Армену и Фёдору с благодарностью.
В те времена, когда не было уже ни шариковых ручек, ни кнопочных телефонов, ни югославских стенок, ни латвийских шпрот, ни либерального меньшинства, ни демократического большинства; в те времена будущего, когда дорога из Москвы в Петербург стала занимать двадцать минут, когда голосовали и покупали мебель одним кликом на госуслугах, а осенние деревья скидывали друг другу картинками в инстаграм; когда уже не читали книги, ни на бумажном, ни на цифровом носителе, не писали сочинение по литературе, да что говорить, не писали от руки вообще; в те далёкие недалёкие времена и случилась эта история.
Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Вадик Жуков обнаружил, что сессия как всегда подошла неожиданно. Первый экзамен — философские подходы к сознанию. Этот курс — не только головная боль молодого человека двадцати лет, с наушниками в ушах и википедией в глазах, главного героя этого рассказа. Это боль всего потока. Все понимали, что сдать экзамен будет трудно: студенты факультета «Робототехника и Искусственный интеллект» философию за предмет не считали, зачем она им нужна — не понимали, и ужасались ужасом безумным.
Ещё одна проблема — лектор. Между собой студенты звали его Мамонтом, и не потому даже, что Мамонтов — его фамилия, а потому что это был доисторический экземпляр. Антон Михайлович сам родом из прошлого века и своих студентов, рвущихся в будущее, настойчиво пытался вернуть туда же. Он не разрешал записывать видео лекций и пользоваться диктофонами. Запрещено было выкладывать конспекты в общий доступ. Он отказывался принимать экзамен онлайн, и ещё в его курсе не было методичек, если вы понимаете, о чём я.
Вадик сидел за столом напротив деда. Одной рукой он орудовал вилкой, уплетая на завтрак дедовские фирменные сырники, другой скролил экран телефона.
— Сейчас любую лекцию из любого университета мира можно найти на ютьюбе. Учи — не хочу, — выплёскивал Вадик своё возмущение.
— Не хочу, — понимающе повторил дед.
— Нет времени слушать — прочитай краткое содержание, — продолжал внук демонстрировать своё недовольство.
— Краткое содержание, — согласился дед.
— А курс Мамонта я хочу найти, но его нигде нет.
— Нигде нет, — поддержал дед Вадика в его негодовании, добавляя внуку сметану в тарелку.
— И самое ужасное: он требует, чтобы студенты конспектировали от руки, в тетрадь. А ведь в школе давно заменили чистописание на скорочтение. Это его требование — дискриминация людей по наличию навыка письма. В чём смысл?
— В чём смысл? — опять поддержал его дед. Он не только повторил вопрос внука, но и сымитировал его интонацию.
Студент оторвал взгляд от телефона. В глазах деда плясали весёлые искорки.
— Я думаю, что курс философии — это пережиток прошлого, — твёрдо сказал Вадик, исключая всякую возможность неоднозначности или сомнения в своих словах.
Эта фраза прозвучала смело и даже где-то новаторски.
— Тебе только кажется, что «думать» — это просто называть вещи именами, — вздохнул дед.
Не волнуйтесь, мой читатель. Этот хрестоматийный спор отцов и детей закончился, толком не начавшись.
Оказалось, что дед, в прошлом инженер технологических процессов, тоже в университете слушал курс по философии. Но негласным победителем из спора вышел, как вы догадались, Вадик. По одной простой причине: единственное, что смог вспомнить дед из философии, это диалектика Гегеля и императив Канта, но кто эти люди, и как они повлияли на его судьбу, дед, как и предполагал Вадик, вспомнить не смог. А может быть, просто цели себе такой не ставил? Этого мы с вами уже не узнаем.
Настроение у Вадика было самое поганое, так как на лекции он не ходил, и как сдавать экзамен — не знал. «Не ходил» не потому что у него не было времени, как вы могли ошибочно подумать, а в знак протеста. Протест — это не фигура речи, это реальная забастовка студентов, в результате которой лектора вызвали в деканат, но и только. Мамонт нагло пользовался тем, что специалистов в этой области практически не осталось.
Единственный вариант — это надеяться только на удачу. Все знают, как много зависит от удачи на экзамене. Можно вытащить свой билет, а можно чужой. Можно списать, а можно и не получить такой шанс. Лектор может прийти в хорошем расположении духа, а может в плохом. Да, экзамен – это лотерея. Но это полбеды. Плохо то, что крупье – всегда препод. Говорили, что Мамонт на экзамене, по какой-то своей, никому не понятной прихоти, иногда сам объяснял нерадивому студенту суть вопроса и ставил зачёт. Но чаще отправлял на пересдачу.
Обдумывая всё это, Вадик дошёл до главного здания университета, потянул на себя тяжёлую дубовую дверь и ступил в просторный, светлый и прохладный холл альма-матер. Вокруг было так много кофеен, диванчиков и зарядных устройств, что казалось, студенты приходили сюда лишь затем, чтобы выпить кофе, посидеть на диване и зарядить телефон.
Поднявшись на третий этаж, где предполагался экзамен, Вадик увидел, что студенты сбились в группы по интересам, заполнив всё пространство перед аудиторией. Причём группа с самсунгами не уступала группе с айфонами ни по количественному, ни по качественному содержанию. Люди плавно перетекали от одного центра притяжения к другому, и до Вадика долетали фразы, смысл которых можно было выразить одним кратким непечатным словом, а краткость, как всем известно, — сестра таланта.
Антон Михайлович пригласил всех в аудиторию, дождался, когда аудитория расселась, разместила стаканчики с кофе, бутылки с водой и упаковки со смузи на столах, и сказал:
— Вы можете сами выбрать любую тему курса и раскрыть её, пользуясь любыми гаджетами. Как будете готовы, милости прошу в мой кабинет.
Вадик понял, что его обманули. Теперь сказать, что ему просто не повезло — не получится. Он оглянулся по сторонам и увидел рядом светленькую девушку.
Светка не была красавицей, но она вряд ли отдавала себе в этом отчёт, потому что никогда не задумывалась об этом. Её летящие кудряшки трудно было назвать причёской. Черты лица были настолько простые, что на нём можно было заблудиться, как на лесной полянке в трёх соснах.
— Ты была на лекциях?
Она кивнула.
— Конспекты Мамонта есть?
— Нет. Я не слушала, к семинарам по мат анализу готовилась, — она подёрнула одним плечом и чуть виновато развела руками.
— Может, помнишь что-то?
Она задумалась.
— Помню только, Антон Михайлович говорил, что у человека, в отличие от робота, есть скелет в шкафу.
— Знаешь, что это значит? — спросил Вадик, понизив голос, чтобы не спугнуть удачу.
Она легко помотала головой. Светлые кудряшки взлетели легкомысленно в воздух.
— Просто образ яркий, вот и зацепилось в памяти.
«Ну, вот что там есть в её голове, за что можно зацепиться? Прийти на лекцию по одному предмету и готовиться к другому? Где логика?» — быстро пронеслось у него в голове.
Ну что ж, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Теперь ваше слово, товарищ браузер: и Вадик открыл интернет. Чего там только не было! Например, не было нужных ему лекций. Но! Нет преград человеческой мысли, и студент загрузил чат GPT своей проблемой. Старенький гаджет загудел сосредоточенно и напряжённо, как оса, которая тёплым, майским вечером схватит кусок от шашлыка и тащит подальше от подвыпившей дачной компании; а все глядят, собравшись вокруг, следя любопытно за движениями её жёстких крылышек, переживая, донесёт или уронит?
Наконец она долетела, и чат GPT выдал много букв. Человек потребовал краткое содержание, потом подумал (и это было правильно, ведь «Cōgitō ergō sum») и решил сразу запросить главную мысль текста. С ней-то он и пошёл к лектору.
Мамонтов, декан факультета философии, человек медленный, массивный и меланхоличный, стоял посреди кабинета и любовно разглядывал свою библиотеку. Это были высокие шкафы с бумажными книгами, которые заполняли полки от края до края и от пола до потолка.
— Ну а вы какого мнения о совместном существовании человека и искусственного интеллекта? — прихлёбывая свой пятичасовой чай, спросил Антон Михайлович.
— Уже сейчас искусственный интеллект способен решать сложнейшие математические задачи, самостоятельно выводить естественные физические законы, создавать произведения искусства и прогнозировать человеческое поведение, — бодро чеканил Вадик каждое списанное слово. — Через несколько лет искусственный интеллект сможет сам создавать программы, которые позволят ему решать задачи, им же самим поставленные. Именно в этот момент мы и пересечём линию так называемой «технологической сингулярности», когда компьютеру уже не нужен будет человек.
— Остановитесь здесь, — прервал его Антон Михайлович. — Я понял, читать вы умеете.
Вадик уже было подумал, что проскочил, но экзаменатор отложил зачётку в сторону, посмотрел ему в глаза и с мягкой улыбкой сказал:
— Давайте, молодой человек, поговорим в парадигме вашей специальности. На ваш взгляд, что надо сделать для того, чтобы отодвинуть или исключить этот неприятный сценарий будущего. Ведь двигаться навстречу такому событию в истории человечества и не готовиться к этому — просто глупо.
— Можно нажать на кнопку и отключить его от питания.
— Но ведь сейчас уже никто не сможет отказаться от искусственного интеллекта и его сервисов. Он водит машины и пилотирует самолёты, а люди давно утратили этот навык. Он выращивает, готовит и доставляет нам еду. Он пишет музыку и снимает сериалы. То есть отключить его нельзя, а если нельзя отключить — у кого власть?
Бывают такие минуты в жизни человека, когда он стоит перед холодильником и судорожно вспоминает, зачем же он его открыл. В этот момент мозг работает на грани своей возможности, доставая из подкорки, информацию, заложенную ещё предками на заре человечества.
Вот и Вадик в этот момент выловил за хвост очень важную мысль, откуда-то из подкорки. Именно, что за хвост, потому что в голове сложилось это так: «что-то там — это чья-то власть, плюс компьютеризация всей страны».
Он помнил, что первое слово этой фразы заканчивалось на «изм», и если это слово достать из памяти, то, возможно, вся фраза сложится целиком. «Дебилизм, коммунизм, пессимизм», - перебирал он в уме, но нащупать точную цитату не получалось.
— Я вам помогу, молодой человек. Подумайте, чем отличаются сознание человека и сознание искусственного интеллекта?
Подумайте? С первого класса его учили решать тесты и выбирать правильный ответ из нескольких вариантов. Вот как он может думать, если ему не предлагают из чего выбрать!
Вадик судорожно пытался найти, что бы такого сказать этому человеку напротив и изменить надвигающееся развитие событий. А события неслись как снежный ком с горы.
Мамонт протянул ему зачётку.
— На пересдачу.
— У человека, в отличие от робота, есть скелет в шкафу, — выпалил Вадик, хватаясь за эту странную фразу, как за соломинку.
Антон Михайлович спустил очки на кончик носа и оглядел Вадика поверх очков. С интересом. Может быть, первый раз за всё время.
— И что же это значит?
— Я знаю про скелет в вашем шкафу.
Взгляд Антона Михайловича застыл. На его лице удивление, страх, растерянность мгновенно сменяли друг друга. Он нервно сглотнул.
— Продолжайте, — сказал экзаменатор, постепенно взяв себя в руки.
— Я только что загрузил фотографию всех шкафов вашей библиотеки в чат GPT с запросом: «Найти скелет». И получил результат. Шкаф третий, полка вторая сверху, книга седьмая слева. «Остров сокровищ» Стивенсона.
Мамонтов поменялся в лице, в горле у него что-то забулькало, он закрыл глаза руками и повалился вперёд, прямо на стол, плечи его подрагивали. Несколько секунд спустя Антон Михайлович поднял голову: лицо было красное, из глаз текли слёзы. Он смеялся.
«И что такого смешного я сказал?» – крутилось в голове у Вадика. – «Ничего не поделаешь. Возраст, разрыв поколений, и, как результат, шутки у нас разные», – с трудно скрываемой жалостью смотрел он на своего лектора.
Тем временем Антон Михайлович пришёл в себя, кивнул, как бы говоря Вадику: «Я в тебе не сомневался». Встал, подошёл к шкафу и достал со второй полки книгу. Тёмно-синяя обложка с витыми золотыми буквами.
— Это вам, — протянул он книгу своему слушателю. — С человеческими мозгами, молодой человек, как с мышцами: если их функцию выполняет какой-то сторонний агрегат, то они медленно, но верно усыхают. Это и есть скелет в шкафу человечества.
Потом вписал в зачётку «удвл» и протянул студенту:
— Читайте книги, молодой человек. То, что написано человеком, может быть прочитано только человеком.
На площадь перед университетом светило солнце, ну а что ему ещё оставалось делать? Что было, то и будет, что делалось, то и будет делаться. Как говорят, нет ничего нового под солнцем.
Оставшись один, Антон Михайлович расстегнул рубашку, достал из-под правого подреберья зарядное устройство и вставил в розетку.
— Господи, батарея совсем села, нет работы тяжелее преподавательской, — устало сказал он.
Автор: Король
Источник: https://litclubbs.ru/articles/53612-skelet-v-shkafu-chelovechestva.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: