В 2002 году мне было 14 лет, я поступил в летную школу. Это как добровольно сесть в тюрьму для малолеток. Школа находилась в лесу, учились там 10-й и 11-й классы, все два года в казарме.
Отборных отморозков со всей России, собранных в этом уникальном заведении, учили на военных летчиков, попутно на уборщиков, техничек, швей-мотористок, копателей сугробов, поваров и плотников. Много профессий осваивалось попутно в ходе эксплуатации детей.
Мы жили в казарме, заступали в наряды, носили форму, маршировали, убирали территорию, получали люлей от дедов (там была дедовщина), в общем все как в армии.
Еще мы летали на самолетах, те, кто прошел военно-летную комиссию, прыгали с парашютом.
У меня был 6-й взвод. Во взводе было два Сереги, один из Кургана, Второй из Якутии. Первый был рыжий, с веснушками и длинный ростом, сам по себе как Остап Бендер, разпи@дяй, проходимец, генератор всяческих идей, за которые мы потом имели различные наказания. Серега был мой друг, мы часто отрабатывали наказания в кочегарке за косяки и шатание режима. В итоге его из школы забрал отец, просто Серегу совершенно случайно искали менты в городе, сразу после его выхода в увольнение (история долгая).
Второй Серега, который из Якутии, был тихий, самый маленький ростом, спокойный, хороший парень. У него была погремуха «Гизма», это маленький зверек из фильма "Зубастики". Он был на него похож.
В расписание нашего дня, кроме всего прочего, входило употребление конченейшей пищи, которая изредка была нормальная.
Сначала был завтрак, потом мы уходили на учебу, после первого урока был второй завтрак, далее опять уроки, потом обед и вечером ужин.
Завтрак был полноценный, а вот второй завтрак состоял из какого-нибудь расстегая или булочки и сока. Вроде казалось, чего там, всего лишь булочка, но если на завтрак давали фиолетовую перловку, которая не выпадала даже при переворачивании тарелки, то второй завтрак был просто необходим. Пропустив второй завтрак, можно было ощутить дикий голод к обеду. А если еще и обед с ужином были конченые (что бывало), тогда вообще попа.
И вот мы собрались в столовой на второй завтрак, сели за столы, дежурные-курсанты предварительно разнесли на каждый стол расстегаи и сок в алюминиевых кружках. На прием пищи отводилось 10 минут.
Мы как всегда сидели, ели, ржали и обсуждали всякие высокие насущные темы, например, где найти место, чтобы тупо поспать.
Сереги в тот день сидели напротив друг друга, один с одного края стола, второй с другого. Мой здоровый рыжий друг, понятное дело, все уже сожрал, не жуя, и разговаривал со мной и всеми остальными, попутно куда-то поглядывая, я даже не обратил на это внимания.
Второй, мелкий, сидел с расстегаем в руке и летал в облаках. Он отключился от этого мира и как будто бы спал с открытыми глазами. Так бывало часто, подъем был ранний, и многие не высыпались.
Внезапно произошло какое-то резкое движение. С броском рыжей конопатой, хитрожопой кобры, длинный Серега перекинулся своим длинным туловищем через стол, в сторону мелкого, витающего в облаках. В секундное движение пасти хищника сомкнулись на расстегае мелкого Сереги и срезали в аккурат половину расстегая, что торчал из руки потерпевшего. Это было сделано мастерски, без рук.
Вторая половина осталась внутри ладошки, слава богу пальцы не пострадали.
Это была потеря потерь, в секунду вернувшись на грешную землю и посмотрев вниз, туда, где был отожран огромный кусок расстегая, мелкий Серега осознал всю бренность бытия, неотвратимость судьбы и нежелание продолжать существование в этой несправедливой жизни.
Еще ему хотелось замочить в этот момент рыжего, но такой физической возможности не имелось. Рыжий же, с довольной рожей, наполненной внутри тестом, смакуя добычу, в назидание поднял палец вверх и с мудростью Омара Хайяма и невнятностью человека, жующего еду, произнес: «В большой семье лицом не щелкают».
Мелкий быстро употребил, что осталось, предварительно и аккуратно посмотрев по сторонам, и сделал самый первый и глубокий жизненный вывод, по поводу щелканья лица…