— Предал я ее, и сына предал! — Не скрывая слез, говорил Иван Федорович. — Хотел было вернуться, да совестно было, стыдно и страшно в глаза ее смотреть. Так и спрятал эти воспоминания, думал не отзовутся они мне никогда…
***
У Сергея Антоновича Кожина, проживающего на окраине села Нащекино, угнали мотоцикл «Днепр» прямо из двора, да еще среди бела дня, пока тот был на работе. Такого неслыханно наглого преступления никто из жителей за всю историю Нащекина не мог вспомнить. Но участковый, которого только недавно прислали к ним из города, спокойно отнесся к происшествию и принялся за дело.
— Сергей Антонович, — спрашивал он пострадавшего, — А нет ли у вас каких-то родственников, которых вы давно не видели или может быть, сын какой-нибудь забытый есть?
— Да ты что, Олег Анатольевич, очумел? — возмущенно удивлялся Сергей Антонович, сидя в кабинете участкового. — У меня и детей-то никаких нет, и не было. Свинкой я в детстве переболел. Ты чего такие вопросы оскорбительные задаешь? Я бы разве забыл когда-нибудь о ребенке, если бы он у меня был!
— Прости, Антоныч, — вдруг по-свойски сказал Олег, — У меня просто была такая история в начале работы в милиции много лет назад, вот я и подумал: а вдруг снаряд второй раз в одну воронку попал.
— Это как же такое могло быть-то? Неужели ж сын у отца что-то своровать мог? Или брат у брата?
— Ну, времени много прошло, могу и рассказать, если хочешь. — Произнес участковый, — Только давай твое дело разберем, а потом и посидим, поговорим от души, — подмигнул он пострадавшему, щелкнув пальцами по шее, намекая на то, что посидеть надо будет с горячительным.
***
Дело об угоне мотоцикла оказалось проще простого и закрылось, не успев начаться: в тот день у Семена, ближайшего соседа Сергея Антоновича, жена Маринка рожать надумала, а «Ниву» свою будущий молодой отец разобрал накануне — хотел ходовую перебрать, готовился в роддом жену везти, правда через неделю, а тут вон оно как… А мотоцикл Антоныча с люлькой был, ждать хозяина с работы времени не было: воды отошли, схватки усиливались, вот и позаимствовал Семен транспорт у соседа. Думал, что к вечеру вернет, а роды подзатянулись и пробыл он в городе аж до следующего вечера. Позвонить не догадался: нервничал сильно, переживал, да и выпил счастливый муж со знакомыми в городе, чтоб не так тревожно было. А как приехал, так и попал сразу под статью. Но Антоныч человеком был понимающим, справедливым, поэтому заявление сразу забрал и Олег Анатольевич дело закрыл за примирением сторон.
И собрались тогда мужики в баньке посидеть: и дело закрытое отметить и пяточки родившегося Павла Семеновича обмыть как полагается. Тут-то Сергей Антонович и вспомнил про обещание участкового рассказать историю похожего преступления.
***
Дело было в середине девяностых в дальнем районе области. В небольшом селе жил дед со своей внучкой Анюткой, которой тогда было семнадцать лет. Его сын со снохой десять лет назад разбились в аварии, когда ехали к матери в больницу, которая там лежала после операции на сердце. От нее скрыли, что произошло такое горе, но она тоже недолго прожила после молодых. Остался Иван Федорович Кузнецов один с внучкой. Как бы тяжко не было, но держаться надо было — у девчонки никого больше не осталось, она и была его смыслом жизни.
Дом у них стоял на окраине села, недалеко от трассы, по которой день и ночь неслись машины. Вокруг периодически появлялись банды, грабившие дальнобойщиков на дороге, но в село никто не наведывался: особняков там не было, брать с жителей было нечего. И однажды, поздним зимним вечером в дом постучали. Да не просто постучали, а чуть дверь не выломали. Дед выскочил и увидел троих бравых молодцев явно не с добрыми намерениями.
— А ну, дед, давай свои накопления! Тогда не тронем. — Грозно рявкнул один из них.
— Да какие у меня накопления, вы чего! Не стыдно вам стариков-то грабить? — возмутился Иван Федорович, присматриваясь сквозь темноту, как бы половчее схватиться за вилы, стоявшие прямо в метре от него.
— Ты мне еще мораль почитай, — нагло заявил ему тот самый бандит и замахнулся, собираясь ударить старика.
— Дедушка, что здесь такое? — вдруг раздался голос Анютки из сеней.
— О, пацаны, смотрите, какая красота тут есть! — переключился на девушку грабитель, — И деньги для откупа не потребуются. Забирайте девчонку, с нами поедет. — Скомандовал он своим подельникам.
— А ну не тронь девчонку, — закричал Иван Федорович, успевший уже схватить вилы, и пошел с орудием на врага.
Тот, оторопев от такого поворота, застыл на пару минут, что и позволило старику ударить его в бок. Собратья бандита тоже сначала впали в ступор, но быстро сообразили, что дед в темноте родного двора ориентируется лучше, чем они и, прыгнув в машину, рванули с места.
Иван Федорович сам вызвал милицию и «скорую» поутру. Рану он бандиту залил перекисью и перебинтовал потуже, но тот плохел на глазах, уже и жар начался, и бредить он начал. Врачи приехали одновременно с сотрудниками милиции, забрали пострадавшего преступника в город и напоили Аню успокоительным — у девчонки случилась истерика от пережитого ночного кошмара. Деда увезли в район, на допрос. Пока его опрашивали в отделе, опера выяснили личность бандита. Когда Иван Федорович услышал фамилию преступника, он вдруг побледнел и попросил воды у следователя.
— Что с вами, Иван Федорович? Вы не волнуйтесь, тут самооборона явная, да и тяжесть средняя, — кинулся его успокаивать следователь.
— Вы мне разузнать можете, откуда он родом, кто его мать? — спросил упавшим голосом дед.
— Конечно, мы уже и так знаем, в базе все есть. — Сказал один из оперов, который остался в отделе оформлять бумажки. — Федор Иванович Ладомиров , родился на севере страны, в Красноярском крае. Мать, Варвара Никитична Ладомирова умерла, когда пацану было 10 лет. Родни не нашлось, и отправили его в детский дом. А уж как он в наших краях очутился — то мы выясним после того, как врачи его починят.
С каждым словом оперуполномоченного Иван Федорович Кузнецов становился все бледнее лицом и все ниже опускал голову. И когда опер договорил, то все заметили, что плечи деда вздрагивают от сдерживаемых рыданий.
— Что с вами? Детдомовца пожалели что ли? — недоуменно спросил следователь.
— Эх, ребята, это ж из-за меня он детдомовцем стал. Будь я поумнее тогда, может, и жизнь его по-другому сложилась бы…
— Да вы толком объясните, что происходит? — настоял следователь, и дед Иван рассказал о том, что натворил в далекой молодости.
Рассказ Ивана Кузнецова.
В советские времена молодежь страны стремилась покорять вершины, целинные земли и большие союзные стройки. Вот и Иван Кузнецов, молодой тогда еще парень, сварщик по профессии, после выпуска из ПТУ отправился на север, покорять и зарабатывать. Строили они там металлургический комбинат, жили весело, по-комсомольски. Вечерами по выходным на танцы ходили, с девушками встречались, многие семьи создавали. И была у них девушка, посудомойка в столовой, которая держалась всегда особняком, в попойках и гулянках не участвовала, тихая и очень застенчивая. Но красавица была необыкновенная: коса с руку толщиной, глаза огромные, прекрасные. Когда смотрела она на Ивана, у того аж дух захватывало. Долго они так в переглядки играли, но все же решился парень, подошел к ней однажды после ужина в пятницу.
— Варвара, а чего ты с нами на танцы не ходишь? — спросил он.
— Нельзя мне на такие гулянки ходить, грех это, — покраснев, ответила ему девушка.
— Какой грех-то? Бога-то нет! — по-комсомольски горячо воскликнул Иван. — Да и нет в этом ничего дурного, пойдем завтра в дом культуры, сама увидишь.
— Нет, Иван, не могу я. Нельзя. — Тихо ответила Варвара и спешно засобиралась домой.
Иван просто так не отступал и со временем убедил девушку хотя бы погулять с ним немного по стройгородку. Так, прогулка за прогулкой, и сблизились молодые парень с девушкой. Варя была из семьи староверов, которые строго придерживались правил внутри семьи, но не сопротивлялись власти: надо детей учить в советских школах — учили, надо работать на заводах-комбинатах — работали, но старались выбирать работу, которая не нарушала порядков веры. Так Варвара и оказалась в столовой комсомольской стройки, где и встретил ее Иван.
Погуляли так ребята полгода. Совсем Варя в душу Ивану запала, да и девушка явно полюбила веселого красавца. Друзья-комсомольцы все подшучивали над парнем, мол, тоже в веру подался, ходит, девушку даже за руку взять боится, как бы не согрешить. И Иван решил действовать решительно: в один из пятничных вечеров сообщил Варваре, что хочет с семьей ее познакомиться, чтобы можно было по-настоящему встречаться, а впоследствии и пожениться. Та вдруг сникла, улыбаться перестала и сообщила, что родители никогда не позволят ей за комсомольца замуж пойти, к тому же жених у нее уже есть назначенный еще в раннем детстве.
Сначала Иван опешил, а потом все же смог убедить Варю, что нельзя чувствам наперекор идти. В общем, соблазнил он девушку. Случились у них близкие отношения и Варвара забеременела. Из дома ее, разумеется, выгнали и стали они с Иваном жить вместе. Незадолго до рождения ребенка потребовалось ему на родину поехать. Обещал вскорости вернуться и обязательно расписаться, но, приехав, разгулялся на заработанные на севере немалые деньги, закружился с друзьями-подругами, да так и остался на родине.
— Предал я ее, и сына предал! — Не скрывая слез, говорил Иван Федорович. — Хотел было вернуться, да совестно было, стыдно и страшно в глаза ее смотреть. Так и спрятал эти воспоминания, думал не отзовутся они мне никогда… А вот, отозвались. Одного сына потерял, второму своей трусостью и распутством жизнь сломал…
***
— Самооборону Ивану Федоровичу, конечно, признали, а вот Федор, его сын, оказался бандитом-рецидивистом. И приговорили того к семи годам колонии. Отец покаялся перед сыном, тот его простил. А уж как там дальше было, то я сказать не могу. Вроде бы, отец ждать его собирался, а дождался ли — того не знаю. — Закончил свой рассказ Олег Анатольевич.
— Видать, правду говорят: жизнь, ее не обманешь. Что посеял дед по молодости, то и пожинает. — Тяжело вздохнув, Сергей Антонович, стал собирать со стола. — Слышь, Семен! Поучительная тебе история: береги семью, сына не бросай никогда!
— Угу, — пробурчал уснувший за столом молодой папаша, — Я никого не брошу, ик..
Мужики покурили и разошлись по домам, оставив Семена спать в остывшей уже бане до утра.