Семь лет назад жизнь подарила мне совершенно потрясающее путешествие на Алтай. Не совсем, конечно, неожиданно подарила - мы с будущим на тот момент мужем сами себе его устроили. Нам было по 26, и мы, наверное, на подсознательном уровне чувствовали, что нужно как следует оторваться, ведь впереди нас ждёт совсем другая жизнь - по крайней мере в первые несколько лет. Так мы пустились в совершенно необычное для нас приключение: велотур по Чуйскому тракту.
На тот момент Джеська у меня уже была, но с нами она, конечно, не поехала. На время моего отпуска Джесс поехала на дачу к бабушке и дедушке, и там ей было хорошо.
Об этой поездке можно рассказывать бесконечно, ведь это было одно большое приключение.
Но, поскольку тематика моего бога подразумевает рассказы о собаках, то и здесь я расскажу об одной из прекрасных сторон этого путешествия. О собаках.
Наш тур был построен так, что каждый день, пока светло, мы ехали на велосипедах по Чуйскому тракту, а на обед и на ночёвку останавливались на турбазах, расположенных прямо вдоль него. Где-то это были большие тёплые дома с душем и практически городским туалетом, а где-то - суровые алтайские домики с огромными щелями в углах, в которые задувал ледяной ветер. Но и это было намного лучше, чем ничего, ведь на улице шёл снег, а у нас были одеяла! Муж до сих пор вспоминает, как я спала в шапке). Никогда прежде я не мерзла так сильно, и это при том, что я геолог, не раз живший в обычной палатке.
Почти на каждой из этих турбаз жили собаки. Мою любовь к ним собаки чувствуют издалека и сами меня находят. Собаки для меня стали одной из важнейших сторон этой поездки. Если вы спросите меня, что больше всего мне запомнилось из этой поездки на Алтай, я отвечу:
- Потрясающие пейзажи
- Ледяной ветер
- Собаки. Много собак.
Мне даже было очень неловко перед оставшейся с родителями Джеськой: нельзя же вот так просто уехать от своей любимой собаки и обниматься с каждой встречной, при этом совершенно незнакомой дворняжкой? Или можно?)
Так или иначе, а обнималась я с каждой из них. Нет, я вовсе не гонялась за собаками, умоляя их разрешить себя погладить - они сами ко мне прибегали и пихали свои кожаные носики мне в руки. Удивительные они, все-таки, существа! Им не нужно слов и объяснений, они и так все понимают.
Вот так они подбегали приласкаться. Подозреваю, что они делали это, потому что им не хватало ласки и тепла: все-таки жизнь дворняг, которых держат на турбазах в качестве сторожей, сильно отличается от сладкой жизни городских избалованных диванами и поцелуями собак.
Пёс на фото выше запомнился мне больше всех - он просто подбегал и пытался улечься на меня, чтобы я как следует его нагладила и везде почесала.
Ещё ярко отпечатался в памяти щенок на одном из перевалочных пунктов. Он был достаточно крупненьким, но видно, что ещё совсем маленьким - его юный возраст выдавала щенячья походка и смешные толстенькие лапки.
Этот малыш хотел играть исключительно зубами, а кусался он достаточно сильно, но у меня все равно были перчатки, так что мы с ним поиграли так, как он хотел. Перед нашим отъездом муж сфотографировал нас на память, а щенок в это время описался прямо в моих руках. До сих пор гадаю - почему так произошло? Не от страха точно, ведь он сам лез ко мне на ручки. Может просто потому, что маленький?
А на одной из турбаз произошла не очень приятная история. Мы ночевали в небольшом домике, а душ находился недалеко от него, через двор. В этом дворе стоял большой вольер для собак с симпатичной тёплой будкой посередине. С улицы несложно было разглядеть, как в будке лежала большая собака, а вдоль её живота в рядок располодились маленькие толстенькие щеночки. Картина была милейшая! Малыши смешно копошились, периодически меняясь местами и устраивая между собой небольшие разборки. Но подолгу они не дрались, ведь все они были заняты невероятно важным делом: они сосали мамино молочко и росли.
По дороге в душ, проходя мимо вольера, я остановилась и надолго залипла, любуясь этой щенячьей идиллией. Потом я все же заставила себя оторваться от щенят и сходить в душ. На обратном пути ноги сами несли меня туда, где жили щенятки со своей мамой.
И вдруг я увидела странную картину.
Один из щенков почему-то был не в домике, а снаружи, где-то в метре от него. Остальные продолжали сосать молочко и расти. А этот бедняга, совсем ещё крошечный, жалобно попискивая полз в сторону будки. Когда он почти добрался до неё, собака-мама встала (а щенкам не оставалось ничего другого как отвалиться от неё), подошла к малютке и взяла его за шкирку.
Не успела я облегчённо вздохнуть, как собака отнесла его подальше от конуры, положила на землю и вернулась к остальным деткам. А малыш снова стал искать дорогу домой...
Уже была почти ночь и хозяева турбазы, похоже, уже ложились спать, но до утра я ждать не могла. На улице было холодно, а малюсенький щеночек, одиноко сидевший посреди вольера, дрожал и попискивал.
Я нашла хозяев и рассказала о том, что собака выпихивает одного из щенков из будки.
Суровый алтайский дяденька недоуменно уставился на меня. На его лице читалось: "Девочка, ты чо? Спать иди!", но я снова повторила, что малыш там замерзает, а мама его почему-то выгоняет.
Хозяин при мне открыл вольер, поднял щенка, отнёс его к остальным и почти небрежно кинул его в самый центр пушистых комочков. Малыш тут же присосался к маме.
Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Не знаю, почему так поступила со щенком его мама. Может он был больным? Может их, по её мнению, было слишком много?
Кроме того, у меня до сих пор нет полной уверенности в том, что хозяин отнёс щенка в конуру не только для того, чтобы я от него отстала и не мешала спать.
На следующий день мы уехали. Перед отъездом я сходила проверить щенят: все были на месте. Не скажу, что уезжала я со спокойным сердцем, но в этом месте, в их собственном мире, я была явно не тем, чьё мнение кого-то интересовало.
Но, по крайней мере тогда, когда я видела собачье семейство в последний раз, щенок вместе со своими братиками и сестричками увлечённо сосал мамино молочко. И рос.
Позже мой коллега по работе рассказывал о том, как у них дома у собаки однажды родились щенки. Их было шестеро, но их мама выбрала только пятерых. Самого маленького она точно так же брала, относилась подальше и оставляла одного, возвращаясь, чтобы покормить всех остальных. Малыш, которого собственная мать почему-то отбраковала, был здоров и отличался от остальных только тем, что был чуть поменьше и потоньше. В природе при такой позиции мамы у него, конечно, не было бы шансов. Но хозяева, как рассказывал этот мужчина, просто приносили его обратно к маме, отдирали от нее самого толстого щеночка, а на его место клали беднягу, чтобы тот мог как следует наесться.
Выжили и выросли все шестеро.