Проснувшись, я не сразу припоминаю события прошедшего дня и поначалу долго разглядываю тёмные очертания комнаты. Даже странно, учитывая, что полночи я не могла заснуть, все думая о Бэзиле, Эндрю и письме. Голова трещит, я усилием воли заставляю себя подняться с кровати.
Когда я спускаюсь на первый этаж, в нос ударяет аппетитный запах яичницы.
- Доброе утро, - кричит из кухни Бэзил. - Как раз шёл тебя будить.
- Я уже тут.
Я опускаюсь на табурет. Почему-то находиться наедине с Бэзилом мне неловко. Даже странно, учитывая, что это не в первый раз, когда мы остаемся наедине в его квартире.
- Вот, держи. У меня где-то был хлеб.
- Не надо. И так все замечательно.
Он опускается рядом и принимается за еду, но, не съев и половины, отставляет тарелку в сторону.
- Я всю ночь думал об этом письме. Зря мы обрадовались, оно ничего нам не даёт. В нем даже нет имени любовника Елены, не говоря уже, что это даже не электронное сообщение, а простой текст. Я таких могу написать с десяток, и ни в одном не будет правды. Так что мы все ещё там, где и были.
- Но это уже что-то. Не стала бы Елена писать это письмо самой себе? Нужно постараться найти электронный оригинал.
- Вы же с Коди уже просматривали её переписку за тот год и ничего не нашли.
- Мы могли попросту просмотреть. А ещё она могла сама стереть его. Тут уже вопрос к Коди.
Бэзил пожимает плечами, но ничего не говорит.
В машине я продолжаю думать о прочитанном. Я все ещё не понимаю, что могло заставить Реджинальда заменить родного сына королевы на абсолютно чужого ребёнка. Вчера я была уверена в том, что нашла причину - родилась неудобная для престолонаследия девочка. Но радость моя не продлилась долго. Отец Бэзила говорил Эйбу, что родился мальчик. Выходит, что мы по-прежнему не знаем самого важного, что могло бы помочь найти истинного принца. Быть может, он родился больным, или у него винное пятно на пол-лица. Теперь вся надежда на Коди.
- Ну, как дела? - спрашивает меня он, когда я встречаюсь с ним у поворота к королевскому крылу.
- Всю ночь не спала.
Коди раскатисто смеётся, и лицо моё заливает краска.
- Ты дурак. Мы нашли кое-что.
Он тотчас замолкает.
- Что?
Замедлив шаг, я склоняюсь к его уху и все выкладываю. Коди потрясен.
- То есть, она родила от любовника? С ума сойти! Я всегда думал, что это король нагулял ребёнка и заставил Елену изображать беременность. Обалдеть!
- Так ты сможешь найти оригинал письма?
- Не знаю, - задумывается он. - Прошло так много времени. Тут никаких гарантий не может быть. Я попробуй, Мэггс, но не уверен.
- Мэггс? - удивляюсь я, и Коди со смешком пожимает плечами.
Когда мы заходим к Тедди, я на мгновение замешкиваюсь, увидев в комнате Эндрю. Тот о чем-то говорит с малышом, но, увидев меня, смолкает.
- Мэгги! - улыбается Тедди. Я подхожу к малышу и целую его в макушку. - Ты вчера не зашла ко мне вечером, чтобы уложить спать.
- Прости, Тедди.
- У Мэгги были другие заботы, братец медвежонок, - подхватывает Эндрю. - Она укладывала спать Бэзила.
Коди давится смешком и поспешно отворачивается к двери. Видя его реакцию, Эндрю счастливо улыбается. Тедди непонимающе переводит взгляд с меня на Эндрю.
- Сегодня я обязательно приду, - обещаю я, стараясь не замечать насмешливого взгляда наследника. - Я не всегда буду уезжать на ночь домой.
- Только, если Бэзил будет хорошо вести и заслужит сладкое на ночь, - заканчивает Эндрю.
- Вообще-то я получаю сладкое, как раз за плохое поведение.
Я не заметила, как он вошел в комнату. Лицо Бэзила мрачное и решительное. Эндрю, напротив, довольно улыбается.
- Ах, вот и он. Герой без страха и упрека. Доблестный гвардеец королевской стражи. Он еще и говорить умеет. Поразительный факт.
- Я на многое способен, ваше высочество.
- Да? - Эндрю поднимается с кровати Тедди. Теперь улыбка его становится откровенно угрожающей. - Видел твое личное дело, Кейн. Так вот, слабенько. Совсем не убедительно.
Я вижу, как гневно ходят желваки Бэзила. Он в бешенстве. Я хочу встать между ними, прекратить это бессмысленное поигрывание мышцами, но меня удерживает ладонь Тедди. Малыш откровенно испуган и не понимает, что происходит. Сам воздух в комнате точно наэлектризован.
- Я того же мнения о вашем.
Лицо Эндрю застывает, точно восковая маска. Я понимаю - только что Бэзил совершил непоправимое, открыл все наши карты. Господи, помоги нам!
- О чем вы? - поднимаю я голос. - Если есть что-то сказать, говорите прямо. Надоело угадывать.
- Помни об Эльзе, Кейн, - угрожающе шипит Эндрю. - Твоя фамилия следующая!
Он в бешенстве выходит из комнаты.
- Бэзил! - рычу я и, даже не спросив разрешения Тедди, выбегаю следом за Эндрю. Он уже успевает скрыться в своих покоях, и мне приходится рыкнуть на гвардейцев, которые по привычке пытаются меня остановить.
- Эндрю!
- Что?! Какого черта ты тут, а не со своим любовником? - орет он так, что гвардеец даже придерживает дверь, пытаясь понять, нет ли причин вмешаться. Я решительно тяну ручку на себя, не давая ни слову вырваться наружу.
- Бэзил перешел границы, - тихо говорю я, надеясь. что смогу справиться с его яростью и отвлечь от главного. Если Эндрю поймет, что мы совали нос в его досье и узнали правду. - Но тебе не следовало так о нем говорить.
- Поучи меня уму-разуму, горничная. Я принц. Я поставлю его к стенке и тебя рядом с ним.
- Заткнись, Эндрю.
Он и в самом деле замолкает. Удивительно, как на этого разбалованного мальчишку действует грубость.
- Бэзил - один из гвардейцев, рубаха-парень. Его обожают сослуживцы, не говоря уже о том, что любая горничная готова залезть в его постель по первому зову. Тебе не нужно с ним ругаться, это восстановит против тебя половину персонала.
- Плевать. Кто они, а кто я?
- Ты слышал такое слово, как "революция"?
Эндрю хохочет.
- Я не понимаю тебя, Джейс. Но очень хочу.
- Тогда прекрати задирать Бэзила.
- Прости, я просто не могу удержаться. Не рассказывай ему, и все будет хорошо.
- Что?
Не успеваю я ничего понять, как Эндрю рывком тянет меня на себя, и в следующее мгновение я чувствую, как его губы накрывают мои. Не могу сказать, что поцелуй его плох или что я на него не отвечаю, но я не испытываю и толики тех чувств, которые охватывают меня, когда Бэзил оказывается рядом. Единственная причина, по которой я его не разрываю - это наверняка отвлечет Эндрю. Не знаю, что он втемяшил в свою голову и чем это обернется, но я не могу оставить Бэзила под ударом.
- Доволен? - спрашиваю я, когда Эндрю отстраняется. Он молча смотрит на меня, а затем, кончиками пальцев прочертив линию вдоль моей щеки, отворачивается.
- Можешь идти, Магдалена, - говорит он. - Тедди очень тебя ждал.
- Эндрю...
- Иди. Ты ему нужна. Он любит тебя. Хоть кто-то в нашей семье умеет любить.
93.
- Что там произошло? - спрашивает Бэзил, как только за Тедди и Коди затворяется дверь в классную комнату. В холле никого кроме нас нет и мы можем говорить свободно.
- Я сделала, что могла. Ты чуть ли не выболтал всю правду Эндрю.
- Знаю. Прости. Но он вывел меня. Оскорблял прямо перед Тедди.
- Он шутил. Грубо, да, но это была всего лишь шутка. Ты первым начал ему дерзить.
Бэзил в изумлении замолкает и не сводит с меня потрясенного взгляда.
- Хочешь сказать, что я виноват?
- Хочу сказать, что ты чуть ли не поставил нас всех к стенке. Это просто чудо, что мне удалось успокоить Эндрю.
- И как же ты это сделала?
И что я могу ему ответить? Я молчу, и подозрения Бэзила только крепчают.
- Мне кажется, что ты увлеклась им. Еще немного и ты скажешь, что мы должны отступиться.
- Ты сгущаешь краски.
- Сгущаю? - возмущается он так громко, что мне приходится на него цыкнуть. - Забыла обо всех покушениях? О Тедди, о леди Катерине?
- Я ничего не забыла. Я просто говорю о том, что, быть может, мы пошли не тем путем.
- Да, нам просто нужно было отправить его на психотерапию. Ты мелешь чушь, Магдалена. Ты знаешь, чем это все должно закончиться. Эндрю нужно уничтожить.
- Что значит, уничтожить?
- Не притворяйся. Ты знаешь - единственный способ остановить Эндрю, избавиться от него. Раз и навсегда. Иного выхода нет. Или ты думаешь, он отправится в Карст счастливо доживать свой век?
- Я не знаю!
Улыбка Бэзила ожесточает его правильные черты.
- Ты знаешь. И всегда знала это. Просто испугалась и пытаешься увидеть в Эндрю то, чего в нем никогда не было. Я не виню тебя за мягкое сердце, но не нужно делать из меня идиота.
Бэзил уходит. Замечательно. Это как раз то, что мне сейчас нужно. Спасибо за поддержку! Стараясь не шуметь, я нешироко приоткрываю дверь в классную комнату и осторожно просачиваюсь на задний ряд.
Весь урок я пытаюсь понять, что буду делать, если удастся не только доказать факт подмены, но и найти реального принца. У меня нет ответа. Желая заглушить голос совести, я направляю мысли в другое направление. Что можно сделать, пока Коди борется с электронной базой? Едва ли я смогу узнать о том, кто был любовником королевы. Если во дворце и остались слуги, работавшие здесь двадцать лет назад, то они, во-первых, вряд ли вообще знают о романе и, во-вторых, не станут об этом говорить. Выходит, браться за дело нужно с другой стороны.
Пользуясь краткой переменой между уроками латыни и естествознания, я снова оставляю Тедди на Коди и спускаюсь в компьютерный класс. Я так часто вламывалась в зашифрованные файлы Елены, что без труда проделываю это вновь. У меня есть мысль, которую могут подтвердить или опровергнуть только личные счета.
Спустя пару минут, я нахожу подтверждение. Елена не всегда помогала сиротскому приюту имени святого Луки. Первый перевод денежных средств датируется пятым августа, двадцать лет назад. Всего через две недели после рождения у неё сына. Я забиваю номер лицевого счёта, и вот у меня перед глазами вся история многолетней дружбы. Деньги поступают одинаковыми частями первые три года после рождения мальчика, а затем сумма эта уменьшается, и становится нерегулярно. Вывод только один - если настоящий принц и был помещен сюда после рождения, спустя три года его куда-то перевели. А он наверняка был, я почти уверена в этом. Иной трактовки этих цифр попросту не может быть.
Вот оно! Теперь нужно как-то узнать имена поступивших в нужный период мальчиков, один из них наш принц. Но как? Выход находится быстро. Должно быть, само провидение сегодня на моей стороне. Бросив взгляд на часы, я быстрым шагом возвращаюсь в королевское крыло.
Он все еще здесь. Мрачный, как ноябрьское небо, Эндрю сидит за столом, разбираясь с горой папок и бумаг. Лицо его немного проясняется, когда он видит, кто вошел в покои.
- Что нужно, Джейс?
- Ты ведь хочешь примириться с отцом?
- Ты бы еще предложила мне поговорить о религии. Пойди прочь, у меня работы по горло, не до твоих безумных проектов.
- И ты даже не выслушаешь меня?
Эндрю закатывает глаза и, делая мне одолжение, без всякого интереса спрашивает,
- Что ты предлагаешь?
- Нужно съездить в приют святого Луки.
Эндрю хмыкает.
- Ты забыла? Мы уже там были. Ты приволокла меня прямиком из борделя. Или у тебя что-то с памятью? А говорят, я не в себе.
- Я помню, - я заставляю себя выдавить улыбку. Эндрю напряжен, точно перед ударом, - и эта поездка смягчила ее величество. У меня другая идея. Мы должны еще раз туда наведаться, но уже с Тедди.
- С малым? Зачем все это?
- Потому что так всем будет казаться, что ты подаешь хороший пример младшему брату, закладываешь основы своего правления. Даже Реджинальд будет приятно впечатлен. К тому же Тедди было интересно слушать о нашем визите, он захотел познакомиться с детьми.
- Тедди, Тедди, - передразнивает меня Эндрю, но злость исчезает из его голоса. Он задумчив. - И, разумеется, ты хочешь сделать это немедленно?
- Нет. К поездке нужно подготовиться. Сам понимаешь, сопровождение, освещение в прессе.
- Джейс, неужели ты, и в самом деле, на этот раз заботишься обо мне, а не о своем любимчике?
- Я стараюсь заботиться о вас обоих, - отвечаю я, и это чистая правда.
94.
Узнав о "предложении Эндрю", Тедди впадает в такой восторг, что мне с трудом удается вернуть его к выполнению домашней работы. Он то и дело отвлекается от учебника так любимого им естествознания, и мне приходится проявить настойчивость.
За семейным обедом, который на этот раз, вопреки обыкновению, проходит в полном кругу, он то и дело возвращается к разговору о приюте, и почти ничего не ест.
- Думаю, это хорошая идея, - говорит Реджинальд, впервые за последнее время поднимая взгляд на наследника. - Пресса такое любит. Я велю связаться с главными изданиями, пусть оставят свободной первую полосу. Не станем с этим тянуть.
И в самом деле, уже завтра в обед мы прибываем в приют святого Луки. В отличие от прошлого визита, сегодня нас сопровождает целая толпа журналистов и гвардейцев, сотрудники взволнованы и торжественны. Во всей этой сутолоке затеряться совсем не сложно.
- Я в дамскую комнату, - шепчу я Бэзилу на ухо и осторожно выбираюсь из толпы. Если Тедди заметит мое отсутствие, Бэзил объяснит его прежде, чем малыш привлечет внимание. Я не стала посвящать ни Коди, ни Бэзила в свой план. Мне вообще не хочется говорить с ними об Эндрю. Не знаю, поддержали бы они меня или нет, но я устала делать все с оглядкой на этих двоих. В конце концов, у меня своя голова на плечах.
На ловца и зверь бежит. Едва я покидаю зал, навстречу выходит моя недавняя сопровождающая, благодаря которой у меня и оказался альбом.
- Здравствуйте, - улыбаюсь я. - Вы как раз мне и нужны. У королевы Елены к вам просьба.
Она тотчас забывает о принцах и прессе и послушно дает себя увести подальше от любопытствующих глаз.
- Простите, я не знаю вашего имени.
- Сессиль.
- Сессиль, после нашего визита с принцем Эндрю, ее величество много думала о ваших подопечных. Она хотела бы помочь тем, кто уже покинул стены приюта, если те в этом нуждаются. Вы бы не могли предоставить мне список всех детей, поступивших к вам за последние двадцать лет? Ее величество особенно подчеркивала, что ей хотелось бы узнать судьбу тех деток, с которых она начала свое покровительство вашему учреждению.
- Разумеется, я все подготовлю.
- Я бы хотела получить списки прямо сейчас. Уверена, у вас есть такая отчетность.
- Да, но, - она теряется, - они же не оформлены надлежащим образом.
Я выдавливаю из себя улыбку.
- Сессиль, ее величеству не нужны красиво оформленные обложки с перечислением всех ее титулов. Главное содержимое. Будет достаточно простой распечатки.
- Ну, хорошо. Пройдемте в мой кабинет.
Спустя десять минут я держу в руках заветный список и не верю, что все получилось так просто. Я не могу подавить улыбку, но она тотчас исчезает, едва я захожу в зал.
Тедди окружен детьми и журналистами. Его почти не видно за их спинами, я слышу только его звонкий голос. Все внимание направлено на него одного и никто не замечает Эндрю, точно горгулья замершего в противоположной стороне зала. Вид у него оскорбленно-злой, кулаки крепко стиснуты, глаза горят ненавистью. Спрятав бумаги за полой пиджака, я подхожу к нему.
- Ты молодец, что дал Тедди почувствовать себя в центре внимания. Это будет первый день рождения, который он проведет в инвалидной коляске. Пусть увидит, что по крайней мере у него есть любящая семья, в отличие от этих бедолаг.
- Да-а, - протяжно отзывается Эндрю, все так же прожигая взглядом брата. Впрочем, черты его несколько смягчаются. В душе Эндрю идет борьба.
- Он хочет быть похож на тебя. Ты подаешь Тедди хороший пример.
- Не трать слова понапрасну. Я вижу тебя насквозь, Джейс. Боишься за своего любимчика. Он все никак не научится не тянуть на себя одеяло.
- Да, Эндрю, - я сжимаю его руку, и наследник переводит взгляд на меня. - Я действительно пытаюсь отвлечь тебя от идиотских мыслей. Не хватало еще, чтобы ты выкинул очередной фортель после произошедшего в совете. Отец не простит тебя. А мы оба знаем характер короля. Так что не наживай себе неприятностей.
С мгновение он молча смотрит на меня, а затем, тряхнув головой, громко объявляет,
- Теодор, боюсь, нам пора возвращаться во дворец.
95.
- Ты что-то узнала? - спрашивает Бэзил. - У тебя странный вид.
Мы идем с ним по длинному переходу между королевским крылом и служебным. Уже темнеет, сквозь стеклянную стену почти не проникает свет, не считая далеких уличных фонарей.
- У меня появилась одна идея. Но нужно сперва все проверить. Я сейчас в компьютерный класс. Ты со мной?
- Нет, - качает он головой. - Нужно писать отчет для Блейкера по сегодняшней поездке. Глупая бюрократия.
- Тогда приходи, скажем. через час, и возьми с собой Коди, хорошо? У Кейт сегодня выходной, она уехала куда-то с горничной королевы, так что нам никто не помешает.
- Хорошо, - кивает он, и на повороте мы расстаемся.
Конечно, Бэзил все еще на меня злится. Он вообще всегда тяжело переносит разговоры об Эндрю. И я могу его понять. Это наследник стоит за смертями парней из списка, и следующей жертвой должен был стать он. Бэзилу не понять, как я, после всего пережитого по вине Эндрю могу думать о том, чтобы решить вопрос истинного наследника малой кровью. Но я не хочу отмщения, и в том могу поклясться.
Эндрю - человек с нездоровой психикой, на плечах которого лежит такой груз, какой никому нельзя осознать. И нести его ему предстоит в одиночку. И сдается мне, что он знает правду о своем происхождении, каждый день опасаясь, что та будет раскрыта. Любое внимание к Тедди, со стороны родителей или чужих людей для Эндрю лишнее напоминание о том, что он самозванец. Не знаю, сломался он, узнав эту правду, или всегда был таким. Я точно знаю только одно - он заслуживает жалости, а не кары. Эндрю нужно отстранить от власти, но сделать это максимально безболезненно для него, хотя я и не представляю как.
Как обычно, в такой поздний час компьютерный класс пуст. Тускло светит настенная лампа, слышится потрескивание оставленного кем-то компьютера. Я решаю сесть за него, включаю монитор и замираю. Это личное дело Эльзы. Какая-то горничная пыталась узнать, что стало с несчастной. Я не вчитываюсь в личное дело, а сразу обращаю внимание на последнюю строку. Уже сейчас, после ареста, в него должны были внести изменения.
"Обвинена в государственной измене. Приговор - смертная казнь. Приговор приведен в действие незамедлительно".
Я не могу описать тот ком чувств, который овладевает мною. Ужас, вина, раскаяние. Это из-за меня Эльза погибла. На мне ее кровь. Я не могу думать ни о чем ином. Господи, как такое могло вообще произойти? Это второй человек, который лишился жизни по моей вине. Сперва мама, Эльза. Если бы я не сблизилась с Эндрю...
Мысль о принце действует на меня как ледяной душ. Я цепляюсь за это имя, как за спасение, и злость вытесняет все остальные чувства. Бэзил прав, Эндрю опасен. Он не видит границы между черным и белым, он не остановится. Кто тогда станет мишенью? Бэзил, я, Тедди?
С еще большей решимостью, чем прежде я берусь за бумаги. Двадцать лет назад июль месяц был щедрым на сирот. За четыре недели приют святого Луки пополнили семь детей. Я пытаюсь сопоставить имена со списком выбывших, но, вероятно, в то время такие данные не собирались, у меня есть статистика лишь за последние годы. Ладно, придется все делать вручную. Из семи сирот две девочки. Будем верить отцу Бэзила, что королева родила мальчика, так что остается пять имен. Вполне посильная задача. Какое счастье, что Коди научил меня вскрывать защищенные части личных дел.
Работа идет медленно. Мысленно я все еще возвращаюсь к казни Эльзы, и тогда файлы приходится снова и снова перечитывать. Я едва не пропускаю сведения о переводе некого Арчи Свенсона в другой приют, как раз в трехлетнем возрасте. А ведь он потенциальный принц. Я карандашом обвожу его имя в списке и перехожу к следующему мальчику.
Когда я возвращаюсь в комнату, у меня готов список. Три мальчика в возрасте трех лет выбыли из приюта святого Луки в то время, когда регулярные переводы перестали поступать от ее величества. Арчи Свенсон, Кевин Биглоу и Малкольм Фрисби – любой из них может оказаться принцем. Но этого мало. Нам нужны доказательства.
Еще днем я забрала из комнаты Тедди альбом с фотографиями воспитанников святого Луки. У каждого из малышей того года есть персональная фотокарточка, сделанная как раз в трехлетнем возрасте. Конечно, принц мог и не унаследовать черты королевы, но я в таком отчаянии, что готова хвататься за любую соломинку. Я открываю альбом и начинаю листать.
На обороте каждой фотографии написано имя ребенка. Малкольм Фрисби красуется на одной из первых страниц. Я вырываю фотокарточку из альбома. Я должна видеть их всех, сравнить, догадаться, почувствовать, в конце концов, кто из них Теппел. Арчи Свенсон находится тут же. Страница не хочет вырываться, я едва не рву фотографию и, расправляя заломы пальцами, кладу изображение Арчи рядом с Малкольмом.
А вот карточки Кевина Биглоу нигде нет. Я несколько раз пролистываю фотографии, но мальчика точно никогда и не было в альбоме. Не веря, что такое возможно, я перестаю вглядываться в лица, а смотрю теперь только на оборотные стороны карточек, туда, где написаны имена. Вот он! Я вырываю последнюю страницу и, убрав со стола альбом, добавляю фотографию к остальным. Только теперь я вижу лицо ребенка, и меня точно пронзает током. Вот он! Господи, ну конечно! Теперь все становится на свои места! Вот почему Елена была вынуждена отказаться от родного сына, обменяв его на сироту, вот отчего Реджинальд ввел все эти нелепые законы в год рождения Эндрю! Это непостижимо, не укладывается в голове.
В дверь негромко стучат и в комнату входит Бэзил.
- Ну что, удалось что-нибудь выяснить?
- Я нашла принца, - я вытягиваю вперед фотографию Кевина Биглоу, и Бэзил открывает в изумлении рот. – Королева Елена не просто завела роман и родила от любовника сына. Он был чернокожим.
- Господи, Магдалена...
- Он поступил в приют святого Луки в ночь родов и был переведен из столицы через неделю после последней и самой крупной выплаты королевы. Вот почему король ввел политику против черных, запретил любые цифровые изображения. Эта ошибка могла стоить ему трона.
- Но он оставил при себе королеву.
- Потому что ему нужна была образцовая королевская семья, которую поддержал бы народ.
- Если это правда, Магдалена...
- Бэзил, говорю же тебе, все сходится. Этого достаточно, чтобы прижать Эндрю. Достаточно, даже если мы ошибаемся. Факты говорят за нас, мы можем их использовать.
- А вот и я! – в комнате с широкой улыбкой на лице появляется Коди. Даже странно видеть, что кто-то может просто радоваться, в то время, когда мы, возможно, ставим на кон свои жизни. – Что вы такие кислые? Подумаешь, немного задержался. Знаешь, кто навестил меня в нашем конюшенном дворике? Сама снежная королева Эмили Уилби. Снизошла, так сказать, и до простых смертных. О, а что это?
И прежде, чем я успеваю что-либо сказать, Коди вырывает из моих рук карточку Кевина Биглоу. Довольное выражение исчезает с его лица, а брови недоуменно приподнимаются.
- Эй, может быть, кто-нибудь объяснит, что здесь делает моя детская фотография?