В этом сезоне у актера театра и кино Юрия Чурсина две новые главные роли: в марте в онлайн-кинотеатре Kion вышел сериал «Черное солнце» – детектив о полицейских, расследующих серию загадочных убийств в Выборге. В феврале в театре «Современник» вернулся спектакль Галины Волчек «Двое на качелях» по пьесе американского драматурга Уильяма Гибсона. Это история о поиске своего места в жизни и партнера, рядом с которым ты будешь чувствовать себя счастливым. Здесь зритель видит Чурсина в роли адвоката, тяжело переживающего развод с женой и начинающего новую жизнь в Нью-Йорке. И в фильме, и в спектакле актер играет человека, попавшего в обстоятельства, к которым не был готов. Интрига заключается в том, каким он выйдет из этой переделки.
– Сериал «Черное солнце» начинается с конфликта между местным опером Чагиным и вашим героем, следователем Игорем Жуком, который приезжает в Выборг из Петербурга. Как вы относитесь к своему следователю? Любите его?
– Очень. Зритель застает его в момент больших перемен. Он напряжен, потому что его прежняя жизнь разрушена – и герой пытается понять, как ему жить дальше, еще не имея никакого плана. Мы видим, как человек формируется заново. Обычно следователи, как и все положительные персонажи, – люди линейные: какие-то события вторгаются в их жизнь и меняют ее. А здесь человек оказался в сложных обстоятельствах, и именно это определяет его дальнейшие шаги.
– Для Анны Носатовой, актрисы из сериалов «Топтуны» и «Екатерина», это первый опыт в сериальной режиссуре. Как вам работалось с режиссером-дебютантом?
– Прекрасно. Мы все сплотились, отыскивали какие-то неожиданные ходы в своих ролях. Было очень интересно.
– Практически одновременно с сериалом на сцене театра «Современник» вышел спектакль «Двое на качелях». В программке указано, что вы не только исполнитель роли Джерри, но и автор новой сценической версии. Вернуть на сцену легендарный спектакль, поставленный 60 лет назад, ваша идея или предложение театра?
– Это было предложение театра, которое я принял. Дальше мы вместе с художественным советом двигались к премьере.
– Сложно быть одновременно режиссером и актером в своем спектакле?
– Конечно, актер и режиссер – это два разных состояния, перестраиваться непросто. Когда ты оказываешься на сцене, в какой-то момент нужен взгляд со стороны. Но самым сложным оказалось то, что спектакль нужно было выпустить в сжатые сроки.
– А сколько у вас было времени?
– Чуть меньше полутора месяцев – 40 репетиций. Но задача облегчалась тем, что у нас уже были декорации, их не пришлось делать заново – лишь дополнить.
– Вашему герою, как и следователю в «Черном солнце», в этом спектакле приходится строить жизнь заново.
– Да, и у него свои заблуждения на этом пути. Новую жизнь – и спутницу для этой новой жизни – он выбирает умозрительно. Но потом выясняется, что люди – это не картонные фигурки, которые ты можешь переставлять по своему желанию, у них свои характеры и судьбы. Пьеса многослойная, этим она и интересна.
– Почему «Современник» не хочет с ней расставаться, как вы думаете? В 1962 г. премьеру готовили Татьяна Лаврова и Михаил Козаков, актеры с большой всесоюзной славой, но после них было еще не меньше пяти составов. Я видела два варианта с разными актерами.
– Я думаю, что пьеса «Двое на качелях» очень соответствует самому театру «Современник». Театр всегда искал путь диалога со зрителем, и пьеса Уильяма Гибсона этому диалогу способствует. Все темы, которые там есть, сейчас актуальны: и тема одиночества, и тема свободы, и тема смерти. Поэтому спектакль живет, это один из символов «Современника».
– В вашем спектакле есть моменты, когда зал замирает: например, когда один из героев взлетает на качелях-балансирах, а второй падает. Всегда хочется спросить у актеров: чувствуют ли они смену настроения у зрителей?
– Конечно, на этом же все строится. Театр тем и отличается от кинематографа, что все – и артисты, и зрители – участники единого опыта. Эмоции массы людей, конечно, очень чувствуются. Особенно яркие у меня были ощущения, когда я только поступил в МХТ им. Чехова и мы играли чеховскую «Чайку» в постановке Олега Ефремова. У Чехова же вообще все построено на полутонах, на обрывках фраз, но всем понятно, что происходит. И вот во втором акте каждое слово зрителям было понятным, они осознавали, что герои обречены, что их мир разрушился.
– Руководство МХТ им. Чехова не «ревнует» вас к «Современнику»? Не возражает, что вы выходите на сцену другого театра?
– Но я же не состою в труппе Московского художественного театра. Я работаю по контракту. Это соответствует моему характеру. Засиживаться на одном месте я не могу – мне становится скучно, тесно. Хочется отдыхать, меняя деятельность.
– Возле служебного входа в театр закреплена большая фотография одного из его основателей – Константина Сергеевича Станиславского. И под ней слова, которые, как он считал, должны висеть над каждым театром: «Проще, легче, выше, веселее». Какое из этих слов вам ближе?
– Ну конечно же «проще».
– Впервые видела вас на сцене МХТ им. Чехова в 2005 г. в «Лесе» режиссера Кирилла Серебренникова. В 2021 г. вы вернулись в этот спектакль. Как изменился за эти годы ваш герой Буланов?
– Он повзрослел. Если раньше это был молодой человек, недоучившийся студент, который получил возможность обрести желанный статус благодаря любви женщины, которая сильно старше него, то сейчас это скорее лебединая песня: остался последний шанс захомутать старушку. Все повзрослели, все изменились, юмор никуда не ушел, но поменялась концепция. Я подумывал более кардинально изменить образ героя, потому что не играл в этом спектакле шесть лет, но дело не увенчалось успехом: после нескольких проб рисунок роли остался прежним, ничего логически не поменялось.
– Вы живете за городом, в собственном доме. А по Москве любите ходить?
– Очень. Когда живешь за городом, то в город приезжаешь немножко как турист, ощущаешь его ритм. Я не городской человек, далек от этого ритма, устаю от такого количества людей. Мне все-таки ближе уединение и тишина, отсутствие постоянного шоу.
– Наверное, актеру необходимо накапливать силы и эмоции, чтобы было что отдать зрителям.
– Да. И потом, в нашей профессии есть моменты концентрированного общения с большим количеством людей. На съемках это коллектив, на сцене это и зрители, и партнеры. Это плотный энергетический обмен. Кто-то, в принципе, растворен в нем, но мне очень нужен домашний «аккумулятор», я от него подпитываюсь.
– За «Современником» много тихих переулков, здесь совсем другая Москва, без людских толп.
– Да, я фанат всего этого района между Садовым кольцом и Чистыми прудами. Это прелестный район. У меня остались о нем давние воспоминания: я оказался здесь, в Москве, студентом, жил на Чистых прудах и помню город другим, не похожим на сегодняшний. Москва и то, что в ней происходит, меняет людей. И сами москвичи стали как-то открытие, в них появилась вот эта широта, спокойствие, чего раньше не было. Когда приезжаешь в другие российские города, ощущения совсем другие. Москва поражает, просто поражает.-