Письмо из Мисхора.
( из романа "Друг")
В своей ячейке я нашёл письмо от Виктора, и по дороге в Брест в вагоне поезда прочитал его.
- Здравствуй Григорий! Привет тебе, из Мисхора. Вы с Акулиной уехали, и от вас ни привета, ни ответа. В ту ночь, как вы уехали, я сидел за столом и продумывал, как лучше выполнить благоустройство строительной площадки с минимальными затратами, что бы сэкономить деньги для строительства камеры второго подъёма. Дело в том, что управляющий трестом рискнул, и собрал ещё одну комиссию. Он пригласил на неё не зависимого эксперта, главного инженера Московского института «Гипромаш» Петухова Сергея Борисовича. Кончилось это тем, что тот признал мои расчёты верными. В качестве доказательства своей правоты наши Московские проектировщики сказали, что наш проект уже третий на этом полуострове, два других, точно таких уже построены несколько лет назад, с интервалом в два года. Они сданы государственной комиссии без замечаний, и жалоб от заказчика не поступало. Они предложили комиссии проехать и посмотреть эти сооружения. Я отказался и сказал, что никто не сможет, заставит меня работать по вашему проекту, я лучше уволюсь с работы, если вы его не переделаете. Я не хочу совершить государственное преступление, затратить огромные деньги на такое сооружение, зная заведомо, что работать оно не сможет.
Вся комиссия уехала с проектировщиками, потому что сооружения были не далеко, в десяти километрах. Там они увидела следующую картину: заросшие травой станции подъёма, ржавое оборудование и стариков сторожей охраняющих эти объекты. Управляющий сразу понял, что станции не работали и дня. Петухов сказал своему другу управляющему: «Зачем ты меня пригласил? У тебя на руках очень точные расчёты. Я не ОБХСС, и не позволю пачкать свою фамилию в таком дерме»,- и сразу улетел в Москву. Проектировщики, так испугались, что согласились бесплатно переделать проект, забрав у управляющего мои расчёты. Вот я и искал деньги, по просьбе управляющего, на станцию второго подъёма, пока не уснул, сидя за столом.
Валя приехала в два часа ночи, с дежурным автобусом санатория, вместе с новыми отдыхающими. Она не стала меня будить, разделась и легла в уже разобранную мою постель. Когда я в четыре утра проснулся, то увидел «Явление Христа народу». Я хотел лечь на ту постель, где спал ты, но Валя уже выспалась и проснулась. Видя мои намерения, она сказала: «Не осуждай меня, но я соскучилась. А ты вижу не больно рад моему приезду». И я лёг в свою постель, хотя мне ещё хотелось поспать и расправить своё затёкшее тело.
В бархатный сезон, Валя целый день сидела в комнате, шила различные модели одежды для себя и подруг. Даже меня наряжала, как попугая, и заставляла её наряды надевать вечером, после работы на пляж. И с купанием у меня было целое недоразумение. Я должен был плавать с ней рядом, в ластах, не дальше шестидесяти метров от берега, вдоль дикого пляжа, до тех пор, пока она не устанет. Валя плавала без ласт. Она не разрешала одному мне заходить в воду и плыть к своим дельфинам. После мы шли в наше кафе у «Сковородки», слушали музыку и танцевали. Отведя душу за день, она тащила меня в нашу комнату. Не выспавшись, утром я уходил на стройку, где работал на износ. Железобетонный пояс мы уже окончили, солдаты разбирают подсобные помещения на территории стройки. Матрёна вначале несколько раз спрашивала о тебе, сейчас ей не до тебя, крутится целый день, как белка в колесе. Стройка идёт к завершению. Через неделю, как и планировала, Валя уехала. На этот раз она, как положено, простилась со своими подругами. После чего я проводил её в Симферополь и посадил на наш поезд.
После её отъезда, погода испортилась. Температура воды в море опустилась до шестнадцати градусов. По морю на берег пошли большие плавные волны, в море почти никто не плавал. Я плаваю без ласт. Их своровали, или может Валя перепрятала, чтобы я ласты не нашёл и далеко не плавал. Я уже освоился плавать в метрах ста от берега, где ещё волну не погасили пирсы. Ощущения настолько сильные, что не хочется возвращаться на берег. То ты находишься на гребне волны, и видишь берег. То ты находишься в её низшей точке, кроме плавных волн с двух сторон высотой с двух этажный дом, ты ничего не видишь. Однажды опасения Вали оправдались. Мои ноги свела сильная судорога и я, работая только руками, еле доплыл до лестницы пирса. Руками уцепился за лестницу, выходящую из воды, на первый ярус бетонного пирса. И тут случилось самое ужасное, до этого у меня ещё такого не было, к судороге ног у меня добавилась ещё и судорога нижнего отдела спины. Минут пять меня мучила ужасная боль. Потом судороги меня отпустили, но забрали столько сил, что я еле поднялся на пирс.
Сейчас мне скучно без Вали, даже только потому, что меня никто не донимает. Наверно я к ней привык. На меня иногда вечером находит ностальгия. Я вспоминаю Радугу и все, что было в ней связано с Валей. Я, как сейчас помню ту грозу на реке и глупую девчонку на лошади, в которую в любой момент могла разрядиться молния. Наши купания на реке, её работу с братом на элеваторе. Потом обучения меня работе на комбайне. Кто знал тогда, что это перерастет в большее, после нашей неожиданной встрече в городе. Мне сейчас даже стыдно за моё прохладное к ней отношение в Радуге. Сегодня я ездил вечером в Ялту. Что бы развеется, пошёл в местный кинотеатр, где посмотрел новый в прокате фильм «Генералы песчаных карьеров». Фильм хороший, но тяжёлый. Он вернул меня в последние годы моей жизни на станции Рожанка, и мне стало, так нехорошо на душе. Это заметил Ибрагим Алексеевич, желая вывести меня из этого состояния, он спросил: «Что, не порядок в танковых войсках? Загрустил по солнышку, так мы это исправим. Завтра выходной. Давай я тебя свожу на гору Ай - Петри выше облаков, ты увидишь солнышко, и у тебя снова поднимется настроение. Приходи утром ко мне домой, как проснёшься».
Я так и сделал. Увидев меня, Ибрагим Алексеевич рассмеялся. Сказал, что в таком одеянии в горы не ходят. Он переодел меня в теплый костюм, в котором когда-то ходил в горы его сын. Одел в его ботинки. «Сын у меня давно в костюм не помещается, а я храню, как память о былых годах, не продаю, вот и пригодился»,- говорил с радостью Алексеевич. Ворон бегал по двору и крутил хвостом, пока Алексеевич собирал рюкзак. Вот Ибрагим Алексеевич собрал рюкзак. Потом он усадил меня за стол позавтракать. Только мы выпили по гранёному стакану самодельного вина, как Ворон с радостным лаем, виляя хвостом, бросился к калитке. Как, оказалось, пришла Неля. От неожиданной встречи, щёки её покраснели. Она принесла деду продукты. Увидев рюкзак, Неля всё поняла и сказала: «Опять в гору собрался. Одного тебя я не пущу». Пока мы кушали, она уже переоделась к горному маршруту. Туристический костюм показал стройную фигуру уже взрослой девушки. Маленький рюкзачок за спиной, и лыжная палка в руках не портили её. Покушав, мы вышли за калитку.
Первым бежал ворон, угадывая дорогу. За ним шла Неля. Я шел рядом с Алексеевичем, скоро окончились постройки, потом асфальт. Пошла широкая тропа в гору, которая в дальнейшем делилась на несколько более узких, но ещё нахоженных тропинок. Ворон безошибочно выбирал нужное ответвление. Наконец, нахоженная тропинка кончилась, дальше она делилась на две заросшие травой стёжки. Ворон остановился у развилки и стал дожидаться нас. Когда мы подошли к нему, на траве лежал рюкзак Нели. Она куда-то исчезла. Мы с Алексеевичем присели на траву отдохнуть. Вдруг на нас опустился туман. Алексеевич сказал, что мы уже на той высоте, где гуляют низкие облака. Одно из них разбилось о верхушки деревьев и опустилось на землю. Я признался, что до этого на такую высоту не поднимался и мой предел по высоте это колесо обозрения. Правда, после первой сессии, я был зимой на лыжах в туристическом походе в Карпатах, но не высоко, и горы там более пологие. На гору я пошёл первый раз в жизни, лишь потому, что скоро от вас уеду, и не хочу упустить предложенную вами возможность.
Я вчера был в кабинете Главного врача санатория, ему уже пришло новое штатное расписание на новый год. В связи с вводом нового корпуса в эксплуатацию, там будет ещё одна ставка массовика затейника и новая ставка инструктора по плаванию в бассейне. В это время из-за кустов вышла Неля. Она известила нас, что бегала на место, откуда с горы, хорошо видна Ялта. Но зря, там всё в тумане.
Так что придётся нам подняться выше облаков, чтобы увидеть эту красоту сквозь просветы. Она пошла вверх по одной из стёжек.
Оказалось, что Ворон ждал только этого. Он забежал вперёд Нели и повёл нас дальше по стёжке. Вскоре я почувствовал понижение температуры, растительность вокруг изменилась, поредела. Мне казалось, что мы идём целую вечность, я стал чаще дышать. Алексеевич рядом спокойно переставляет свои ноги и дышит, как ни в чём небывало. Только у него выступила испарина на лбу. Вдруг большая белесая крымская сосна закончилась деревья кончились, пошли невысокие сосёнки, кустарники. Похоже, что мы вышли на опушку, подумал я. Начал искать глазами Нелю, но не находил её.
Солнце временами вырывалось из-за белых облаков и приятно освещало зубцы вершины горы над нами. Вершина Ай - Петри была ещё далеко от нас, но мы иногда уже видели верхнюю часть горы. Она была скалистой, на ней ничего не росло. Ай – Петри, в этот момент, от своих граней отражала солнечный свет. Наверное, они уже покрылись ледяной коркой, после недавнего дождя, а сама гора круче пошла вверх. Хотя выше нас ещё росли редкие невысокие деревья и кустарники. Белые облака быстро плыли ниже вершины. Ветер здесь был значительно сильнее. В голове творилось, что-то похожее, на то, когда долго плывёшь под водой, хотя я не задерживал дыхание и исправно выдыхал изо рта воздух. Только сейчас я заметил, что дышу ртом. Вдруг справа раздался голос Нели, она позвала нас к себе. Мы пошли на зов и вышли на ровную, расчищенную от кустарников и деревьев небольшую поляну. На ней было разбито несколько больших солдатских палаток. К краю поляны стоял деревянный стол, сбитый на скорую руку из досок. За ним сидела Неля. Ворон лежал рядом недалеко от стола. К столу подошёл Ибрагим Алексеевич и сел рядом с внучкой. В это время сквозь белые облака пробилось солнце, и я увидел освещённую, скалистую вершину горы на фоне синего неба. От этого вершина приобрела красивый ледяной оттенок. Я стоял и любовался всем этим великолепием. Алексеевич сказал, что хватит смотреть на гору, пока солнышко пробилось сквозь верхние облака, посмотри вниз. Я послушался его совета и посмотрел в сторону моря. Ниже нас плыли серые тучи. Сквозь разрывы в них я увидел Чёрное море, его берег, Медведь гору. Какая она была маленькая в сравнении с Ай - Петри. Хорошо выделялась Ялта на берегу моря. Посёлки вдоль основной дороги сливались в сплошную застройку и утопали в зелено-желтых пятнах деревьев. Я даже увидел корпуса санатория «Белоруссия». Они с высоты, казалось, стояли рядом, хотя на местности между ними было приличнее расстояние. Тут солнышко опять спряталось за сплошные белые облака, и дальше серых облаков пропала видимость. Я вынужден был сесть за стол рядом с Алексеевичем.
- Не зря мы, сегодня, поднялись в гору. Слава Аллаху, он пожалел мою старость, и на несколько минут показал нам красоту Ай - Петри. На следующий год я наверно не смогу уже подниматься сюда. Тяжелова-то уже в мои годы такую нагрузку давать, сердечко стало ныть.
Сказал Ибрагим Алексеевич.
- Дедушка расскажи нам, пожалуйста, откуда взялось это странное название нашей горы из двух слов? Ты давно живёшь и всё знаешь.
Спросила Неля.
- Разные байки по Крыму ходят. Вот та, которая тебе должна понравиться. Давно это было, тогда и горы ещё не было. Жили тогда на свете парень Петри и девушка Ялта. И любили они друг друга, да так сильно, что дня друг без друга прожить не могли. Тогда злая Горгона решила их разлучить. Петри ходил в море и всегда возвращался с уловом. А Ялта ждала его на берегу. Она взбиралась на высокий утёс, и далеко смотрела с него в море, ждала своего любимого. Однажды Петри несколько дней не возвращался домой. Когда его лодка полная рыбы показалась на горизонте, Ялта очень обрадовалась. Злая Горгона тут и наябедничала царю морскому Посейдону, что Петри не уважает его, и скоро переловит всех его верных слуг рыб, мол, пора ему самому послужить царю морскому. Разгневался тут Посейдон и поднял ужасный шторм, а лодка на глазах Ялты ушла под воду. После этого, шторм, как неожиданно начался, так сразу и прекратился. Видя, что Петри погиб, девушка с горя закричала: «Ай - Петри!», и бросилась с обрыва в морские волны. Узнав об этом бог наказал Горгону, и создал на месте утёса гору Ай - Петри. Много лет позже, когда на берегу моря возник город, люди дали ему имя девушки, Ялта. Сейчас она вечно ждёт своего Петри на берегу.
Тут Ибрагим Алексеевич замолчал.
- Дедушка, папа мой рассказывал, что вы с бабушкой очень любили друг друга и ты украл её, когда ей было всего четырнадцать лет после того, как родители из-за бедности вашей семьи не отдали её за тебя. Тогда ты был взрослый двадцати летний парень. А маму мою ты сам отдал в четырнадцать лет, когда к ней посватался мой папа. А мне уже восемнадцать, никто ко мне не сватается и даже не ворует. Так я и останусь старой девой.
Загоревала Неля.
В это время за нашими спинами раздался знакомый мне до боли голос, это был голос старого цыгана Романа, так называли его у нас в экспедиции. Если ты помнишь, я работал в геодезической экспедиции после первого курса, тогда мы прокладывали сети триангуляции по всей Белоруссии. Так вот цыган Роман тогда был у нас сторожем. Между сменами он рубил просеки и подвозил продукты с ближайших населённых пунктов на своём Гнедом. Я обернулся и увидел Романа, он постарел и стал более седой. Он наверно не узнал меня. Потому что грозно сказал:
- Почему без разрешения за мой стол сели?
- А ты почему без разрешения свой стол поставил на нашей горе?
В такт ему спросил Алексеевич.
- А где ты потерял своего Гнедого, дядя Роман? И почему такой злой стал, что на хороших людей нападаешь?
Спросил я у Романа. Тут он подошёл ко мне, и мы обнялись. Ведь он был моим лучшим другом в экспедиции, а здесь сначала даже не узнал.
- Прости меня дорогой, что только по голосу узнал тебя. Ты, так изменился, в мужика превратился. А Гнедой своей смертью умер в прошлом году, он уже старый был. Здесь ишака давали, я не взял, не по мне скотина. Здесь мы, согласно проекту, опоры и объекты подвесной канатной дороги разбиваем на местности. В этом месте верхняя станция канатной дороги будет. Сегодня выходной, наши ребята уехали в Ялту, а я один охраняю объект.
После этих слов Роман пошёл в палатку, принёс нам угощение на стол, мы добавили своё и хорошо посидели, поговорили о жизни. Потом засветло успели спуститься с горы. Вот я сейчас сижу в своей комнате и пишу тебе письмо. Вроде все новости рассказал.
До свидания. Виктор.
