Казалось, что его глаза, выпученные с рождения, уже и не могут выкатиться еще больше на всеобщее обозрение. Но, как оказалось, могут. Да еще как.
— Голда, уж чего-чего, а вот этого я не ожидал от тебя, — выдавил из себя Клим, немного отойдя от ошеломляющей новости.
— Ну и как именовать тебя сейчас?
— Екатериной окрестили, — чуть слышно ответила Голда. Она и сама еще не переварила свой поступок.
— А с какой целью ты пошла на это? — спросил Клим. — Мне без разницы, кто ты. Православная или иудейской веры.
— Клим, я хочу, чтобы у нас все было по-людски. Как у всех. Чтобы мы с тобой обвенчались в церкви. Ну а как можно обвенчаться, если ты православный, а я иудейка? А вот теперь нас ничего не сдерживает.
Ни для кого не секрет, что российские профессиональные революционеры, многие из которых после революции заняли высокие государственные посты, женились на еврейках.
И перечень таких высоких начальников довольно большой.
Дзержинский, Рыков, Луначарский, Киров, Ворошилов, Молотов, Ежов, Бухарин, Зиновьев, Каменев и много других, пониже рангом.
Голда Горбман
Они повенчались в православном храме. Повенчались, кстати, когда Клим Ворошилов был в архангельской ссылке.
Родители Голды были ортодоксальными одесскими евреями. Когда до них дошла весточка, что их дочь Голда приняла православие и теперь ее кличут Екатериной, они прокляли свою дочь. Для них она перестала существовать, более того, ей устроили формальные похороны.
У Климента и Екатерины Ворошиловых действительно, как выразилась Екатерина (Голда), было всё «по-людски». Их совместная жизнь опиралась на два принципа: любовь и взаимное уважение.
Она прошла с ним почти всю Гражданскую войну. Обузой не была. Во всем помогала своему мужу и ухаживала за ранеными бойцами. Жену Ворошилова многие поминали добрым словом.
Всем казалось, что эта яркая, жизнерадостная, красивая женщина, являющаяся к тому же супругой полководца, пойдет далеко. Займет важные посты в советском государстве.
Но все оказалось не так. Чем успешнее развивалась карьера мужа, тем больше Екатерина закрывалась от общества. Дело в том, что она вся ушла в семью. Все свои силы направила на мужа и детей.
Правда, своих детей им Бог не дал. Они воспитали пятерых чужих, усыновленных официально и неофициально. Заботились о них, как о родных.
Климент Ворошилов горой стоял за жену. Рассказывают, когда из Екатерины захотели сделать шпионку, немецкую или английскую, сейчас уже не важно, и завели на нее дело, он встретил ночных гостей в коридоре своей квартиры с маузером в руке.
Сотрудники НКВД хотели обойти его, пройти в комнату и арестовать жену, но Климент Ефремович, выстрелив в потолок, предупредил: «Следующая будет в лоб». Пришлось гостям ретироваться. С тех пор их больше не беспокоили.
Маршал пережил свою Екатерину (Голду) на десять лет. В 1959 году любимая жена Клима Ворошилова скончалась от рака.
Женщина невероятной скромности и немногословности.
Всегда оставалась в тени своего супруга и всегда поддерживала его.
Мария Маркус
Сергей Киров, будущий хозяин Ленинграда (занимал пост руководителя советского Ленинграда в 1926—1934 годах), до революции работал журналистом в газете «Терек», редакция которой находилась во Владикавказе.
Там-то он и познакомился со своей будущей супругой. Полногрудая, черноглазая еврейка, которая была старше Кострикова (он же Киров) на четыре года, была из семьи революционеров.
«Да это же находка для меня. О лучшей жене и мечтать нельзя», — подумал тогда журналист из газеты «Терек».
Правда, в отличие от Екатерины Ворошиловой, Мария наотрез отказалась становиться православной. Венчания, естественно, никакого не было, но это не остановило влюбленных. Они стали жить гражданским браком.
И их отношения, надо сказать, оказались достаточно прочными.
Казалось бы, сошлись две противоположности.
Она с двумя классами образования, а он слыл высокообразованным человеком.
Он, крепкого телосложения и пышущий здоровьем, и она, беспрерывно проводящая время в санаториях, поправляя свое слабое здоровье.
Она, не испытывавшая никакой ревности к своему мужу, и он, не пропускающий ни одной юбки.
Мария попыталась было сделать карьеру. Довольно экстравагантную.
Она заняла должность начальника трудового профилактория для жриц любви … Видно, загорелась желанием перевоспитать оных, но у нее ничегошеньки не получилось.
Все ее усердия пошли прахом. «Ах вот вы как!», — в гневе воскликнула жена большого начальника. Настояла, чтобы этот профилакторий перенесли за 250 км от Ленинграда.
Через некоторое время это учреждение превратилось в исправительное в составе небезызвестного ГУЛАГа.
Когда Кирова не стало, Мария относительно неплохо жила. У нее осталось прежнее обеспечение, за ней был закреплен водитель с машиной. Оставили ей и загородную дачу.
Рассказывали, что она в конце своей жизни повредилась рассудком. Хотя, вероятно, это только сплетни. Она оставила неплохие воспоминания о своем муже — Сергее Кирове.
Умерла Мария Маркус в конце 1945 года.
Похоронена на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге.
Рядом с ее могилой покоятся близкие Владимира Ульянова (Ленина).
Перл Карповская
Со своей будущей женой Вячеслав Скрябин (он же Молотов) познакомился на конгрессе женщин-коммунисток, проходящем в Киеве.
Он тогда занимал пост первого секретаря ЦК КП(б) Украины, сидел в президиуме и смотрел на девушку, выступавшей с трибуны с пламенной речью.
Это была любовь с первого взгляда. Когда в марте 1921 года Вячеслава Михайловича перевели в Москву в центральный аппарат ЦК, то вместе с ним из Киева уезжала и та девушка с трибуны. Уже в качестве жены высокопоставленного партийного работника. Звали ее Перл Карповская.
Молодая красивая революционерка была родом из бедной еврейской семьи. Многие во время революционных событий брали себе псевдонимы. Карповская стала Полиной Жемчужиной.
В Москве она освоилась довольно быстро. Завела нужные знакомства. Подружилась с женой Сталина Надеждой Аллилуевой. Хорошо было видно ее стремление сделать карьеру.
Родила дочь Светлану.
До 1939 года занимала различные административные должности. Довольно высокие, вплоть до начальника главка по косметике и парфюмерии.
А вот в 1939 году она стала первой женщиной, которая заняла пост наркома. Специально для нее создали наркомат пищевой и рыбной промышленности. Правда, в этой должности она пребывала менее года.
Когда в 1942 году в СССР был создан Еврейский антифашистский комитет, то Полина Жемчужная, вспомнив про свои еврейские корни, стала активисткой этого комитета. Встречалась и знакомилась со многими послами ведущих стран мира.
А уж после войны она так сдружилась с иностранными дипломатами, что все мало-мальские банкеты в посольствах не проходили без ее участия.
В 1948 году в Москве открылось посольство нового государства Израиль. Жемчужная, присутствующая на этом открытии, подошла к израильскому послу Голде Меир и на безупречном идише сказала ей: «Я дочь еврейского народа».
Уже в декабре 1948 года Полину Жемчужную исключили из партии, сняли со всех постов, а в январе 1949 года «дочь еврейского народа» арестовали. В ее деле появилась формулировка: «На протяжении ряда лет находилась в преступной связи с еврейскими националистами».
Молотов попытался оправдать жену:
— Иосиф Виссарионович, произошла чудовищная ошибка. Полина ни в чем не виновата.
— А ты уверен, Вячеслав? Она же сама сказала, что она дочь еврейского народа, а не советского. Не мне тебе рассказывать, с кем сейчас дружит еврейский народ, который благодаря нам получил свое государство.
Жемчужной дали четыре года и отправили в казахские степи. Легко отделалась. В те суровые годы за такие дела обычно расстреливали.
В 1953 году, уже после смерти Сталина, Жемчужная вернулась в Москву. Молотов принял ее с распростертыми объятиями.
Полина Жемчужина, оставшись до конца своей жизни верной сталинисткой, о чем она неоднократно признавалась в беседах, умерла в 1970 году. Похоронена на Новодевичьем кладбище в городе Москве.
Вячеслав Михайлович пережил свою жену на шестнадцать лет и скончался в 1986 году в здравом уме. Он пережил Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко. Вот уж действительно …
Соламифь Фейгенберг
За глаза ее называли «Женя Мотылек». Всегда модно одетая и окруженная поклонниками, она порхала по жизни. Пока ей не подпалили крылья.
В многодетной еврейской семье Соламифь была самой младшей. Когда она подросла, то решила сменить свое имя на «Евгению». Очень хотела выбраться из той дыры, как она сама называла свою малую родину, в большой город.
И ей это удалось. В шестнадцать лет привлекательная девушка с пышной копной волос уже выслушивала предложения руки и сердца. В семнадцать она выскочила замуж и переехала из Гомеля в Одессу.
В «Жемчужине у моря» она устроилась в редакцию местной газетенки. У нее появилось много поклонников из числа поэтов и писателей местного пошиба. Жизнь ее шла, как и у всех одесских женщин.
Но вот же. Судьба. Надо же двигаться дальше. Ведь Одесса такая же дыра, как и Гомель.
В командировку нагрянул редактор московского издательства «Экономическая жизнь» Александр Гладун.
Быстро оформив развод, «Женя Мотылек» умчалась в Москву с новым мужем. С ним же она в 1927 году укатила в Лондон, куда Гладуна направили работать. Затем Берлин. Потом снова Москва.
Летом 1929 года Евгения поехала в Сочи. Одна. Без мужа. Гладун был сильно занят и не смог составить ей компанию. Но она не сильно переживала.
Вот там-то она и познакомилась с Ежовым. Он тогда трудился на посту заместителя наркома земледелия СССР. Но наш мотылек уже поднаторела и безошибочно определяла перспективных людей.
Развод с редактором «Экономическая жизнь» Александром Гладуном не заставил себя ждать. А в 1931 году Евгения Соломоновна (она же Фейгенберг, она же Хаютина, она же Гладун) стала Ежовой.
Новоиспеченный муж и правда пошел в гору. Николай Ежов пропадал на работе, а его жена в это время находила для себя все новые и новые увлечения. Порхала до сентября 1938 года. Ежов, который и сам к тому времени менял любовниц как перчатки, предложил Евгении развод.
Она, конечно же, не захотела отпускать его. Два раза писала Сталину. Ответы так и не получила. Получила сильный нервный срыв.
В подмосковном санатории, куда ее положили подлечиться, Евгения покончила жизнь самоубийством. Рассказывали, что в тот день, 29 октября 1938 года, она получила гостинцы от мужа.
Там же, среди гостинцев, был небольшой пузырек со снотворным. И записка, где Ежов писал своей жене, чтобы она выпила снотворное и хорошо выспалась. Евгения послушалась и уснула навечно.
Николай Ежов пережил свою жену на год с небольшим. В феврале 1940 года он был расстрелян по приговору Военной коллегией Верховного Суда СССР. Государственный переворот, говорят, готовил.