Первый мэр Ростова — о запомнившихся эпизодах работы с городской Думой.
автор Максим Федоров/фото архив Ростовской-на-Дону городской Думы
Со дня первых выборов депутатов Ростовской-на-Дону городской Думы — 27 марта 1994 года — прошло 30 лет. Двадцать из них неразрывно связаны с именем Михаила Чернышева — депутата Думы первого созыва, главы местного самоуправления Ростова-на-Дону, а с 1996-го по 2014 год мэра города.
Мы поговорили с Михаилом Анатольевичем о том, что это было за время, и как местная исполнительная власть находила общий язык с представительной.
— Сегодня выборные кампании сложно представить без штабов, агитаторов, политтехнологов, избирательных фондов... А как избиралась городская Дума 30 лет назад?
— Конкурентная борьба была высокой и 30 лет назад. В Думу стремились избраться представители разных профессиональных сообществ: медиков, педагогов, транспортников, коммунальщиков. И если ростовчане видели в человеке лидера, они поддерживали его. Как это лидерство проявлялось? В первую очередь через встречи, общение. Только так люди оценят твои способности. В противном случае победить на выборах практически невозможно.
— Представители бизнеса среди претендентов на депутатские кресла тоже были?
— Были. И знаете, кто-то из предпринимателей даже считал, что, став депутатом, он сможет отстаивать свои бизнес-интересы в органах власти. Но такие долго не задерживались. Депутат городской Думы — это, во-первых, работа на общественных началах, то есть без денежного вознаграждения. А во-вторых, большая нагрузка и огромная ответственность. Приходиться тратить свое личное время, вникать в городские проблемы, вести прием избирателей. Вообще Дума — это большая школа жизни.
— Первые заседания помните?
— Прекрасно помню. Были депутаты, которые сразу решили, что их обманывают. Например, когда принимался бюджет на следующий год, приходилось слышать: «Мы проголосуем за одни цифры, а они потом нарисуют другие...» Тогда я дал финансовому управлению администрации команду, чтобы все принятые Думой бюджетные решения с финансовыми показателями представлялись депутатам на проверку и контроль. Это были сотни страниц, и мне, признаться, было жалко народных избранников. Но когда они потратили уйму времени и увидели, что все прозрачно, начало выстраиваться доверие.
Как правило, депутаты не были погружены глубоко в тему, им было трудно разобраться в тонкостях управления городским хозяйством, они задавали много вопросов. И я благодарен Зинаиде Васильевне (Неярохиной, депутату всех семи созывов и бессменному председателю ростовской Думы. — Авт.) за то, что она стала проводить депутатские слушания. Их цель — разъяснить народным избранникам смысл проектов решений. По каждому вопросу чиновники администрации выступали перед депутатами, объясняли, отвечали на вопросы... Это помогало досконально понять предмет вопроса и принять правильное решение.
— Многие до сих пор помнят, какие страсти кипели в 1990 годы в стенах Государственной Думы России. В городской Думе было тоже жарко? Насколько она была политизирована?
— В ростовской Думе заседали и «яблочники», и коммунисты, и каждый старался доказать, что прав именно он. Да, случались баталии, но это, считаю, нормально. Более того, при принципиальных партийных позициях легче было обсуждать проблему, потому что ее рассматривали с разных сторон. Если критика была голословной, она отметалась, а конструктивные предложения и идеи, конечно, принималась.
В 90-е годы фактически формировалась система местного самоуправления. Надо было создавать местную нормативную базу. Мы делали все в первый раз, с чистого листа, искали оптимальные решения. Первые документы, которые разрабатывала ростовская Дума, были очень хорошо выверены: они прошли публичное обсуждение, к их подготовке привлекались профессионалы. Например, благодаря работе с научным сообществом кафедры муниципального права и управления юридического факультета РГУ под руководством Николая Семеновича Бондаря нам удалось создать базовый документ для развития города — его Устав. Очень сильный и выверенный документ получился.
В те годы то в одном, то в другом регионе России возникали конфликты между губернаторами и мэрами. Каждый старался перетянуть на себя больше полномочий, быть главным. Это крайне негативно сказывалось на развитии территорий. А мы, на мой взгляд, поступили мудро, учли все обстоятельства. В Уставе Ростова были четко прописаны полномочия органов местного самоуправления и принципы взаимодействия с региональной властью. Тем самым мы исключили саму возможность каких-либо конфликтов и в дальнейшем выстраивали конструктивную работу.
Вообще это было очень интересное время в плане развития и самостоятельности местного самоуправления. Федеральный центр предоставлял нам возможность выбора, и этот выбор был наш, а не навязанный сверху. Все зависело от того, насколько творчески депутаты подходили к принятию решений.
— В 90-х получалось строить планы, или все-таки это был скорее режим ручного управления?
— Поначалу было очень сложно. Чтоб вы понимали, бюджет города на 2024 год 65 миллиардов рублей, а первый бюджет на вторую половину 1994-го был около миллиарда, если переводить на современные деньги. Небо и земля! Но постепенно мы пришли к пониманию: из всех проблем, которые существовали, надо было выбирать наиболее острые, реально влияющие на настроения людей: работа коммунальных служб, общественного транспорта, социальной сферы. И направлять туда имеющиеся ресурсы.
В то время надо было искать нестандартные, смелые решения. Я администрации города ставил такие задачи: ищите передовой опыт. И когда мы выносили новаторские предложения на заседания Думы, многие из них депутаты поддерживали. К примеру, надо было поднимать производство, а для этого предприятиям предлагалось отказаться от их непрофильных активов: детских садов, баз отдыха, жилых помещений. В результате город в муниципальную собственность получил более 200 тысяч квадратных метров ведомственного жилья. И оказалось оно, мягко говоря, не в самом лучшем состоянии. Тогда мы разработали отдельную программу, чтобы это жилье не рухнуло, а продолжало служить людям.
Другая история. В 90-е резко снизилась потребность в детских садах, и многие ведомства перепрофилировали, либо продали их. Мы потеряли очень хорошую социальную инфраструктуру. Восстанавливать ее пришлось после того, как снова вырос спрос на места в детских садах. Так появилась программа строительства детсадов, благодаря которой дефицит постепенно стал сокращаться. Сегодня очереди практически нет.
— А как ростовские власти справлялись с последствиями дефолта 1998 года?
— После дефолта многие ростовские предприятия остановились, их работники остались без средств к существованию. Рабочие «Ростсельмаша» организовали на Театральной площади многотысячный митинг. Внешне картина напоминала День города, только настроение у людей было далеко не праздничное. Обстановка была накалена до предела, все задавали один и тот же вопрос: «Как и на что жить?»
Мы постарались проанализировать, чем можно помочь «ростсельмашевцам». Чтобы из-за долгов их квартиры не отключили от тепла, воды, газа, электричества, администрация предложила, а Дума поддержала решение о том, что эти расходы возьмет на себя город. Мы оформили «Ростсельмашу» бюджетный кредит в обмен на обещание, что завод вернет его, когда возобновит работу. Так позднее и произошло. Заводчане вздохнули с облегчением, а вместе с этим стабилизировалась и общая ситуация в Ростове.
— Вас глава города Зинаида Неярохина, кстати, в интервью нашему изданию, назвала «инженером от бога». Это была характеристика в контексте развития изношенной инфраструктуры города 1990-х — начала 2000-х. Как вы сами считаете, помогло вам в работе мэром профессиональное образование?
— Конечно. В то время износ водопровода был катастрофический. И мы рискнули запустить очень масштабную по тем временам программу «Вода Ростова». Это очень комплексный проект, в который входили мероприятия по строительству водопроводных сетей, канализационных коллекторов. А еще мы взялись за реконструкцию очистных сооружений в Александровке: поставили себе цель полностью заменить жидкий хлор для обеззараживания воды безопасным гипохлоритом натрия и ультрафиолетовым облучением.
В 2003 году на очистные сооружения приехал президент. Тогдашний директор Водоканала Борис Персидский готов был выпить в его присутствии стакан воды из резервуара на выходе очистных сооружений. Хотел показать, насколько она чистая и безопасная. Не знаю, был ли Владимир Владимирович Путин на очистных сооружениях в других городах, но увиденное в Ростове он оценил высоко.
— В решениях городской Думы всегда звучала тема роста темпов строительства жилья. В 2003-м — полмиллиона квадратных метров, в 2008-м — миллион. А с чем была связана эта гонка?
— Надо было обеспечивать людей жильем. Хорошо помню наш разговор с моим заместителем по строительству Анатолием Лабусовым: «В советское время в лучший год в Ростове было сдано 467 тысяч квадратных метров. Мы можем делать больше?» — «Можем». Земельного законодательства тогда еще толком не было, и мы помогли строительному бизнесу своими местными нормами. Выдавали участки под застройку, при этом договаривались, что 15% новых квартир будут выделяться жителям аварийных домов. В итоге свои жилищные условия улучшили четыре тысячи семей, проживавших в таких домах.
— Вернемся к теме экспериментов и новаторских решений, которые поддерживала городская Дума. «Одно окно» — проект, который в итоге растиражировала вся страна. Но начинался-то он в Ростове?
— Я этот опыт подглядел у нашего города-побратима Дортмунда, когда был там c делегацией. Заходим в административном здании в кабинет, в котором всего один служащий. Принимает документы от посетителей. Выяснилось: таким образом заявитель не контактирует с чиновниками, а значит, нет никакой коррупции, нет самой возможности взяток. Я дал поручение запустить такую же систему у нас.
Помню, как мы открыли первое «окно» на Пушкинской и повезли туда коллег из разных российских муниципалитетов. Они подходят к старушке, спрашивают: «Сколько времени заняло обслуживание по вашему вопросу?» — «Семь минут». — «Всего-навсего?!» Очень удивлялись. Ведь подобного тогда в России нигде больше не было.
Еще один пример — создание муниципального казначейства. Как раньше работала система выделения бюджетного финансирования? После утверждения городской Думой бюджета на счет, предположим, управления здравоохранения перечислялись годовые ассигнования. Это происходило в январе. А конкурс на выполнение работ проходил в июле. Получалось, что несколько месяцев деньги лежали на счете мертвым грузом, не работали. Тогда мы придумали иной механизм: до казначейства доводились обязательства о выделении бюджетных средств по той или иной муниципальной программе. А сами деньги не замораживались, а работали внутри города — на других действующих проектах. Появился эффективный механизм оперативного перераспределения средств по востребованным направлениям. При этом, если возникал кассовый разрыв, мы обращались в банки за кредитами и покрывали его.
— 6 мая 2008 года вы получили из рук президента грамоту о присвоении Ростову почетного звания «Город воинской славы». Помните свои эмоции?
— Конечно. Это была гордость за город и за признание памяти тех многих фронтовиков и ополченцев, которые отдали жизни, чтобы освободить от нацистов наш Ростов-на-Дону. Но знаете, потребовалось много времени и сил, чтобы убедить федеральный центр принять такое решение. В первую очередь спасибо Совету ветеранов города, который собрал отличную доказательную базу с примерами, документами, свидетельствами очевидцев. И, конечно, здесь большая роль депутатов городской Думы, которые обратились в Законодательное Собрание Ростовской области, а наши региональные законодатели уже ходатайствовали о присвоении в Москве.
— Спустя четыре года, в 2012-м, Ростов получил право принимать матчи чемпионата мира по футболу. Многие называют это серьезным импульсом в развитии города. Как вы считаете?
— Полностью разделяю это мнение. Благодаря чемпионату мы получили не только стадион, но и многие километры дорог, фактически заново построенный Ворошиловский мост, гостиницы. Реконструирована улица Станиславского. Капитально отремонтированы десятки домов и благоустроены десятки общественных пространств. И что важно, начала активно развиваться левобережная зона. По поводу того, как она должна выглядеть, помню, шли жаркие дискуссии. Одни утверждали, что ее нельзя застраивать: «Это «легкие» Ростова» А их оппоненты предлагали назвать хотя бы один город в Европе, который, имея реку, застроен только по одному берегу: «Нет такого!» Но мы понимали, что Левобережье должно развиваться. Тогда к Ростову «подтянется» Батайск, и, в конце концов, города фактически сольются.
— А почему, по вашему мнению, в городе так и не появилось метро — голубая мечта нескольких поколений ростовчан?
— Тема метро — очень сложная для города. Для любого города. Реализовать такой проект в одиночку невозможно. Требуется помощь Федерации, субъекта. И мы на нее рассчитывали. Выполнили технический проект, привлекли структуры, работавшие с дирекцией Московского метрополитена, заложили в проектирование деньги... Но потом область посмотрела, как проект метро развивается в других городах, увидела объективные трудноразрешимые проблемы. И сделала выбор в пользу скоростного трамвая. Хотя, на мой взгляд, застройка Ростова такая сложная, что пробить для трамвая коридоры очень трудно. Метро в этом плане намного проще, а вот по затратам, конечно же, гораздо дороже.
— Возвращаясь к работе городской Думы. Можете сравнить первую Думу и нынешнюю?
— Это будет некорректно, потому что 30 лет назад перед Думой стояли одни задачи, а сегодня — совершенно другие. Но при этом я считаю, что у депутатов всех семи созывов есть одно общее хорошее качество. Они родились, выросли, жили в Ростове, поэтому интересы Ростова были для них главными. Все работали на город. Город всех объединял.
— Вообще какой он, собирательный образ депутата Ростовской Думы?
— Это человек с активной жизненной позицией. Общественник по своему внутреннему убеждению: общее дело для него выше личного. Человек, обладающий профессиональными знаниями, хорошо знающий муниципальную специфику, понимающий всю лежащую на нем ответственность. И еще человек очень настойчивый, добивающийся того, что в интересах Ростова.
— С какими чувствами вы вспоминаете время работы в Думе и с Думой?
— Это был очень интересный период. Да, было сложно, порой сверхсложно. Но всегда было чувство, что от тебя много зависит, ты можешь что-то реально изменить, создать. И когда ты делаешь и видишь результат, то, конечно, испытываешь удовлетворение. А если еще говорят «спасибо», это вообще счастье.
