них очень активно говорили и писали (особенно в первые дни после вернисажа). Да, отзывы и рецензии были в основном насмешливые, но их было много.
«Улю-лю-лю! Я — ходячее впечатление!»
Само слово импрессионисты (impressionnistes — «впечатленцы») впервые появилось как кличка-издёвка в статье критика Луи Леруа через десять дней после открытия выставки. Идею ему подбросил Клод Моне своей картиной «Впечатление. Восход солнца» (1872): «"Впечатление", ну конечно. Я так и знал. Не зря же я под таким впечатлением! Не могло здесь не быть впечатления! Но какая свобода, какая лёгкость фактуры! Обойная бумага в стадии наброска, и та будет смотреться более проработанной, чем эта живопись!»
Тем не менее эта картина была продана, за неё дали 1000 франков. А сегодня её стоимость оценивается в 250–300 млн долларов.
Позже сам Моне вспоминал, что придумал это название от безысходности. Брат Огюста Ренуара Эдмонд, который занимался составлением этикеток для выставки, потерялся в однотипных названиях пейзажей вроде «Вход в деревню», «Выход из деревни», «Утро в деревне» и потребовал немного разнообразия. «Поставьте: “Впечатление”», — равнодушно ответил Моне и так определил название крупнейшего художественного течения XIX–XX веков. Это действительно было его впечатлением от вида из окна родного дома в Гавре. Но с того момента на долгие годы слово «импрессионизм» стало именем для живописи нон-грата.
Война — красоте
Критики старались перещеголять друг друга в иронии. Жюль Кларети писал, что устроители выставки «объявили войну красоте». Автор статьи в La Presse называл вернисаж «выставкой взбунтовавшихся», а картины — «мазнёй»: «Выпачкайте белым и чёрным три четверти холста, натрите остальное жёлтым, натыкайте где придётся красных и синих пятен, и получите ”впечатление“ весны, перед которым ”посвящённые“ падут от восторга».
Аудитории это нравилось — она шла посмотреть, что за нарушители живописных правил появились в городе. А потом люди пересказывали друг другу анекдот о том, что «”метод“ новых художников состоит в том, что пистолет заряжается несколькими тюбиками масляной краски, после чего ими из него стреляют в полотно и завершают ”работу“ над картиной своей подписью».
Зрители откровенно смеялись над картинами, негодовали, иногда буквально плевались. Критики поносили участников выставки и обвиняли в отсутствии знаний. Сами художники в основном были разочарованы. Ожидаемой прибыли от проекта они не получили, а вот славу «бездарей и смутьянов» — да. Ещё и этот ярлык «импрессионизм» — Огюст Ренуар, например, его люто ненавидел. Он же очень переживал, что на выставке его ругали меньше других: «Меня не признавали. Это очень тревожно — когда тебя не хотят знать».
Топ-10 худших полотен по версии критика Луи Леруа
Чтобы закрыть вопрос обоснованности претензий к французским импрессионистам первой волны, приведём несколько отрывков из юмористической статьи Луи Леруа в журнале «Шаривари» (Le Charivari). Она вышла через десять дней после открытия выставки в форме диалога двух любителей живописи, «рискнувших» посмотреть новое искусство. Один из них — художник, ученик Академии, буквально сходит с ума, посмотрев примерно десять картин импрессионистов. Но не от восторга.
1. «Танцовщица», Огюст Ренуар, 1874
— Какая жалость, что художник, явно имеющий чувство цвета, не научился хорошо рисовать! Ноги его танцовщицы выглядят такими же безжизненными, как их газовые юбки!
2. «Иней», Камиль Писсарро, 1873
— Это борозды? Это иней? Да это какие-то бесформенные скребки по грязному холсту! Где тут начало и конец, где верх и низ, где зад и перёд? Странное впечатление, доложу я вам.
3. «На террасе рядом с Сеной в Мелене», Анри Руар, 1874
— Скажите лучше, цветовая каша! О Коро, Коро! Какие преступления совершаются во имя твое! Ведь это ты ввёл в моду эту вялую фактуру, этот поверхностный мазок, все эти пятна, которым любитель живописи сопротивлялся долгие 30 лет и сдался наконец вопреки себе, побеждённый твоим спокойным упорством!
4. «Бульвар Капуцинок», Клод Моне, 1873
— Да вы знаете, в какой технике выполнены эти пятна? В той же самой,что используют маляры, когда подновляют облицовку фонтанов! Шлёп! Блям! Бум! Как легло, так и легло! Это неслыханно! Это ужасно! Меня сейчас удар хватит!
5. «Поле капусты. Понтуаз», Камиль Писсарро, 1873
— Несчастная капуста! За что такая карикатура? Клянусь, я больше в жизни не стану есть капусты!
6. «Дом повешенного», Поль Сезанн, 1873
— Густой слой краски, покрывающий это драгоценное полотно, довершил дело, начатое «Бульваром Капуцинок», и папаша Венсан не устоял. У него начался бред.
Поначалу его безумие выглядело вполне мирным. Он вдруг стал глядеть на мир глазами импрессионистов и говорить так, словно сам стал одним из них.
7. «Мать и сестра художницы», Берта Моризо, 1870
— Эта юная дама не довольствуется простым воспроизведением кучи ненужных деталей. Если она пишет руку, то кладёт ровно столько мазков, сколько на руке есть пальцев. Оп-ля, и готово!
8. «Впечатление. Восход солнца», Клод Моне, 1872
— «Впечатление», ну конечно. Я так и знал. Не зря же я под таким впечатлением! Не могло здесь не быть впечатления! Но какая свобода, какая лёгкость фактуры! Обойная бумага в стадии наброска, и та будет смотреться более проработанной, чем эта живопись!
9. Прачка», Эдгар Дега, 1873
— Он окончательно поддался чарам окружающего безобразия. «Прачка» г-на Дега, слишком грязная для прачки, вызвала у него бурю восторга.
10. «Современная Олимпия», Поль Сезанн, 1874
— И что же вы скажете об этой согнутой пополам женщине, с которой негритянка срывает последний покров, дабы представить её во всём уродстве взору восхищённого брюнета-недотёпы? Помните «Олимпию» г-на Мане? Так вот, по сравнению с работой г-на Сезанна это был шедевр рисунка, грамотности письма и законченности!
Но есть и хорошие новости
Справедливости ради, были и хорошие отзывы. Несколько уважаемых французских критиков отметили новаторство живописи и пожелали авторам удачи. Среди воя недовольных кто-то даже додумался до главного принципа импрессионизма и всех живописных течений после него: «интересно не то, что они видят, а как они это видят».
Прошла ещё не одна выставка импрессионистов (а всего было восемь), прежде чем их признали топовыми художниками и бросились раскупать эту живопись. В итоге большая её часть оказалась в американских коллекциях. России досталась прекрасная подборка благодаря коллекционерам-меценатам — Щукину и братьям Морозовым. Франция в основном довольствуется тем, что в своё время закупило государство (на основе этих покупок возник музей Орсе в Париже), и тем, что осело в региональных музеях.
Сегодня импрессионизму 150 лет, и это — самый популярный у аудитории стиль живописи. На выставках всегда аншлаги: зрители готовы часами стоять в очереди, чтобы посмотреть на картины, которыми изначально предлагали закрывать дыры в заборах. Отзыв Эдгара Дега о первой выставке импрессионистов оказался пророческим: «Наша затея — хорошая штука, правильно, просто и, в сущности, мужественно задуманная. Может быть, мы, как говорится, делаем чёрную работу, но будущее за нас».
Из 30 участников выставки «Анонимного общества художников, живописцев, скульпторов и гравёров» как импрессионисты прославилось не больше десяти. Среди них такие звёзды, как Клод Моне, Огюст Ренуар, Эдгар Дега, Берта Моризо, Камиль Писсарро, Альфред Сислей и Поль Сезанн. А вот имён критиков почти никто не запомнил.
Что? Где? Когда?
Во Франции, разумеется, запланирована большая программа. Музей Орсе, который может похвастаться самым узнаваемым собранием импрессионизма, этой весной отправляет свои знаковые произведения в турне по большим и малым городам. Особенно активная программа запланирована в рамках Фестиваля импрессионизма в Нормандии.
В России день рождения импрессионизма планируют отметить экспозицией двух картин с той самой выставки 1874 года. Спешите видеть с 28 апреля по 21 июля 2024 года. В Главном штабе Эрмитажа встретятся «Городской парк в Понтуазе» Камиля Писсарро и «Бульвар Капуцинок в Париже» Моне из коллекции ГМИИ им. А. С. Пушкина. Вторая была написана как раз из фотоателье Надара, в котором у будущих импрессионистов состоялся дебют.
Ну и всегда можно освежить в памяти коллекции русских меценатов — Морозовых и Щукина — в постоянных экспозициях Пушкинского (Галерея искусства стран Европы и Америки) и Эрмитажа (Главный штаб).
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.