В 1986 году на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошел взрыв. Его мощность в 105 раз превысила мощность ядерного оружия, примененного в Хиросиме и Нагасаки. Загрязнение распространилось на территорию Беларуси, Украины и России.
Сразу после катастрофы погиб 31 человек, а 600 тысяч ликвидаторов, принимавших участие в тушении пожаров и расчистке территории, получили высокие дозы радиации. Свыше 500 тысяч человек погибли от последствий облучения. Авария на ЧАЭС стала самым масштабным техногенным инцидентом в истории человечества.
«Неземная» Зона
Каждая секунда событий 26 апреля 1986 года и последующих первых дней ликвидации изучены досконально. Вместе с тем Чернобыль за 26 лет оброс невероятным количеством слухов, легенд, домыслов, не имеющих никакого отношения к действительности. Странно — люди, интересующиеся Зоной как явлением, охотно в это верят, но не замечают правды. А подлинные чернобыльские «невероятности» есть, и они действительно поражают воображение. Главные чудеса Зоны отчуждения — чудеса героизма и самопожертвования, которые 26 лет назад здесь были обыденностью.
«Китайский синдром»
Константин Павлович Чечеров — физик, старший научный сотрудник Института общей ядерной физики Национального исследовательского центра «Курчатовский институт». Его в составе группы специалистов откомандировали в Зону для расследования обстоятельств катастрофы и ликвидации ее последствий. Перед Чечеровым поставили ответственную задачу — изменить температуру в реакторном зале четвертого энергоблока.
Члены комиссии утверждали, что в зале сохраняется высокая температура, и из обломков топливосодержащих масс сформировался так называемый урановый кристалл, способный прожечь фундамент и уйти глубоко под землю. Чтобы предотвратить это, отряд горнопроходчиков, состоящий из метростроевцев и шахтеров, по заданию комиссии проложил под реактором туннель с бассейном-теплообменником. В него должны были закачать жидкий азот для охлаждения уранового кристалла. Позже выяснилось — расчеты оказались ошибочными, никакого кристалла в разрушенном зале не было, расплав застыл в первые часы после взрыва. Возмущению сотрудников станции и самого Чечерова не было предела, потому что академики объяснили свои несбывшиеся опасения не математическими расчетами, а… впечатлениями от американского блокбастера «Китайский синдром».
Самоубийственный поступок
Константин Чечеров уже после первого полета к реактору заявил членам комиссии — внутри блока нет пожара. Расплав остыл. «Полетел днем. Лето было в 1986 году очень жаркое, температура воздуха — примерно 35 градусов. Я сверху смотрю — действительно, здание прогрето до 35, а в шахте реактора всего 24 градуса».
В правительственной комиссии к докладу Чечерова отнеслись с недоверием. «Возникли сомнения. Может быть, прибор неисправен? Но прибор был удобен для проверки. Его просто наводишь на лицо человека, и сразу график вычерчивается, можно видеть, какая у этого человека температура».
И тогда Чечеров совершил поступок, который даже сейчас, через 26 лет после трагедии, кажется самоубийственным. Ученый решил спуститься в аварийный блок. К реактору. И замерить температуру и уровень радиоактивности расплава. Это была верная смерть, только Константин Павлович не собирался жертвовать жизнью. Просто он должен был лично убедиться в том, что термодатчик не врет. Чечеров заучил наизусть схемы помещений реактора. Взял с собой несколько дозиметров, термометр. Облачился в белый пластикатовый костюм. Надел респиратор-«лепесток» и вошел в четвертый энергоблок.
В самом пекле
После возвращения Чечеров представил комиссии данные радиационной и тепловой разведки и впечатления от собственных наблюдений. Стало окончательно ясно — никакого пожара не будет. Не нужно ничего тушить, охлаждать и переоблучать людей. Разведка боем закончилась. Началась рутинная работа. Чечеров в сопровождении дозиметристов совершил свыше тысячи подходов к аварийному реактору. Поднимался и в шахту, в которой произошел взрыв.
«Ну вот, а дальше — обследование помещений, оценка уровней мощности дозы. По поручению правительственной комиссии собирал ленты самописцев, оперативные журналы, которые оставались в рабочих помещениях. Эти материалы послужили основой для анализа аварии».
Любовь к радиации
Константин Чечеров весел, бодр, подтянут — несмотря на 20 лет работы в Зоне. Он — единственный из ликвидаторов — признается в любви к радиации. Горечь появляется в голосе Чечерова лишь тогда, когда он вспоминает об ученых чиновниках из правительственной комиссии. В первый период ликвидации аварии они продемонстрировали полное непонимание происходящего и обрекли на смерть тысячи ликвидаторов.
Ликвидация последствий аварии начиналась как героическая трагедия, а закончилась трагикомическим фарсом. Об этом с горечью говорят сами ликвидаторы. Теперь Зона — место, где зарабатываются и отмываются деньги. Но пока живы такие люди, как физик Константин Чечеров, жива и память о других временах. Временах, когда человек вступал в схватку с атомом не из-за корысти, а по велению сердца.