По дороге в добровольную ссылку Нирванову вдруг стало жаль себя, свое утраченное имущество и никчемную жизнь. Все ради чего он пыжился, умасливал начальников и их жен, решал вопросы и манипулировал, оказалось пеплом. На радужке глаза блеснула слеза. Закончилась сытая Московская область, началась дикая Тверская. Сентябрьские листья дрожали на ветру. Все реже попадались люди, зато крепла армия леса. Нирванов принялся насвистывать «Полковнику никто не пишет».
В Бологом Владимир планировал избавиться от автомобиля и следовать в имение на такси. Однако на авторынке города пылилось всего шесть машин с проржавевшими насквозь порогами и старый армянин предложил Нирванову за полуторогодовалый Кадиллак всего пятьсот тысяч плюс автоприцеп с надписью «куры-гриль».
- Это ничтожно даже для Будды, - бросил полковник и продолжил путь.
Вскоре Володя очутился в сказочном лесу. Шины шуршали по грунтовке, трещали под колесами еловые шишки. Наконец, показался знакомый замок с облупившейся краской. Полковник припарковал машину, забрался по винтовой лестнице в маленькую комнатку с окнами-иллюминаторами. «Главное, людей нет». Только Нирванов успел подумать об этом, как тишину вспорол звук бензопилы. Володя поморщился.
Полковник разложил вещи, расстелил спальный мешок, зажег ароматические палочки, подключил колонку и включил «звуки тропического ливня». Устроившись поудобнее в углу, Володя принялся настраиваться на волну вечности, направив внутренний взор на точку, расположенную промеж бровей. В кармане завибрировал телефон. Нирванов не шелохнулся. Раздался еще один вызов, теперь на рабочий аппарат. Затем третий и четвертый. «Я отпустил мир, но мир не отпускает меня», - подумал он, достал обе трубки, разложил их на подоконнике. Щелкнул складной нож и лезвие вонзилось в экран рабочего айфона. Полковник вытащил клинок и занес уже над личным аппаратом, но вдруг остановился.
- Сомнения порождает ум. Зачем тебе телефон? Связи то нет.
- А вдруг что случится? Места дикие. Я смогу доехать до ближайшей деревни.
- Если оставляешь окно в материальный мир – кто-то заглянет.
- Давай на пару дней оставлю трубку и если все ок, то тогда…
- Ты даешь уму лазейку не покидать суетный мир желаний.
- Какие желания, просто телефон…
- Ну-ну.
В дневнике полковника появилась загадочная запись: «Ум живет в сомнениях и страхах».
Остаток дня Нирванов провел в медитации. Он применял техники «третьего глаза», «шелест звезд» и даже «покой мертвеца», но дальше первой ступени не продвинулся. Через пару часов полковник почувствовал голод. Он подошел к окну. Похолодало. Черные стражи – сосны окружили замок. Ветер играл с камышом на озере. Смеркалось. В лесу кричала невидимая птица. Звуки становились более высокими и тоскливыми. Допив остатки кофе и прикончив бутерброд с лососем, Нирванов залез в спальный мешок, отключил напольный фонарь. Тьма накрыла замок. Полковник шепотом проговорил слова песни:
«На моей луне я всегда один,
разведу костер, посижу в тени
На моей луне пропадаю я
Сам себе король, сам себе судья».
Неведомая тварь в лесу то замолкала, то снова начинала выть. Теперь полковнику казалось, что стонет от безысходности и боли человек. Володя нащупал аптечку, достал вату, свернул беруши, но даже скврзь них он мог разобрать слово «виноват». В перерывах между всхлипами не давал покоя ветер, прошивающий насквозь усадьбу. Старый замок жил своей жизнью. Ветер играл кусками фанеры на окнах, громыхал жестью крыши.
Наконец, полковник провалился в рваный сон. Снилось, что он сидит в позе лотоса на берегу озера Муки и уже достиг второй ступени – нирвикальпа самадхи. Нирванов еще пребывал в своем теле, но его сознание уже проявило вечный Атман. В этот момент он почувствовал острую пронзающую боль в боку. Полковник приоткрыл один глаз. Весь обзор закрывал застывший великан в шлеме. Володя не мог разобрать сон этот или явь. Свет луны отражался от овальных пластин кольчуги. На грудной пластине ратника полковник рассмотрел изображение рыцаря, пронзающего зеленого дракона копьем. Краснощекий верзила с носом картошкой и белыми кудрями, ниспадающими из-под шлема до плеч, держал в руках вилы. Ими он не прекращал тыкать полковника в бок.
- Где? Королобый где? – повторял витязь, упрямо нанося уколы. – А? Подымайсь! Где?
Ниванов чувствовал боль, но не чувствовал обиды, ведь он полностью растворил свое эго в Атмане. Но витязь не сдавался. Полковник молча взирал из вод спокойствия за этим олухом.
- Где? А? Оглох? Ничипор где?
Полковник посмеивался, пока великан не толкнул его вилами с такой силой, что Нирванов перевернулся. Сияющий атман растворился.
- Ничипора где прячешь, ирод? – не прекращал свой доброс витязь.
- А не пошел бы ты к черту, братец? – топнул ногой полковник. - Вместе со своим Ничипором! Можете даже взяться за руки! Частная собственность!
Верзила от неожиданности отпрянул.
- Ась?
- Какого хрена ты делаешь? – орал полковник, брызжа слюной.
- Ничипора ищу.
- Таких здесь нет! А теперь вон отсюда, пока я не вызвал полицию!
Витязь стоял, вытянув шею и растерянно озираясь по сторонам.
- Марфа наказала…
- Вот что братец, ты кажется, не понимаешь, с кем и о чем разговариваешь! – сказал Нирванов строго. – Я полковник ФСБ и здесь идет специальная операция. Если ты не исчезнешь через пять секунд, я вызову дежурную группу. Р-раз!
Складки на лбу великана двигались как предштормовые волны.
Полковник выхватил фонарь, направил его на супостата и включил тактический режим. Вспышка света в пять тысяч люмен ослепила здоровяка. Он закрыл за глаза, принялся пятиться назад и гремя кольчугой скатился по лестнице.
Через минуту звон стих. Полковник закрыл глаза, сосредоточился на дыхании. Мысли кипели, клокотали и дрались в голове.