2 апреля 1996 года был подписан договор о белорусско-российском Сообществе, позже ставшем Союзным Государством.
Евразийский союз существует в экономической реальности, но почти отсутствует в СМИ и соцсетях. Ну как ведь - у него нет общего гимна, символика есть, но мало кому известна, он объединяет разные политические системы, из него не сделать ни аватарки, ни демотиватора. Центральные каналы не проводят евразийских песенных конкурсов и всё такое.
Сегодня, когда мы справляем годовщину создания совместного государства России и Белоруссии, стоит поговорить о том, с чего собирается Родина.
...Из истории средних веков нам известен термин «собирание русских земель» – процесс постепенного превращения Великого княжества Московского в Русское царство. Собирать земли потребовалось потому, что в процессе усобиц между княжествами части единого некогда Древнерусского государства постепенно привыкли видеть в соседях врагов, а также постепенно попадали под влияние и власть других государственных образований, что поставило существование собственно русского государства под вопрос.
Конец XX-начало XXI века, возможно, когда-нибудь войдёт в историю как процесс собирания союзных земель – восстановление экономических и политических связей между республиками Советского Союза. Важная дата этого процесса – 2 апреля 1996 года, когда был подписан договор о создании Сообщества Белоруссии и России. Через год Сообщество превратилось в Союз, а ещё через три – в Союзное государство.
Любопытно, что общий исторический фон ничего подобного не предвещал. Наоборот, часть лидеров союзных республик (РСФСР, БССР, УССР – 3 из 4 республик, образовавших СССР в 1922 году) были вполне единодушны: время перестать кормить соседа, время начать жить и богатеть самостоятельно. На Украине под эти решения успели даже подверстать результаты двух местных референдумов, не говоря уж о том, что каждая из республик соответствующими решениями республиканских Верховных Советов (в РСФСР – Съезд народных депутатов) декларировала государственный суверенитет республик. Несмотря на результаты референдума союзного (о нём см. тут).
Можно, конечно, сказать, что вместо СССР был учреждён СНГ. Однако считать его наследником СССР было бы неверно ни с чисто юридической (СНГ не является надгосударственным образованием, в отличие от СССР), ни с практической точек зрения. В момент возникновения наиболее верно было бы определять статус СНГ как ликвидационную комиссию. Что следует, кстати, и из определения СНГ как организации, призванной «...регулировать отношения сотрудничества между некоторыми государствами, ранее входившими в состав СССР… на добровольной основе». Именно регулировать исторически сложившиеся отношения и ряд возникающих в связи с ними проблем, причём добровольно. Не хочешь – решай напрямую или не решай вообще. О развитии отношений речь тем более не идёт.
Однако уже через несколько лет стало очевидно, что провозгласить политический развод республик значительно проще, чем реализовать его на практике. Ещё сложнее оказалось хотя бы частично повернуть процесс вспять и запустить процесс реинтеграции.
Первым с этой идеей выступил Н. Назарбаев, заявивший в своё время, что никогда бы не подписал Беловежское соглашение. В 1994 году он предлагает создать конфедерацию, членами которой он видит Россию, Казахстан, Белоруссию, Киргизию и Таджикистан. Идея явно опередила своё время, хотя стоит сказать, что лидер Казахстана не только за 21 год до создания Евразийского союза угадал 4 из 5 его участников, но и фактически предсказал бесперспективность попыток вовлечь в этот процесс Украину.
Однако лидеры Белоруссии и России решили действовать иначе.
Почему в качестве отправной точки реинтеграции, т.е. создания Сообщества Белоруссии и России, выбрали не чисто экономический контур (т.е. предложение Назарбаева), а скорее культурно-исторический? Вероятно, потому, что в то время экономику и доставшиеся в наследство от СССР активы рассматривали не в геополитическом, а скорее в утилитарном смысле:
– как подешевле приватизировать что-нибудь доходное?;
– как поскорее отбить средства, затраченные на приватизацию и купить ещё что-нибудь?
– что лучше – запускать производство и выстраивать производственную цепочку или сразу порезать завод на металл и опять-таки купить ещё что-нибудь?
– или в лучшем случае – как запустить градообразующее предприятие и не дать его работникам помереть с голоду?
К тому же в 1996 году Б. Ельцин и А. Лукашенко вряд ли ясно понимали будущее создаваемого ими проекта. Вероятно, во многом это был инстинктивный поиск опоры, выхода из разрухи 90-х. Пример – вот он, недалеко: ещё 5-6 лет назад всё было единым, общим и худо-бедно работало. Значит так и нужно действовать.
Частично эта логика прослеживается до сих пор. Так, подписанные в 1996-1999 гг. документы предусматривают полную надгосударственную вертикаль, т.е. не только существующие Высший Госсовет и Исполнительный комитет, Парламентское Собрание но и союзный суд, единый парламент, унификацию законодательства, общую валюту и т.п. Но многое из этого существует только на бумаге. В частности, в вопросе валюты Россия и Белоруссия не договорились в плане компенсации (за отказ от белорусского рубля) и размещения второго эмиссионного центра в Минске.
***
Как уже было сказано, начиная с 1996 года названия менялись, а конкретного смысла за словами не появлялось. Причина понятна. До определённого момента из процесса интеграции был исключён главный контур – экономика. И оказалось, что нельзя одной рукой восстанавливать единое государство, хоть и в формате, усечённом до двух республик, а другой – заниматься постепенным освоением и переработкой общенародной собственности по рецептам дикой рыночной экономики. Единый парламент в таком союзном государстве не нужен, ему нечем заниматься. Унифицировать законы нет смысла, как и вводить одну валюту. Поэтому Союзное государство оказывалось более союзом, чем государством. Что вернуло в интеграционный процесс предложение Н. Назарбаева: сначала восстановить экономические связи, а уж затем, при необходимости, перейти к созданию общих политических структур.
Смена вектора (культурную и историческую общность уважительно двигаем в сторону, дальнейшее создание общих политических институтов, а тем более валютного пространства, не форсируем) в пользу торговли и постепенного восстановления связей (Таможенный союз, ЕЭП, Евразийский экономический союз), заложенных логикой когда-то единой страны, принесла реинтеграции, в т.ч. России и Белоруссии гораздо больше пользы и смысла, нежели замыкание в формате «союз братских народов». Помнить о нём, разумеется, нужно, однако Россия за последние несколько сотен лет далеко ушла от формата Древнерусского государства. Собрать все русские земли под властью и управлением Москвы – привлекательно, но это больше не работает. С тех пор историческая Россия немного увеличилась – это ещё и Средняя Азия, Кавказ.
Союзное государство – это прежде всего восстановленная экономика, совместные проекты. А уж потом – суд, валюта, символика. Одно из первых дел, которым занялась Советская власть ещё в Гражданскую – восстановила МПС (тогда – НКПС, образован в соответствии с декретом от 8 ноября 1917 г.) и работу железных дорог, т.е. восстановила возможность нормальной торговли и производства в пока ещё не единой стране. И единой она снова стала в том числе поэтому.
А флаг, герб и единый чиновный аппарат могут подождать.